Во имя Долга

- Сволочь, - пробормотала я, разглядывая мужчину. Правда, и сама не очень понимала, за что я его ругаю. Наверное, за то, что оказался таким быстрым и таким живучим.

- Это потому, что не дал себя убить? - рассмеялся он всё тем же неприятным смехом. Надо признать, его собственный смех, так раздражавший меня прежде, по сравнению с этими звуками был настоящей музыкой. - Могу тебя утешить, процесс детоксикации организма сложно назвать приятным. Ты доставила мне множество неприятных мгновений, и за это здорово задолжала. Впрочем, мы вполне можем договориться о компенсации... полюбовно, - усмехнулся он, проводя по моей щеке тыльной стороной ладони, которой несколько секунд назад поддерживал мою голову. Потом ниже, по шее, через вырез почему-то полурасстёгнутой блузки на грудь; по-хозяйски спокойно, уверенно. Увы, тело на эти прикосновения отвечало очень искренне: инстинкты у нас сильны несмотря ни на что, и они по-прежнему считали сидящего сейчас рядом со мной человека очень подходящим партнёром.

Самое обидное, я ведь видела: никакой угрозы не было, он явно не собирался заходить дальше вот этой небольшой провокации. Может быть, даже физически не был на это способен в нынешнем своём состоянии. Он откровенно издевался, пользуясь моим бессилием и невозможностью сопротивления, эта насмешка читалась в его взгляде и в лёгкой ехидной ухмылке. Но локоть мужчины так заманчиво маячил у меня прямо перед носом, что я не сумела удержаться и вцепилась в него довольно острыми зубами. Изо всех сил, мстя за собственное бессилие и не задумываясь ни о чём.

Рот наполнила солёная человеческая кровь с металлическим привкусом, и мужчина с шипением вырвал у меня конечность, заработав тем самым в добавок к дыркам несколько рваных порезов. За свою несдержанность я тут же поплатилась: ответный удар, кажется, был больше рефлекторным действием, чем сознательным, но от этого было не легче. Короткий, без замаха, той же тыльной стороной ладони, он оказался неожиданно сильным. Зубы клацнули, чудом не оставив меня без языка, голова мотнулась; губы, щёку и подбородок обдало болью. В ответ на это движение очнулась и поутихшая было боль где-то внутри головы, в районе левого виска. Я машинально облизала разбитую губу, пытаясь остановить кровь, и на мгновение прикрыла глаза, мечтая тем самым хоть немного унять боль.

Окинув взглядом пострадавшую конечность, Зуев повёл себя совсем не так, как можно было ожидать. Не стал ругаться, не отвесил мне ещё пару уже вполне сознательных затрещин, не начал поспешно останавливать сочащуюся тонкими ручейками кровь. Иронично, немного сочувственно усмехнулся, вцепился пальцами пострадавшей руки мне в волосы, фиксируя голову, и приблизил лицо к моему.

- Предупреждаю первый и последний раз, зверушка, - тихо, беззлобно и даже почти ласково проговорил он, пристально глядя мне в глаза. - Ты жива ровно до тех пор, пока мне не лень с тобой возиться. А мне не лень с тобой возиться, пока ты не доставляешь проблем. Ещё раз выкинешь что-нибудь в таком духе, и я вырву тебе зубы по одному. Ты всё поняла?

Никакой угрозы, никакой обиды или злости, которые на его месте испытывала бы, к примеру, я сама. Холодное спокойствие и пристальный взгляд, в котором я читала свой приговор.

Мне вдруг стало невыразимо жутко под этим взглядом; так, как не бывало, кажется, никогда прежде. Причём не столько от обещания расправы, - в конце концов, к смерти или боли я была вполне готова, это тоже было частью моей работы, - сколько от резкой и очень неожиданной метаморфозы, в результате которой бестолковый бабник вдруг превратился в опасного безжалостного хищника. Сложно спокойно реагировать, когда человек, который на протяжении нескольких лет казался простым, понятным и совершенно неопасным, за считанные мгновения превращается... вот в это.

Я торопливо мелко закивала, насколько позволяла рука мужчины, потому что язык от страха онемел.

Кажется, я начала скучать по прежнему Семёну Дмитриевичу Зуеву. Будь проклят тот миг, когда я сожалела об отсутствии у него мозгов! Совести, чуткости и такта надо было просить.

Вся произошедшая сцена, начиная с оплеухи и заканчивая вот этой короткой угрозой, меня странным образом отрезвила и успокоила, уняв эмоции. Симпатии к Зуеву не прибавилось, зато парадоксальным образом проклюнулось искреннее уважение, и почему-то поутихла обида. Может, я всё это укусом выплеснула?

- Вот и умница, - коротко кивнул он, пружинисто поднимаясь на ноги. Снова оглядел свою руку, машинально облизал костяшки пальцев: кажется, тоже рассадил о мой зуб. Растерянно замер, поморщившись, лизнул опять. - У тебя что, кровь сладкая? - растерянно хмыкнул он. - Странно, наши клялись и божились, что химсостав почти такой же.

- Сладкая? - переспросила я, приподняв голову и пытаясь выровнять перед глазами горизонт, чтобы нормально посмотреть на мужчину.

- Ну, да, - он пожал плечами. - Слегка, как берёзовый сок.

Я смутно представляла, что такое берёзовый сок и как можно сделать сок из дерева, но этот вопрос сейчас был последним, что меня волновало.

- Ой, дура-а, - протянула я, со стоном уронив голову на диван. Надо же было так вляпаться! Кто меня дёрнул вцепиться в этот его локоть, не задумываясь о последствиях? Проклятые инстинкты!

- То есть, это ненормально? - уточнил Зуев.

- Нормально, - поморщившись, отмахнулась я.

- Женя, или как тебя там на самом деле зовут, у тебя память короткая, или мне всё-таки сломать тебе пару пальцев для освежения? - мрачно поинтересовался он. - Что с твоей кровью, и почему это плохо. Если тебя это утешит, я в курсе, что ты не человек.

- Вторая фаза обмена жидкостями тела, - мрачно пояснила я. - Это выделяется специфический фермент, готовящий организм к перестройке. Первая фаза -- пот или слюна, на ней происходит сканирование генной структуры партнёра по обмену. Второй фазой обычно является сексуальный контакт, третьей -- обмен кровью, но вполне возможна и обратная ситуация. Вообще, все три фазы могут меняться местами, последовательность непринципиальна.

- И что получается в результате? - полюбопытствовал он, присаживаясь на край стола.

- Настройка... Можно, я сяду? Неудобно разговаривать, лёжа на боку, - попросила я. Он молча поднял меня в нужную позу, после чего, вопросительно косясь, принялся за обработку укуса. - Спасибо. После обмена жидкостями тела происходит настройка геномов партнёров друг на друга для достижения совместимости и обеспечения возможности заведения потомства. Учитывая, что твой геном абсолютно стабилен, изменения будут происходить только с моим. На первой фазе происходит только первичный анализ, на второй -- предварительная настройка и восстановление собственного изначального генетического кода, с откатом сознательно внесённых изменений, на третьей -- окончательная перестройка.

- Погоди, - он насмешливо хмыкнул. - Я правильно понял, что если я тебя сейчас изнасилую, ты станешь человеком?

- Ну... с некоторыми оговорками, наверное, да. И я понятия не имею, как это отразится на мне, потому что... не имею понятия! - обречённо выдохнула я.

Я действительно не знала, что будет с организмом, если он мутирует в стабильную структуру вроде человеческого тела.

- Я хренею с вашей физиологии, - заявил землянин, качнув головой, и залил пластырем из баллончика рану на локте. Потом, окинув меня взглядом, взял какую-то не то салфетку с резким стерильным запахом, присел рядом и пальцами цепко ухватил мой подбородок, чуть поворачивая голову.

- Что ты делаешь? - напряжённо уточнила я.

Очень мне не понравились его слова про "изнасилую". У нас очень редко мужчины совершали подобные действия: обмен жидкостями тела -- довольно ответственное решение, и доставляет массу неприятностей обоим партнёрам, а предотвратить его при таком контакте практически невозможно. Совершить подобное мог только полный псих; чего нельзя сказать о людях, у которых это преступление являлось довольно распространённым. И в настоящий момент от Зуева я могла ждать чего угодно вплоть до этого.