Страница 10 из 79
Глава 36
Арриго до самой осени не привозил молодую жену в Мейа-Суэрту. Все это время жизнь Тасии отчасти скрашивали светские визиты, хотя уже и не столь частые, как в бытность ее любовницей Арриго.
Посетители делились на три категории. К первой принадлежали те, кто сообщал ей последние новости из любовного гнездышка в Катеррине. Одни сплетничали, потому что хотели отплатить ей за двенадцать лет превосходства. Другие — из любопытства, желая увидеть ее реакцию. Были и такие невинные души, которые искренне считали, что ее любовь к Арриго должна быть такой же великодушной, как любовь Лиссины к его отцу Коссимио, а значит, она рада будет послушать, как счастлив ее бывший любовник. Любители посплетничать, так же как желающие насолить и просто любопытные, приходили, предвкушая удовольствие, а уходили несолоно хлебавши. Что до наивных, то они как раз видели все, что ожидали увидеть: Тасия расточала улыбки и мед по поводу новообретенного счастья Арриго.
Вторая категория состояла из поклонников, которые теперь, когда Арриго счастлив в браке, считали ее своей законной добычей и надеялись испытать на себе действие ее чар: одни — для собственного удовольствия, другие — чтобы было чем похвастать, третьи — по обеим причинам. Эти уходили разочарованными, даже не из-за Тасии, а потому что ее постоянным посетителем сделался человек, представлявший сам по себе отдельную категорию, — граф Карло до'Альва.
Он попросил ее руки, и за два дня до официального сообщения о прибытии Арриго и Мечеллы домой к празднику Провиденссии они скромно и без шума поженились.
Граф был высокий, моложавый, обаятельный мужчина сорока семи лет. Его сложение было столь же мощным, насколько поведение скованным. Волосы, когда-то черные, а теперь серебряные от седины, контрастировали с очень смуглой кожей — поговаривали, что у него в жилах течет тза'абская кровь. Полжизни назад он женился на богатой наследнице Эле до'Шааррия, которая родила ему троих сыновей и умерла в 1260 году. Он не нуждался ни в наследниках, ни в деньгах, от своей второй жены он хотел, чтобы она была красива, умела вести беседу, разбиралась в политике двора и имела на нее влияние и обладала богатым сексуальным опытом. Короче, желал всего, чего был лишен в первом браке. Тасия Грихальва сочетала в себе эти и многие другие достоинства.
Новобрачные граф и графиня до'Альва отбыли из Мейа-Суэрты в фамильный замок графа как раз накануне праздника Провиденссии. Они лишь на несколько часов разминулись с новобрачными доном Арриго и доньей Мечеллой. То ли Карло задумал так, чтобы не расстраивать свою жену видом жены Арриго, то ли, наоборот, Тасия спланировала это, чтобы избавить Мечеллу от лицезрения своей персоны, — в любом случае, все сошлись во мнении, что это было проделано довольно изящно.
Впрочем, все также считали, что, покажись Тасия обнаженной на дороге, Арриго и того не заметит.
Арриго тоже хорошо умел рассчитывать время. Он прибыл в Мейа-Суэрту и показал народу молодую жену в самый разгар празднества в честь нового урожая. Для большего театрального эффекта и с попустительства Премиа Санкты они с Мечеллой проскользнули через боковую дверь в Катедраль Имагос Брийантос как раз перед церемонией выхода его родителей. И первыми, кого приветствовала Мечелла на земле Тайра-Вирте, оказались живые воплощения Матери — Дарительницы Зерна и Сына — Давильщика Винограда: Великая герцогиня Гизелла в блестящем золотом наряде и Великий герцог Коссимио в винно-красном, с темно-рубиновым фамильным кольцом на пальце. Если старшая пара символизировала щедрую Осень, то юные Мечелла и Арриго были обещанием грядущей Весны, одетые в ярко-голубые костюмы цвета Веррада, — с вышитыми на них виноградными листьями (у него) и пшеничными колосьями (у нее).
Счастливая сцена вызвала бурную радость у всех, кому удалось ее увидеть. Даже самые восторженные отзывы о красоте Мечеллы казались недостаточными. Поклонники искусства нарекли ее живым шедевром. Регент хора, вовремя предупрежденный Премиа Санктой, велел мальчикам-хористам спеть “Благословенны Твоей Любящей Улыбкой” вместо принятого в этом сезоне гимна “Твои Дары — Золотое Зерно”, поскольку первый больше подходил для венчания. Рефрен эхом отражался от сводчатого потолка, и толпы на улице тоже подхватывали его, наполняя весь город музыкой.
После службы обе супружеские пары покинули неф и проследовали на балкон. Главная площадь была забита народом, люди забрались даже на статую дона Алессо до'Веррада, украшавшую центральный фонтан. Наследники Алессо и их жены махали народу руками и улыбались в ответ на приветствия и пение. Потом они подняли стаканы с вином и выпили за здоровье друг друга и всего города. В толпе слуги в голубой одежде дома Веррада и молодые санктас и санктос в одеяниях серого и коричневого цветов раздавали маленькие хлебцы, выпеченные из муки нового урожая.
Обратно в Палассо Веррада процессия возвращалась пешком. По приказу Коссимио путь аккуратно расчищали солдаты шагаррского полка. Гирлянды и связки листьев и снопов свисали отовсюду: с фонарных столбов, с черепичных крыш, с карнизов и вывесок, гирлянды украшали шею каждого встречного. Те, кому удавалось протолкаться поближе к Мечелле, помимо ее редкой, белокурой северной красоты замечали также, что она хоть и смотрит на всех, улыбаясь, восхищенными глазами, слишком бледна и все время цепляется за руку Арриго.
Общее мнение было таково: она ждет ребенка, что оказалось правдой. А официально об этом событии было объявлено только вечером, и вторая ликующая процессия при свете факелов прошла по всему городу с пением, плясками и весельем. В этот вечер были откупорены тысячи бутылок прошлогоднего вина.
Арриго, как положено, в первую очередь известил отца с матерью. Принцесса покраснела, когда он представил ее родителям в их апартаментах.
— Отец, мама, я хочу познакомить вас с Мечеллой, матерью вашего внука!
— Уже? — расхохотался Коссимио. — Быстро сработано, сынок!
— Ох уж эти мужчины! — Гизелла подмигнула мужу и обняла Мечеллу. — Им кажется, что это они делают ребенка, хотя на самом деле их часть работы занимает лишь несколько минут.
Великий герцог хохотал уже так, что стены тряслись.
— Зелла, Арриго — сильный молодой мужик! По меньшей мере полчаса! Да и твой собственный опыт утверждает обратное.
— Я попросила бы тебя попридержать язык, Косей! Повернувшись к совершенно пунцовой Мечелле, она добавила:
— Мужчины! Эйха, каррида мейа, я задержу тебя здесь совсем ненадолго, а потом ты отдохнешь.
Они сели на диван, и Гизелла взяла девушку за руку.
— Арриго — моронно луна, заставил тебя тащиться через весь город, где целые толпы рвались на тебя посмотреть. Ты, должно быть, до смерти перепугалась.
— Вовсе нет, ваша светлость, — храбро, но не очень убедительно ответила Мечелла. — Я рада была их увидеть, и рада, что они хотели увидеть меня. Надеюсь, я им понравлюсь.
— Куда они денутся! — сказал Коссимио. — И не забивай этим больше свою хорошенькую головку!
Плюхнувшись в кресло, он расстегнул пуговицы на своем довольно теплом красном костюме.
— Матра эй Фильхо, какая жара! Арриго, пусть кто-нибудь принесет нам холодные напитки.
Арриго позвонил, а герцог вновь обратился к невестке:
— Просто будь сама собой, гаттина, ты такая лапочка, они тебя обязательно полюбят. Все, что им нужно, это улыбка и доброта. Зелла объяснит тебе все, что должна делать Великая герцогиня, сама она делает это превосходно.
Мечелла, которую ни разу в жизни не называли котенком, улыбнулась свекру. К ее изумлению, Коссимио стал с пристрастием изучать ее улыбку.
— Должен признать, — заключил он наконец, — что с улыбкой у тебя все в порядке, здесь опасаться нечего. Твой портрет наполовину хуже оригинала, пусть Меквель сколько угодно обижается, я так ему и скажу!
Он снова громко расхохотался, а затем уставился на Арриго все тем же напряженным, оценивающим взглядом.