Возвращение

На обратном пути в участок оба были немногословны. Во всяком случае, они могли констатировать, что третий в списке кандидатов, Пиит Хауленц с Хогмерлаан, скорее всего, был слишком молод, чтобы о нем могла идти речь.

По данным списка, ему еще не было пятидесяти, и, несмотря на то что Меуссе подчеркивал, что только предполагает, Роот и Мюнстер знали, что даже в своих предположениях он редко ошибается.

Зато и Клаус Меневерн, и Пьер Кохлер подходили вполне. И совершенно естественно, что они их поделили. Это можно было не обсуждать.

– Ты кого берешь? – спросил Роот.

Мюнстер заглянул в список:

– Пьера Кохлера. Правда же, это лучше сделать сегодня? Роот посмотрел на часы:

– Конечно. Даже семи еще нет. Ни один уважающий себя коп не приходит домой раньше девяти.

Когда он подъехал, все уже усаживались в автобус.

– Добрый вечер, комиссар, – поздоровался инспектор ле Хауде. – Ищете что-то особенное?

Ван Вейтерен покачал головой:

– Просто подумал, что неплохо бы взглянуть самому. Вы уже всё прочесали?

– Да, – ответил ле Хауде. – Нам ведь было приказано. Я считаю, этого достаточно. Особо надеяться не на что.

– Что-нибудь нашли?

Ле Хауде усмехнулся, достал носовой платок и вытер лоб.

– Да много чего, – ответил он, указывая на несколько черных пластиковых мешков, уже стоящих в автобусе. – Шесть штук. Мы подбирали все, что не относится к лесу, на площади примерно в двадцать футбольных полей. Будет очень интересно все это изучить.

– Хм… – отозвался Ван Вейтерен.

– Думаю, нам надо отправить счет в муниципальную службу уборки Берена. Это вообще-то их работа.

– Да, отправьте, – согласился Ван Вейтерен. – А теперь и я пойду поразмышляю.

– Удачи, комиссар, – сказал ле Хауде, хлопая дверцей. – Мы потом расскажем, чем тут разжились.

Он пошел по тропинке. Детсадовская группа шла этим путем, если он правильно понял. Поистине тропинка не ахти: не шире метра, везде торчат корни, камни… Да, как утверждает местная полиция, убийца, вероятно, пришел с другой стороны. Скорее всего, так оно и есть. Он оставил машину на дорожке для верховой езды с другой стороны холма, что возвышается в середине леса, – оттуда он нес или тащил волоком свою ношу пятьдесят – шестьдесят метров… через заросли и чуть в гору. Лес довольно густой, поэтому ясно, что задача была не из легких. Если это один человек, то, должно быть, он большой и сильный. Навряд ли женщина или старик… Можно себе позволить сделать хотя бы этот вывод?

Он подошел к месту. Участок канавы был окружен бело-красными лентами, но охраны уже не было. Он остановился в трех-четырех метрах.

С полминуты рассматривал мрачное пристанище и снова пожалел, что не купил сигареты.

Потом он перебрался через канаву и стал пробираться к дорожке для верховой езды. По-видимому, это путь убийцы. Он прошел его за семь-восемь минут. Что стоило ему нескольких царапин на лице и руках.

«Если бы мы нашли его сразу, – подумал он, – то могли бы проследить весь путь убийцы метр за метром».

Теперь это, конечно, невозможно.

Невозможно, да и, похоже, не очень-то интересно. Если им когда-нибудь удастся раскрыть дело, то помогут совсем не эти сломанные сучья. На данный момент, и это без сомнения, и преступление, и преступник бесконечно далеки. И в пространстве, и во времени.

Не говоря уже о жертве.

Ван Вейтерен повернул обратно.

«А если его никто не ищет? – вдруг подумалось ему. – А что, если его исчезновения никто и не заметил?»

Вообще никто.

Эта мысль его не отпускала.

«А если бы та толстая девчонка его не обнаружила, – продолжал думать он, – тогда его могли хватиться только через несколько лет. Или найти тело. Сколько угодно времени могло пройти. И с годами, конечно, процесс разложения и все остальное успели бы полностью стереть его с лица земли. Почему бы и нет?»

Хотя где-то оставались ноги. И улыбающийся череп. Бедный Йорик, где эти губы… Нет, нет никакого черепа.

И тогда никому не пришлось бы ставить на могиле крест.

Совершенно незаметная смерть.

Мысль была неприятной. Он попытался прогнать ее прочь, но взамен ему представился освещенный операционный стол, на котором лежит его собственное расслабленное тело, погруженное в наркотический сон. И как одетый в зеленое незнакомец склонился над его чревом с острым ножом в руке.

Он ускорил шаг. Начинало темнеть. Покупая через двадцать минут сигареты в киоске на железнодорожной станции, он почувствовал на руке первые капли дождя.

После недолгих раздумий Роот решил вместо визита позвонить. До Блоксберга пятнадцать километров, а времени уже полвосьмого вечера.

Положив после разговора трубку, он порадовался, что женщина на другом конце провода не видела, как он выглядит. Хорошо бы, чтобы она еще и не запомнила, как его зовут; по крайней мере, он надеялся, что ему удалось пробормотать свое имя так быстро, что она его не расслышала.

В сущности, разговор получился на редкость бестолковый.

– Алло.

– Госпожа Меневерн?

– Мари-Луиза Меневерн, да.

Голос был резкий и неприятный.

– Меня зовут Роот, я работаю в криминальной полиции. Я звоню по поводу пропавшего без вести. Вы беспокоились, что ваш муж Клаус Меневерн исчез в июне прошлого года, это так?

– Нет. Он исчез, но меня это абсолютно не беспокоит.

– В июне девяносто третьего?

– Точно.

– Он не возвращался?

– Нет.

– Давал о себе знать?

– Нет. Если бы это произошло, я бы сообщила.

– И вы не знаете, что с ним случилось?

– Думаю, он преспокойно живет у какой-нибудь бабы. Это в его репертуаре.

– Вот как. А где, вы не знаете?

– Откуда же мне это знать? Я сейчас смотрю телевизор, констебль. Кстати, вы правда из полиции?

– Конечно.

– Что вам нужно? Вы его нашли?

– Точно не знаю. Сколько у него было яичек?

– Что вы там, черт возьми, себе вообразили?!

– Я имею в виду, что, конечно, у большинства их два… У него не было операций в этой области?

– Ну погодите, я этого разговора так не оставлю!

– Но, пожалуйста, госпожа Меневерн, это не то, что вы думаете…

– В жизни не видела ничего отвратительнее вашего брата! Вы даже не можете посмотреть человеку в глаза. Телефонный извращенец! Если бы только я тебя видела, я бы тебе…

Роот поспешно нажал на рычаг. Посидел полминуты в оцепенении… как будто малейшее движение могло его выдать. Посмотрел в окно на сумеречное вечернее небо над городом.

«Да, – подумал он, – ничего-то у меня не выходит с женщинами. Что тут поделаешь?»

Потом он решил вычеркнуть имя Клауса Меневерна из числа возможных жертв. Теперь оставался один кандидат.

Мюнстер остановился у маленького неухоженного дома на Армастенстраат.

Немного посидел в машине, прежде чем перейти улицу и войти в подъезд. На лестнице немилосердно воняло кошачьей мочой, штукатурка на стенах местами осыпалась. Он не нашел имени Пьера Кохлера в списке жильцов внизу, но список не внушал доверия, как и весь этот дом, поэтому он решил проверить таблички на дверях.

На четвертом этаже он нашел сделанную от руки надпись на почтовом ящике:

Пьер Кохлер

Маргит Деллинг

Юрг Есхенмаа

Доломит Казай

Он позвонил. Ничего, по-видимому, не работает. Несколько раз постучал.

Не прошло и минуты, как послышались шаги, и дверь открыла женщина лет пятидесяти. На ней был сиреневый халат, нетуго подпоясанный на тучном теле; она по-хозяйски оглядела Мюнстера с головы до ног.

Увиденное ей явно не понравилось.

То же можно было сказать и о Мюнстере.

– Я из полиции, – сообщил Мюнстер, в ту же секунду протягивая удостоверение. – Дело касается пропавшего без вести. Я могу войти?