Алиби-клуб (ЛП)

Я завела машину и уехала. Домой.

Глава 9

Солнце клонилось к закату, когда я вернулась на ферму. Лошади, счастливые в своем неведении и безразличные к тому, как прошел мой день, были голодны. Повсюду стояли полицейские машины, включая ту, на которой ездил Лэндри. Копы работали в квартире Ирины, как и я несколько часов назад.

Помощник шерифа остановил меня, стоило только войти в конюшню.

– Простите, мэм. Идет расследование, вы не можете войти.

Я посмотрела ему прямо в лицо.

– Могу и войду. Это мои животные, – солгала я. – Их надо накормить. Вы хотите нести ответственность, если кто-нибудь из них заболеет или умрет? Прежде чем вы ответите, просвещу вас: за каждую лошадку отдали больше денег, чем вы заработаете за пять лет.

Я определенно его припугнула. Молодые копы всегда такие доверчивые.

– Нет, мэм. Не могли бы вы подождать здесь, пока я сообщу о вас старшему детективу?

Вздохнув, я закатила глаза и прошла мимо него. Помощник шерифа не стал меня останавливать, а направился к комнате отдыха. Там он скорее всего поднимется по лестнице наверх и сообщит обо мне Лэндри. Старшему.

Пока я задавала корм лошадям, пыталась притвориться, что на ферме не было ни помощников шерифа, ни экспертов, ни детективов. Если бы не их присутствие, я могла бы отрешиться от смерти Ирины, и мне не пришлось бы общаться с Лэндри.

Он не примчался из гостиной на всех парах – добрый знак. Я продолжила заниматься своим делом, уделяя внимание каждому подопечному. Обработала лошадям ноги настойкой лещины, чтобы не отекали за ночь, и тщательно обернула их бинтами, не туго и не слишком свободно. На всех, кроме Оливера, надела легкие попоны. Этот малый считал смешным до колик разрывать в клочья свои дорогие, пошитые на заказ покрывала. Дала несколько дополнительных морковок Арли в качестве морального ущерба за сегодняшнее утро, а также угостила ими Фелики. Она была главной кобылой в конюшне, и никто не мог получить то, что не досталось и ей тоже, иначе закатит истерику.

Последнее стойло, в которое я зашла, принадлежало новой принцессе фермы – Коко Шанель. Невероятно красивая лошадь цвета темного шоколада с белыми носочками на задних ногах и идеальной отметиной на лбу. Она навострила уши и подняла на меня темные влажные глаза, наполненные счастьем из-за того, что я заглянула проведать ее.

Я тихо заговорила с ней и потрепала по холке. Коко выгнула шею и понюхала мою голову, взъерошив волосы своей мордой. Она принялась мягко покусывать мое плечо, не из корыстных мотивов, а просто в знак взаимной симпатии.

Закрыв глаза и прижавшись щекой к щеке лошади, я обвила руками ее шею и крепко обняла. Почувствовав такую абсолютную невинность и доверие в конце трудного дня, я ощутила некое очищение. За всю свою жизнь эта милая лошадка никогда не знала плохого обращения, ничего кроме обожания. Не знала ни насилия, ни ненависти, ни извращений, отравляющих умы людей. Жаль, что я не могу сказать того же о себе.

– Ты была в квартире?

Я отпустила лошадь, обернулась к Лэндри, спрашивая себя, сколько времени он там простоял. Мысль о том, что он долгое время наблюдал за мной в этот откровенный момент, раздражала.

– Да, – ответила я. – Полагаю, мои отпечатки все еще хранятся в файлах офиса шерифа. Нет нужды снимать их снова.

– Тебе не следовало подниматься туда, – заметил он без всякой злобы. Лицо изможденное, галстук болтается на шее.

– Ты прекрасно знаешь, что зря мне это говоришь.

Я выскользнула из стойла, прикрыла дверь и опустила задвижку.

– Ты что-то взяла?

– Конечно, нет, – возмутилась я с наигранной обидой. – Думаешь, я идиотка и не знаю процедуру?

– Я думаю, тебе глубоко плевать на процедуру, и так было всегда. Зачем же теперь начинать беспокоиться о ней?

– Чего ты конкретно хочешь от меня? – спросила я. – Если ничего, то я хотела бы вылезти из этой вонючей одежды, принять душ, поесть и лечь спать. Этот день вымотал меня до предела.

Наверное, его мысли текли в том же направлении. Готова спорить, Лэндри отпахал десять часов без перерыва на обед. Его сбалансированная диета состояла из кофе, может быть, пончика или шоколадного батончика, или какого-нибудь ужасного фастфуда (неизвестного зверька в булочке) в одной руке, пока другой он продолжал руководить людьми на месте преступления. Отсюда он поедет в офис и примется за бумажную работу, у него впереди долгая ночь. Мне не жаль Лэндри. Это его работа. Ирина для него лишь очередное МТ (мертвое тело). Они были знакомы на уровне обмена приветствиями. Личные эмоции не будут мешать ему вести дело, не должны мешать.

– Что ты видела наверху?

– То же, что и ты.

– Имею в виду, что-нибудь лежало не на своем обычном месте?

– Это мне не известно. Я никогда прежде не заходила в ее квартиру. Ирина была очень закрытым человеком.

Лэндри кивнул, потер ладонями лицо и затылок. Мышцы на шее стали тугими и натянулись как канаты, на которые подвесили тяжеленный груз. На правом плече образовался узел размером с теннисный мяч, и Лэндри будет стонать как умирающий, если кто-нибудь вздумает сделать ему массаж. Мне это не интересно. Просто знаю потому, что делала его много раз.

– Где ты была? – Он спросил так, будто за ужином интересовался тем, как прошел мой день… куда я ходила… что делала.

– Мне нужно сесть.

Я прошла мимо конюшни в сторону манежа. По мере угасания солнечного света садовые фонари светили все ярче. Я села на украшенную орнаментом парковую скамью, Лэндри занял ее противоположный конец. Рассказала ему о фотографии из ноутбука Ирины, запечатлевшей вечеринку у игрового поля. О том, как встретила Лизбет Перкинс в «Звезде поло», передала ее рассказ о стычке с парнем в клубе на Клематис-стрит.

– Она назвала его фамилию?

– Нет, но у нее есть его фотография на телефоне. – Я не сказала ему, что теперь ее снимки были и у меня. Не хотела показывать последнее фото и снова смотреть на него при свидетелях. – У нее также есть снимки Ирины с продолжения вечера в «Игроках», там проходила пирушка по случаю дня рождения. Лизбет ушла первой, Ирина осталась.

– Кто-то на той вечеринке вызывает интерес?

– Толпа богачей с сомнительными моральными принципами, – ответила я. – Джим Броуди, владелец «Звезды поло». Парочка шишек из конного поло. Пол Кеннер, известный как Мистер Бейсбол…

– Мистер Хренобол, – поправил Лэндри, помрачнев. Однажды Кеннер пытался приударить за мной у него на глазах. Мужчины.

– Парочка богатеньких мальчиков из Палм-Бич. Беннет Уокер.

Почему-то я ожидала от Лэндри бурной реакции на это имя, будто он мгновенно узнал бы о моей истории с Уокером. Глупо. Лэндри в то время даже не жил в Южной Флориде, а я не изливала ему душу о своем прошлом. В постели мы обсуждали не такие давние события.

– Беннет Уокер, – проговорил Лэндри. – Он гоняет на катерах, не так ли?

– Не знаю, – солгала я. Беннет и мой отец увлекались одним видом спорта, они могли часами говорить о лодках. Насколько я знала, они и сейчас проводят время также. – Он имеет отношение к поло.

– Богатый.

– До безобразия. Ты захочешь с ним пообщаться, – заметила я, страшась этой мысли.

Он кивнул.

– Я захочу пообщаться с каждым, кто был в ту ночь в «Игроках», вплоть до уборщиков и парковщиков.

Мне следовало рассказать ему о Беннете: обвинениях в нападении и изнасиловании, о том, как давала показания в суде. Поведать, что однажды любила этого человека. Любила так, что согласилась выйти за него замуж. Я ничего не сказала. Лэндри и так скоро обо всем узнает.

Очень больно раздирать эмоциональные и психологические рубцы, покрывавшие старые воспоминания. Мне хотелось загнать неизбежность в стойло. Я чувствовала себя, как Харрисон Форд в первых сценах фильма «В поисках утраченного ковчега». Гигантский камень катится за ним по пятам, пока он пытается убежать из заброшенного храма. Меня тоже настигал огромный шар: мое прошлое и моя боль, и я была не в силах это предотвратить.