Страница 10 из 38
– Очень полезное правило для следователя, – ответил Холмс, – не ожидать ничего. Тогда он не будет ни разочарован, ни предубежден против того, что, может быть, найдет.
– Вы, несомненно, правы, сэр, – ответил инспектор, и они отправились наверх.
Харден, Холмс и я начали осматривать первый этаж. Двери в конце холла вели в большую и широкую залитую солнцем гостиную с французскими окнами, выходящими на террасу. Здесь тоже были пятна свечного воска и стоял такой же сладковатый запах. Я теперь понимал, что это был знакомый мне запах курений, характерный для индийских храмов.
Мы не нашли ничего нового, пока не добрались до кухни. У одной стены стоял стол, уставленный пустыми бутылками. Судя по этикеткам, вина в них были отменного качества. Холмс выудил из-под стола чайную ложку и карточку с названием фирмы одного из самых лучших лондонских виноторговцев и именем молодого лорда, хорошо известного в светских кругах.
– Такое впечатление, что здесь нередко происходят такие встречи, – заметил Холмс.
– Почему вы так говорите? – спросил я.
– Бутылки, – ответил Холмс, – самые недавние еще чистые, но большая часть покрылась пылью. Интересно было бы исследовать слой пыли и таким образом определить, сколько в доме состоялось подобных встреч, но это необязательно. Дата на этикетке определенно указывает на то, что они встречались в феврале.
– Они? – переспросил полковник.
– Мистер Дрю и его так называемые гости, – ответил Холмс. – Итак, джентльмены, полагаю, мы видели все, что необходимо.
Мы вернулись в холл, где встретились с теми, кто побывал наверху. Инспектор Стаббингтон отвел Холмса в сторону и отрапортовал:
– В спальнях есть явные следы того, что я назвал бы любовными приключениями, и в одной из них я нашел вот это.
Он вынул из кармана сложенную фантиком бумажку и подал ее моему другу, который осторожно ее развернул, и мы увидели щепотку серебристого порошка. Поднеся его к свету, Холмс тщательно рассмотрел порошок через лупу.
– Отлично, – сказал он. – Вы помните, в какой спальне нашли это?
– Да, сэр. В третьей спальне западного крыла.
– Пожалуйста, проводите меня туда, – сказал Холмс и пошел вместе с инспектором наверх.
Через несколько минут они вернулись. Холмс молча улыбался.
– А теперь, – сказал он, – давайте осмотрим сад.
Мы гуськом вышли через гостиную на террасу, которую Холмс исходил вдоль и поперек, иногда останавливаясь, чтобы рассмотреть какой-то след на каменном полу. Наконец он повел нас, спустившись по невысоким каменным ступенькам на лужайку.
Четыре года запустения и теплая весна превратили газон в буйно заросший луг, и по затоптанной траве было видно, что здесь побывало немало людей. Хорошо заметная тропинка вела прямо от ступенек к кострищу в центре лужайки. Мы шли за Холмсом, который дважды наклонялся, чтобы подобрать и спрятать какие-то маленькие белые предметы.
Кострище окружало кольцо вытоптанной травы, мы тоже обступили его со всех сторон, а Холмс не отрывал от него взгляда.
– Посмотрите-ка, Ватсон, – показал он, – что вы об этом скажете?
На краю, там, где был пепел, виднелся ясный отпечаток голой ступни.
– След! – воскликнул я. – Это след босой ступни женщины или ребенка.
– Хорошо, Ватсон, – одобрил Холмс. – По-видимому, наши полуночники становились более неосторожными с приближением утра.
Мы почти закончили осмотр, обойдя кругом кострище, как Холмс наклонился опять.
– Можно вас побеспокоить, сержант. Мне нужен листок бумаги из вашего блокнота, – попросил он Моргана и, получив его, подобрал еще одну щепотку серебристого порошка.
Наконец мы обошли кругом все кострище, и теперь Холмс, нагнувшись, рассматривал пепел в центре, вороша его тростью. Из-под груды пепла он извлек почерневшую смятую проволоку и поднял ее концом трости.
– Как вы думаете, что это могло бы быть? – обратился он к нам.
– Да это же птичья клетка, – ответил Джей.
– Совершенно верно, – подтвердил Холмс. – И вряд ли я ошибусь, если это не останки ее обитателя. – Он встряхнул обгоревшую клетку, и комок золы упал на землю и рассыпался, и мы увидели крошечные тонкие кусочки костей.
– Проклятые хорьки! – вскричал юноша, а его отец, отвернувшись, выругался покрепче.
– Уверяю вас, что рядом с мистером Дрю любой хорек покажется образцом гуманности, – заметил Холмс. Он направился к дому, мы следовали на ним. Когда мы проходили по холлу, я осмелился задать вопрос:
– Так, значит, Дрю устроил здесь какое-то сатанинское ритуальное действо?
– Нет, Ватсон, – ответил он и остановился около меловой схемы. – К дьяволу это не имеет никакого отношения. Посмотрите-ка на это! – Он стукнул тростью по начертанному мелом кругу. – Как вы думаете, что это такое? Ну!
– Это же зодиакальный круг, который используют астрологи – предсказатели судеб, но, может быть, и просто место для колдовства?
– Ах, Ватсон, – ответил Холмс, – вы смотрите, но не видите. Астрологи имеют в своем распоряжении двенадцать знаков Зодиака. А здесь тринадцать. – И опять постучал тростью по схеме. – Вот он, тринадцатый знак – Офиокус Змееносец!
Мы с Харденом удивленно воззрились на него.
– Но что это означает, сэр? – спросил Джей.
– Это означает, – ответил Холмс, – что мы имеем дело не с сатанизмом, а с чем-то гораздо более древним.
Мы молчали, глядя на меловое изображение. Холмс подошел к двери и распахнул ее:
– В Винчестер, джентльмены. Нам предстоит поздний завтрак и, может быть, небольшое выяснение обстоятельств.
8
НЕБОЛЬШОЕ ВЫЯСНЕНИЕ
В солнечный полдень мы быстро мчались обратно в Винчестер. Холмс был доволен, пространно рассказывая нам о придорожных цветах и растениях и объясняя геологическое строение местности юному Хардену. Мне приятно было видеть его в таком хорошем настроении. Как всегда, под влиянием интереса к новому делу пружина вдохновения холмсовского интеллекта сжималась все крепче и туже, и постепенно он становился молчаливее, словно пытался найти какой-то осмысленный порядок в обнаруженных им фактах. Но как только значение этих фактов прояснялось, грандиозная пружина ослабевала, и он становился таким обворожительным и остроумным собеседником, какого можно только пожелать.
После ленча, когда миссис Харден и ее дочери удалились, мы собрались вокруг графинчика с бренди. Холмс тщательно проверил свои карманы и выложил на стол перед собой один за другим предметы, обнаруженные им в Уэйлс-Корте: два бумажных фантика с серебристым порошком, чайную ложку, винную этикетку и два маленьких белых перышка.
Холмс внимательно посмотрел на Хардена.
– Полковник Харден, – сказал он, – вы очень терпеливо ожидали моего объяснения по поводу странных событий, с которыми столкнулась ваша семья, но если сначала у меня было только подозрение, то свидетельства, почерпнутые в Уэйлс-Корте, дали мне возможность прийти к нескольким твердым выводам. – И жестом указал на маленький ряд своих находок. – Позвольте мне продемонстрировать цепь моих умозаключений.
– Жарьте из всех стволов, мистер Холмс, – поле боя за вами. – И полковник передал ему портсигар.
– Спасибо, – ответил Холмс и выбрал сигару по вкусу. – Наверное, мне надо начать с Дрю. У вашего сына замечательно тонкий слух, когда дело касается акцентов и произношения. Это позволило мне убедиться, что замысел преследования вас и вашей семьи принадлежит Дрю. Он тут главарь. – Холмс помолчал, раскуривая сигару. – Прошло почти четыре года с тех пор, как я до конца выяснил отношения с профессором Мориарти в Швейцарии. Ватсон описал эту историю в своем мелодраматическом опусе «Последнее дело Холмса». Мне очень повезло, что оно стало последним для Мориарти. К несчастью, один преступник из его шайки, может быть, самый опасный, каким-то образом узнал, что мне удалось спастись. Поэтому я не имел возможности вернуться в Англию, пока не представился случай заманить в ловушку этого головореза и таким образом обеспечить себе безопасность.