Подставная дочь

– Он был моим другом, поддерживал в трудную минуту, и я был одним из последних, кто его видел, – горько вздохнул Альберт Андреевич, – поэтому тоже попал под подозрение в его убийстве. Трудное это было дело. Непростое. И его взялся распутать тогда еще не знакомый мне, а теперь являющийся моим другом телерепортер и замечательный журналист Аристарх Русаков. Не буду долго говорить, как ему удалось изобличить преступников, а их было двое, к тому же один из них предпринял попытку его убить… все это вы сами увидите в картине. А потом родился сценарий фильма, о котором вам расскажет его автор, Аристарх Русаков.

Я поднялся со своего места. В зале зазвучали аплодисменты, и все они были адресованы мне. Вот она, господа, слава! Вот они, аплодисменты! Только кланяться я не стал. Что-то промямлил невразумительное, поскольку чувствовал себя очень неловко, поблагодарил зрителей за то, что пришли, пожелал приятного просмотра и быстренько сел на свое место.

Потом говорили актеры. О трудностях в работе над этим фильмом, о том, что им было интересно играть предложенные им характеры, весьма непростые и, главное, емкие, о радости в работе с таким режиссером, как Альберт Андреевич Пиктиримов.

Несколько фраз произнесла и Ирина. Она рассказала о своих впечатлениях, которые получила от съемок, являясь непрофессиональной актрисой, о том, что труд актеров только кажется легким, а на самом деле это очень трудная, изматывающая и нервная работа, когда, например, уже сделано семь дублей, а режиссер просит дубль восьмой. Ты понимаешь, что ему нужно, а сыграть никак не можешь, потому что просто морально выжат.

Словом, это была встреча-отчет перед зрителями, которая завершилась показом фильма.

Час сорок две минуты, которые он шел, пролетели как четверть часа. Происходящее на экране захватывало полностью. Всех. И зрителей, и актеров, и даже меня. Фильм был снят великолепно. Делал его настоящий мастер. И игра актеров не оставляла желать лучшего. Шквальные аплодисменты, раздавшиеся после окончания фильма и не смолкавшие едва ли не целую минуту, были вполне заслуженны.

Режиссер и актеры начались раздавать автографы. Взяли несколько автографов и у меня. Одна девушка, рыженькая такая, с конопушками на крохотном носике и весьма миленькая, даже сказала мне, что я настоящий герой, каких сегодня можно пересчитать по пальцам, и что она отдала бы многое, чтобы такой мужчина, как я, был бы рядом с ней (я едва не крякнул, прежде девушки не знакомились со мной столь откровенно). После чего протянула мне визитную карточку и, сахарно улыбнувшись, многозначительно произнесла:

– Здесь мой номер сотового, позвоните мне как-нибудь на досуге. В любое время суток. Меня зовут Катя…

Подумав, я спрятал визитку в карман пиджака. Потом был банкет в итальянском ресторане при киноцентре. Ирина села не на приготовленное для нее место возле отца, а рядом со мной и, больно ущипнув меня в бок, прошипела:

– Ты чего это тут девок клеишь?

– Никого я не клею, – ответил я. – Последний раз, что я клеил, так это кораблик во втором классе на уроке труда. После этого ничего не клеил, даже конверты. Кстати, мне за него пятерку поставили.

– Не вешай мне лапшу на уши, – резко проговорила Ирина. – Что это была за крашеная рыжая мымра, с которой ты так мило беседовал, а? И еще улыбался ей так премило.

– Ты имеешь в виду Катюшку? – я невинно сморгнул и добродушно посмотрел на нее. – Так это же просто…

– Катюшку? – буквально взвилась Ирка. – Вот как! Она уже для тебя стала «Катюшка»?! Или вы давно знакомы?

Напрасно я решил позлить ее. В гневе это не девушка, а косматая рысь! Или даже черная гладкая пантера. Может запросто порвать в клочья такое невинное существо, как я, да так, что кусочки разлетятся веером в разные стороны. Почти за полтора года, что мы с ней вместе, характер Ирины я узнал всесторонне и, надеюсь, глубоко, так что лучше было ее не злить и не подкалывать понапрасну. Но у меня всегда так: сначала ляпну что-нибудь вздорное, а потом сам же об этом и сожалею…

– Иришка, да не кипятись, я ее сегодня первый раз в жизни видел, – начал я оправдываться. И сам почувствовал, что как-то фальшиво получается, как будто специально для того, чтобы еще больше ее подзадорить. – Подошла, попросила автограф, вот, собственно, и все… Ты же знаешь, как это с известными сценаристами бывает.

– Автограф? – Иринкин взгляд ожег меня так, словно я дотронулся до раскаленной сковородки. – А о чем вы все же так мило беседовали? Ворковали, как голубки…

– Да какие еще голубки, – пожал я плечами. – Она назвала меня героем и сказала, что я…

– Героем? – переспросила Ирина, не дав мне договорить. – А что она тебе передала? Я ведь все видела, учти.

– Послушай, Ир, ты ведь тоже раздавала автографы и перекидывалась фразами со своими поклонниками. – Я старался говорить спокойно и быть предельно уравновешенным. – Но я же не делаю из этого трагедию и не подозреваю тебя в порочной связи со всеми, кто улыбался тебе и кому в ответ улыбалась ты.

– Это потому, что тебе на меня наплевать, – поджав губы, процедила Ирина.

– Ничего себе выводы! Не наплевать, – возразил я, поверь мне.

– Наплевать, наплевать, – продолжала стоять на своем Ирина. – Иначе ты бы не флиртовал с девками у меня на виду.

– Да что ты такое говоришь! Какой еще, на хрен, флирт?

– А ну-ка, – фыркнув, язвительно произнесла Ирина, – покажи, что она тебе передала.

– Да пожалуйста! – С этими словами я достал из кармана пиджака визитную карточку рыжей девушки и протянул Ирине.

– Ну, конечно, – резюмировала она. – Тут и номер телефончика сотового имеется…

– Послушай, Ирина, – серьезно заявил я ей. – У меня, кроме тебя, никого нет и быть не может.

Ирка картинно порвала визитную карточку, глядя мне прямо в глаза. Именно так палач смотрит на свою жертву, перед тем как ее обезглавить. Очевидно, то, что она в них увидела, ее устроило и малость успокоило. А, возможно, она поняла, что явно перегибает палку. Поэтому через пару мгновений выражение ее лица сменилось на благожелательное, и она произнесла:

– Да ладно, расслабься. Шучу ведь…

– Ну, знаешь… – не нашелся, что ответить на это.

– Да знаю, знаю, – улыбнулась Ирина. – Просто я не часто слышу от тебя одно слово…

Я понял, о каком слове идет речь, и сказал:

– Мужчинам это слово нельзя слишком часто говорить женщинам.

– Почему это?

– Потому что, уверовав, что мужчина любит, женщина успокаивается. И уже знает, что он никуда не денется. После чего ее чувства понемногу притупляются, ведь доказывать ему уже ничего не нужно.

– Чушь какая! – фыркнула в ответ Ирина.

– Возможно, – согласно кивнул я.

– Ну и? – снова посмотрела она на меня.

– А ты не боишься?

– Чего?

– Это слово может обесцениться от частого употребления.

– Вот этого я точно не боюсь!

– Я тебя люблю, – просто сказал я.

– Тогда поцелуй, – потребовала Ирина.

И я поцеловал ее в губы.

– Ну, вот, это совсем другое дело. – Кажется, она совсем успокоилась.

Теперь настала моя очередь. И я тоже произнес:

– Ну и?

– И я тебя люблю. – Ирина с нежностью посмотрела на меня и крепко поцеловала в губы.

– Это другое дело, – удовлетворенно произнес я и добавил: – Поздравляю тебя с дебютом актрисы. Ты была великолепна!

– А я тебя – с дебютом сценариста художественного кино, – парировала она.

И мы снова поцеловались.

Когда банкет закончился и все стали расходиться, долго прощаясь друг с другом и обещая непременно созваниваться и чаще видеться, ко мне подошел шеф:

– Поздравляю тебя, отличный получился фильм!

– Спасибо, – сдержанно ответил я, пожимая его руку.

– Да, познакомься, – произнес шеф, указывая на свою даму, – это Настя… То есть Анастасия Владимировна. Женщина, которую я… которая мне очень и очень дорога. А это, – повернулся он к своей подруге, – моя главная находка и мой лучший телерепортер Аристарх Русаков. Отчества его я не буду говорить, потому что оно очень смешное, – добавил шеф.