Огненные версты

К вечеру бой затих. А ночью на помощь подоспели другие бригады корпуса. На второй день мы с почестями похоронили наших боевых товарищей — лейтенанта Бучковского и членов его экипажа, начальника артснабжения старшего лейтенанта Георгиевского и других.

В то время шла ожесточенная борьба на близких подступах к Орлу. С севера, востока и юга наши войска все плотнее сжимали кольцо. Нависая с севера, наша бригада вместе с другими частями корпуса создавала для противника угрозу окружения. Наши добровольцы смело уничтожали фашистскую нечисть. 5 августа 1943 года Орел был взят. Эта весть быстро облетела добровольцев. Стихийно возникали митинги, воины клялись и впредь беспощадно бить врагов, изгоняя их с родной земли. Салют Москвы озарил начало нашего боевого пути, возвестил весь мир об освобождении города Орла. В тот день я был безмерно счастлив. Ведь с Орлом у меня было связано многое. Здесь я окончил военное училище в 1937 году, а затем два года в нем работал командиром взвода.

5 августа наш корпус получил новую задачу: с рубежа Ильинское — Гнездилово прорвать оборону немцев и овладеть железнодорожной станцией Шахово; перерезав железную дорогу Орел — Брянск, отсечь путь отступавшим вражеским войскам на запад.

Ночью мы совершили 70-километровый марш. К утру 6 августа наша бригада сосредоточилась в районе Коробецкой и Шестаково. После авиационной и артиллерийской подготовки добровольцы рванулись вперед. Фашисты сопротивлялись с отчаянием обреченных. Челябинская бригада наступала на левом фланге корпуса и вскоре снова вырвалась вперед. Мощным ударом челябинцы взломали фашистскую оборону и совместно с 30-й мотострелковой бригадой овладели населенными пунктами Китаево, Булгаково и Андросово.

Особенно сильные бои развернулись на подступах к Шахово. Обходным маневром Челябинская бригада к исходу дня 8 августа ворвалась на окраины Шахово. На запасных путях стояли десятки эшелонов с награбленным имуществом, боеприпасами, продовольствием. Мы сходу таранили фашистские эшелоны. Но вскоре немцы предприняли мощную контратаку. Подразделения бригады понесли большие потери. Всю ночь шел ожесточенный бой. Утром станция была в наших руках.

В оперативной сводке Совинформбюро за 9 августа 1943 года сообщалось:

«Западнее Орла наши войска, продолжая продвигаться вперед, заняли железнодорожную станцию Шахово (34 км западнее Орла) и ряд населенных пунктов. В боях на этом участке противник несет тяжелые потери в живой силе и технике…: в районе железнодорожной станции Шахово только в одном населенном пункте нашими частями обнаружены десятки немецких танков, подбитых в последних боях огнем советской артиллерии. Захваченные ка этом участке в плен солдаты и офицеры противника сообщили, что их 253-я пехотная дивизия в боях за последние три дня потеряла до половины своего личного состава».

Нам было приятно читать эту сводку: наша бригада уничтожила до десяти немецких танков, свыше полтысячи солдат и офицеров и многих пленила. 9 августа после двухчасовой передышки на наблюдательный пункт бригады в районе Шахово приехал генерал Г. С. Родин. Комкор, обычно скупой на похвалу, тепло отозвался о челябинцах.

— Освободим Орловщину, представь к награде наиболее отличившихся, — сказал он, вытирая платком вспотевшее лицо. — А сейчас слушай новый приказ.

Генерал кратко изложил обстановку, данные о противнике и наших войсках. В 14.00 нам предстояло выступить в направлении Челищево, Прилепы, Клинск и нанести удар по немцам с целью перерезать шоссейную дорогу Брянск — Орел, последнюю коммуникацию, связывающую Орловскую группировку врага с его тылом.

Генерал уехал. Я вызвал командиров батальонов и рот бригады и командиров приданных подразделений и довел до офицеров задачу. Времени оставалось немного. Командиры быстро разошлись по подразделениям. В указанное время бригада снялась с занимаемого рубежа, а к вечеру подошла к речушке Лубна. В заболоченной пойме реки застревали танки, автомашины. Мы переправлялись целую ночь. На рассвете 10 августа вступили в бой.

11 августа бригада освободила небольшой населенный пункт Маяки, а к вечеру вышла на шоссейную дорогу Орел — Карачев. Вдоль шоссе мы расставили танки, артиллерию. Наступила ночь. Челябинцы зарывались в землю. Командиры торопили людей. Мы понимали, что враг вскоре заявит о себе. И не ошиблись. На рассвете доложили: со стороны Орла движется танковая колонна.

Нам пришлось выдержать тяжелый бой. Немцы значительно превосходили нас в боевой технике. Их танки лезли напролом. На экипаж лейтенанта Акиншина двигалось пять средних танков. Храбрецы выстояли. Челябинцы Мордвинцев, Сурков, Марченко не отступили с занимаемого рубежа.

Немцы, видя, что в лоб идти бессмысленно, начали обтекать наши фланги. Но там мы предусмотрительно расстановили танки и артиллерию. Экипажи, которыми командовали офицеры Тарадымов, Пупков и Коротеев, сумели выдержать натиск врага.

Несколько дней мы удерживали дорогу Орел — Карачев. Наша бригада с другими частями в ожесточенных боях обескровила немцев. Было уничтожено немало вражеской техники и живой силы. Большие потери понесли и мы. Поредели ряды челябинцев-добровольцев, по пальцам можно было сосчитать оставшиеся танки и автомашины.

29 августа наш 30-й Уральский добровольческий танковый корпус, в состав которого входила бригада, был выведен в резерв для подготовки к новым боевым действиям.

Через дня два-три мне удалось съездить в Орел. Город-красавец лежал в руинах. Я с трудом отыскал Садово-Монастырскую улицу. Здесь в доме номер двадцать девять я снимал квартиру. Меня тепло встретила хозяйка — Анна Андрияновна. От нее я узнал о судьбе ее двух сыновей — Юрия и Игоря. Они служили в Красной Армии.

Вечером долго бродил по темным исковерканным улицам. От боли сжималось сердце, и я мысленно поклялся отомстить фашистам за все их злодеяния.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

МЫ — ГВАРДЕЙЦЫ!

Наступила короткая передышка. Поредевшие подразделения бригады сосредоточились в недавно освобожденном селе Широкое Орловской области. Солдаты начали обживать отведенное место. Задымились бани, солдаты-парикмахеры помогали товарищам приводить себя в порядок. По вечерам голосисто переливались трели гармошек. Дни на редкость стояли погожие, теплые. Осень выдалась на славу.

В село возвращались жители. Они охотно угощали бойцов помидорами, огурцами, фруктами, а те делились с ними солдатским пайком. Вспоминали минувшие бои, погибших товарищей, клялись отомстить за смерть павших за Родину. В своих рядах мы не досчитались многих и многих солдат, сержантов и офицеров.

Мне хорошо запомнился день 10 сентября. С утра я был занят разработкой какого-то документа для штаба корпуса. Вдруг в автобус постучался ординарец Собко и сообщил, что меня желает видеть бригадный почтальон. Рядовой Григорий Онуприенко вошел с мешком в руках. В нем оказались письма.

— Что с ними делать, ума не приложу, — сказал почтальон. Писем было немало. Адресатам они так и не попали: и те, кто писал их, никогда уже не получат ответа. Передо мной и сейчас, как наяву, сиротливо лежат эти треугольники.

Место новой дислокации нам определили в густом сосновом лесу. Застучали топоры, завизжали пилы. Солдаты отрывали землянки, готовили себе жилье.

А тем временем советско-германский фронт отодвигался все дальше и дальше на запад. Теперь мы уже были в глубоком тылу. Всюду были видны следы минувших боев: обгоревшие фашистские танки жерлами поржавевших стволов уткнулись в землю, остовы автомашин опрокинулись в воронки от разорвавшихся авиабомб. Временами в притихшем лесу раздавались гулкие взрывы оставшихся мин.

Командование бригады принимало все меры, чтобы быстрее наладить боевую учебу, жизнь и быт воинов. Саперы обезвреживали мины, солдаты вытаскивали с территории расположения бригады поржавевшие мотки проволоки, исковерканные противотанковые орудия, засыпали воронки.