Цветок греха

– Мне казалось, вы очень независимы по характеру.

Шаннон хотела добавить, что она сама такая же, но промолчала.

– Так оно и есть, – охотно согласилась Мегги. – Но Роган многое изменил во мне. – Они подошли к невысокому каменному строению. – Вы хотели зайти в мастерскую? Только одно условие: ничего не хватать руками.

– А где же хваленое ирландское гостеприимство?

– К черту его, когда дело касается искусства! – Она с улыбкой отворила дверь. – Входите.

Жара в помещении была нестерпимой. Шаннон поняла также причину гула, который слышала уже на подходе к дому, не догадываясь о его происхождении. Была зажжена печь для обжига, и ей стало неудобно, что напросилась в гости, тогда как хозяйка собиралась работать.

Но куда сильнее, чем чувство вины, было любопытство. Ведь этот вид искусства – вернее его процесс – был ей, как и большинству людей, совершенно незнаком. Она увидела множество скамеек, заваленных диковинными инструментами, кусками картона с эскизами, готовыми и еще не завершенными изделиями. Посередине возвышалось огромное деревянное кресло с широченными подлокотниками и вырезанными в них пазами и канавками. Тут же стояли бачки с водой и песком.

В углу, словно составленные копья, торчали металлические шесты.

– Это стеклодувные трубки?

– Понтии, – ответила Мегги. – На их концах собирают стекло, которое плавится в печах. Трубка нужна для выдувания пузырей.

– Стеклянный пузырь! – воскликнула Шаннон. – Целый шар, да? И уже из него вы делаете то, что хотите?

– То, что чувствую. Потом нужно произвести вторую плавку, прокатать, остудить, придать форму, которую мы называем «кожа». А затем начинается работа в этом кресле, откуда вам придется то и дело бегать к плавильной печи. Вы будете крутить и вертеть понтию, или трубку, бороться с силой земного притяжения, делать еще десятки всяких вещей. – Мегги, прищурившись, взглянула на Шаннон. – Хотите попробовать?

Отступать Шаннон не привыкла.

– Почему бы и нет?

– Сделаем что-нибудь простенькое. – Мегги начала подбирать инструменты. – Например, шар с плоским днищем. Вроде пресс-папье, которое теперь безнадежно устарело.

Через минуту на руках у Шаннон уже были тяжелые перчатки, в правой руке – понтия. Следуя указаниям Мегги, она погрузила инструмент в плавку, повернула его.

– Не спешите! – рявкнула Мегги. – Это требует времени.

И особого умения, как поняла Шаннон. И выдержки. И силы. В общем, работенка не для слабых. Пот уже ручьями тек у нее по спине, но она забыла обо всем, когда увидела, как на конце трубки начал образовываться стеклянный пузырь.

– Я выдула его!

– Еще нет. Давайте-ка…

Мегги управляла ее руками, показывая, как сделать вторую плавку, обкатать на мраморной доске. Она объясняла каждое движение, каждый шаг, и им обеим казалось, что они работают в паре, и обе получали от этого удовольствие.

– Ой, как здорово! Красотища! Довольная, как ребенок, Шаннон уставилась на стеклянный шар.

– Не теряйте времени! Теперь делайте основание плоским. Понятно? Осторожно! Так, неплохо… У вас ловкие руки. – Мегги передвинула трубку, показала, как присоединить другой ее конец к понтии. – Теперь ударьте сильней! Хорошо!

Шаннон зажмурила на мгновение глаза, а когда открыла, стеклянный шар был уже на понтии.

– Теперь опять в печь! – В голосе Мегги слышалось нетерпение. – Быстрее! Нагрейте край… Не очень сильно… Снова в печь! На обжиг! Теперь берите этот напильник. Ударьте опять…

После того как стеклянный шар утвердился на толстой асбестовой подставке, Мегги закрыла дверцу печи и включила таймер.

– Все как в сказке! – Шаннон еще не вышла из состояния возбуждения.

– Вы неплохо действовали, – одобрила ее работу Мегги. – У вас и руки на месте, и голова.

– Вы очень любезны.

Она жадно прильнула к кружке с водой. Потом начала проглядывать эскизы, разбросанные по скамьям. – Здесь есть просто превосходные. Я видела уже некоторые ваши рисунки в Нью-Йорке.

– Я не художник, – без ложной скромности сказала Мегги. – Но Роган, как деловой человек, считает, что все сделанное нужно использовать. Поэтому отобрал, какие ему больше понравились.

– Если вы скажете, что ваши работы по стеклу значительней ваших рисунков, я спорить не стану, Мегги.

– Неужели? – Мегги чуть не подавилась соком, который отпила из банки.

– Надеюсь, я вас не обидела?

– Нисколько. А вы ведь художник? Уверена, необходим особый талант, чтобы делать рекламу… Берите сок, Шаннон.

Прекрасно. Обменялись комплиментами. Что дальше?

– Боюсь, даже у вас, Мегги, если вы попробуете, получится не лучше, чем у меня.

Так. Еще укол. Нужно быстро ответить.

– К сожалению, я не видела ни одной вашей работы, Шаннон. Впрочем, я невнимательно разглядываю рекламу зубной пасты.

Ну, это уж слишком! Шутки зашли довольно далеко.

Шаннон схватила лежащий на одной из скамеек кусок грифеля, стала рыться в ворохе бумаги в поисках чистого листка. Нашла его, сделала несколько быстрых штрихов.

Мегги притихла, медленно потягивая сок.

Шаннон уже успокоилась, движения рук стали медленнее, более плавными, она с головой ушла в работу.

Через некоторое время Мегги, бросив ленивый взгляд на не законченный еще рисунок, удивленно воскликнула:

– Да ведь это Лайам! – Голос у нее смягчился и даже, кажется, чуть дрогнул, когда она добавила: – У вас прекрасная зрительная память.

На рисунке уже были изображены голова и плечи, и Шаннон дорисовывала лицо: в глазах появилась проказливость, возле рта – упрямство; но губы готовы вот-вот дрогнуть в улыбке.

– Как вы хорошо ухватили его суть. Голос Мегги заставил Шаннон внимательно взглянуть на говорящую.

– Только, пожалуйста, не надо слез. Прошу вас.

– А, это все гормоны играют. Помимо воли. При моем состоянии… Что ж, должна признать, в рисунке вы меня превзошли.

– Заявление принимается. – Шаннон написала свои инициалы на уголке листа, протянула Мегги. – В обмен на любое изделие ваших рук, – усмехнулась она.

– Не на любое. Я отберу для вас. Вытирая пальцы тряпкой, Шаннон попросила, не поднимая головы:

– Расскажите мне о Томасе Конкеннане.

Это не были просто слова – она почувствовала острую необходимость узнать побольше об этом человеке – своем отце – и была не меньше Мегги удивлена своей внезапной просьбой.

Ответ она услышала не сразу.

– Пойдемте в дом, – через какое-то время сказала Мегги и, положив руку на плечо Шаннон, прибавила: – Выпьем чаю и поговорим.

Брианна, войдя в кухню к Мегги с корзинкой в одной руке и ребенком в другой, застала их за столом.

– О, Шаннон! Не знала, что вы здесь. – И действительно, она даже подумать не могла, что обе эти женщины могут мирно сидеть вдвоем, распивая чай. – Принесла тебе моего хлеба, Мегги.

– Спасибо. Давайте сразу отрежем по куску и поедим. Я что-то проголодалась.

– Но я не собиралась… – начала Брианна, однако Мегги не дала ей договорить.

– Побудь немного с нами. Твоя Кейла прекрасно поспит в коляске Лайама. Отдохни от вечных дел.

– Хорошо, но недолго.

– Она боится, что при ней мы сразу начнем ругаться, – с улыбкой сказала Мегги. – Не бойся, сестренка.

– У Брианны очень мягкий характер, – вежливо заметила Шаннон.

– Да, но до поры до времени. Верно, Бри? Кстати, это она обнаружила письма вашей матери. Отец держал их на чердаке, в коробке, куда складывал всякие ненужные вещи. Письма он туда положил для конспирации. И был прав – Бри их нашла совершенно случайно, уже после того, как наша мать переехала в другой дом. А при ней мы даже избегали говорить об отце.

– У них были такие плохие отношения?

– Лучше не вспоминать. Они познакомились уже в зрелом возрасте. Это была, видимо, вспышка. Внезапная страсть. И больше ничего. Хотя он говорил мне, что была и любовь. В самом начале.

– Мегги, – нерешительно сказала Брианна, – может быть, Шаннон неинтересны эти подробности. И ей бы не хотелось…