Страница 73 из 75
- Но ты же говоришь о вымышленных персонажах, - напомнила я.
- Невелика разница, - усмехнулся дядя Жерар.
- Как это?!
- Согласно философской концепции так называемого модального реализма, нет никакой разницы между существующими и воображаемыми вселенными, поскольку возможность и действительность - абсолютно равнозначные свойства объектов, зависящие исключительно от того, в какой из вселенных находится наблюдатель, задавшийся этим вопросом.
Я помассировала виски.
- То есть, ты пытаешься мне доказать, будто существуешь лишь в моем воображении? - спросила я. - И ничего такого не говоришь, про свой модальный реализм или как там его еще, а это мое подсознание заставляет тебя произносить эти слова. Именно подсознание, поскольку, признаться, я впервые эти термины слышу...
- Именно, - подтвердил Жорик. - Все, что ты видишь, слышишь, чувствуешь и помнишь - и есть твоя Вселенная, Рита. Кстати, вопросы, роящиеся у тебя в головке - тоже ее часть, и чем их больше, тем она - богаче...
- То есть, если я, к примеру, решу, что тебе самое время утопиться в реке, ты пойдешь и утопишься?! - осведомилась я с нервным смешком.
- Ты властвуешь надо мной, принцесса, но не более, чем автор романа над своими героями. У каждого повествования есть сюжет, и автор ему - не хозяин. Порой сюжет строптив и упрям, он не поддается капризам человека, который держит клавиатуру на коленях. Сюжет твоего романа, Рита, ведет тебя к Белой пирамиде, которую нашла не ты, а сэр Перси Офсет. И, я вряд ли я умру прямо сейчас, даже когда тебе захочется меня утопить, если мне уготована другая участь...
- Уготована - кем?!
Дядя Жерар передернул могучими плечами.
- Но постой-ка! - воскликнула я, немного смущенная неожиданным прозрением. - Если я - чуть ли не Демиург собственного мира, и распоряжаюсь им единолично и как мне заблагорассудится, то ты, причем, с той же вероятностью, являешься создателем своего! Правильно? И, пока я закладываю свои мысли в твою воображаемую голову, ты точно так же суешь их в мою. В итоге, мы - как два соавтора, работающие над одной рукописью...
- Только каждый делает это из своей вселенной, - подхватил дядя Жерар. - Они пересеклись во временно-пространственном континууме, поскольку нас объединила общая цель: мы идем к Колыбели Всего...
- Значит, и вселенная полковника Офсета где-то рядом?
- А разве ты не чувствуешь этого? Ведь это он привел нас сюда.
- Но он же умер много лет назад?!
- Неужели он представляется тебе мертвым?
Мне стало не по себе. Чуть-чуть. Самую малость.
- Все это трудно себе вообразить, - отметила я тихо.
- Ну, так недаром еще пророк Экклезиаст сказал, что человек не может понять дел Бога, творящихся под Солнцем, сколько бы ни трудился в исследовании...
- А кто есть Бог? - спросила я.
- Например, Колыбель Всего, которую нашел Офсет...
- Я не понимаю...
- Не одна ты, - успокоил меня Жорик. - Попробуй представить наши с тобой вселенные как новогодние гирлянды, мерцающие огоньками из единого центра. Вот он - и есть Колыбель Всего. Некое место, дарующее вечный свет. Или животворящую энергию, что одно и то же. Электрическая розетка, упрощенно говоря, куда вставлены миллиарды или даже квадрильоны штепселей, сообщающиеся с крошечными вольфрамовыми нитями, мерцающими с разной частотой...
Я попыталась осмыслить сказанное им и потерпела неудачу. А как только осознала это, попробовала взять быка за рога.
- То есть, - сказала я, - в итоге папа - вернет маму?
- Я не знаю, принцесса, - вздохнул дядя Жерар.
- Отмотает свою жизнь, как пленку видеокассеты в нашем старом видике Sony и сделается профессиональным археологом, как всю жизнь мечтал?
- Я, правда, не знаю, Рита. Но, как ни парадоксально это прозвучит, такого рода пертурбации не исключены. Вероятно, его вселенная претерпит изменения, и ваши с ним гирлянды зажгутся по-новому...
- А твоя?
Жорик снова пожал плечами.
- Надеюсь, я тоже буду рядом, Рита...
- Папа станет археологом, а мамочка не умрет, - взвешивая каждое слово, повторила я. Это действительно было все, что требовалось отцу. Чтобы мама была рядом с ним, а он отдался своему призванию, копаясь в пыли столетий в поисках крупиц, оставшихся от пращуров. Чтобы они заговорили с ним. Чтобы рассказали, как все было. Нереализованное призвание и свербящая боль утраты переплелись в Мишеле в клубок, это я отчетливо понимала. Он пытался замещать одно другим, лечил себя этим, сколько я помнила его, то есть, почти четверть века. Мама и археология, слившись, составляли папочкину суть. Кстати, случись как-то иначе, и они бы ни за что не познакомились с дядей Жорой. И тогда, чего уж тут юлить, мы бы сейчас не сидели у костра в экваториальном лесу, прислушиваясь к шепоту дремлющей в двух шагах Амазонки...
***
Кому, как не дяде Жерару было знать о страстном увлечении папы древней историей и всяческими артефактами, занесенными песком, чтобы он мог день и ночь выковыривать их оттуда. И, я нисколько не преувеличиваю, когда говорю, не шла бы у папочки кругом голова при одной мысли о раскопках, их с Жориком жизненные пути не пересеклись бы, и думать нечего. Ну и параллельными курсами им бы с тех пор не плыть.
В отличие от Мишеля, дядя Жорик был профессиональным археологом. После службы в армии, где ему крепко перепало на Ближнем Востоке, как сплошь и рядом случается с миротворцами, Жора поступил в la Sorbo
Правда, оставалось лишь гадать, что это за туристическая организация такая, и каких именно представителей советской молодежи она снабжает путевками за моря. Ну и какими критериями руководствуется, отбирая достойных кандидатов. Папа приучился думать с детства: видать, это важная, а потому - умышленно засекреченная информация...
- Тебе уж точно не дадут, размечтался, - без обиняков заявила как-то бабушка, видать, Мишель ее конкретно достал. На дворе стояли блаженные семидесятые, самое их начало, тишь да благодать. Папа бегал в школу, бабушка преподавала там же русский язык и литературу. - Не с твоей фамилией, - хотела добавить она, подразумевая памятную пятую строку советского общегражданского паспорта, где указывалась национальная принадлежность каждого имярека, но не решилась, памятуя о беззаветной борьбе коммунистической партии Советского Союза за дружбу и взаимопонимание между народами. Как внутри СССР, так, разумеется, и далеко за его пределами. Как педагогу, бабушке ни в коем случае не следовало забывать от таких важных идеологических аспектах советской действительности. Вот она и промолчала. - И не с таким именем, которое твоему папочке исхитрился дать его отец. Подумать только, назвать сына - ЭХНАТОНОМ!!! Уму непостижимо...