Исход. Том 2

— Вы… мы… пригвоздим его? — наконец смог выговорить Мусорщик. — Это то, ради чего все это?

Ллойд внезапно полез в карман своей выгоревшей рубашки.

— Ты знаешь, у меня есть кое-что для тебя. Он дал это мне, чтобы я передал тебе. Я не могу заставить тебя взять это, но это просто удивительно, что я не забыл предложить это тебе. Ты хочешь это?

Из нагрудного кармана он вытащил изящную золотую цепочку с черным янтарным камешком. В камешке была красная точка, как и в кулоне Ллойда. Тот раскачивал вещицу перед глазами Мусорщика, будто это был амулет гипнотизера.

В глазах Ллойда светилось знание, притом настолько отчетливо, что трудно было это не распознать, и Мусорщик понял, что больше ему никогда не придется рыдать и унижаться — ни перед ним, ни перед кем-либо, но в особенности перед ним — и притворяться, что он не понял.

«Возьми это, и ты возьмешь все», — говорили глаза Ллойда. А что является частью всего? Ну, конечно же, Гек Дроган. Гек и бетонированная яма в земле, достаточно большая, чтобы вобрать в себя основание распятия Гека. Он медленно протянул к этому руку. И вдруг замер, не успев прикоснуться пальцами к золотой цепочке.

«Это мой последний шанс. Мой последний шанс снова стать Дональдом Мервином Элбертом.»

Но другой голос, тот, который звучал более властно (но и с определенной долей мягкости, подобно прохладной руке на лихорадочном лбу), возразил, что время выбора давным-давно прошло. Если сейчас он выберет Дональда Мервина Элберта, то умрет. Он искал темного человека по собственной воле (если таковая существует у Мусорщиков всего мира), темный человек спас его от смерти от руки Малыша (то, что темный человек мог послать Малыша именно с этой целью, никогда не могло прийти в голову Мусорщику), и это, конечно же, означало, что отныне его жизнь — это его долг, который он должен отдать тому же темному человеку… человеку, которого некоторые из них называли Странствующим Хлыщом. Его жизнь! Не предлагал ли он ее сам вновь и вновь?

«А твоя душа… разве ты предлагал свою душу? Хоть за пенс, хоть за фунт», — подумал Мусорщик и нежно взял одной рукой золотую цепочку, а другой — черный камень. Тот был холодным и гладким. Мусорщик зажал его в кулаке на мгновение только для того, чтобы проверить, сможет ли он его нагреть. Он не думал, что сможет, и оказался прав. И он надел его, и тот лежал у него на груди, словно крошечный шарик льда. Но ему было приятно это ощущение льда. Это ощущение льда было противовесом того жара, который всегда был в его сознании.

— Просто скажи себе, что ты не знаешь его, — сказал Ллойд. — Я имею в виду Гека. Я так всегда делаю. Тогда легче. Тогда…

Широкие двери с шумом распахнулись. До них донеслись безумные, испуганные вопли. В толпе послышались вздохи.

Группа из девяти человек спускалась по лестнице. Гектор Дроган шел посередине. Он сражался, словно тигр, пойманный в сеть. Его лицо было мертвенно-бледным, только два лихорадочных пятна выступили на скулах. Из каждого дюйма его кожи ручьями стекал пот. Он был в чем мать родила. Его держали пятеро мужчин. Одним из них был Головное Очко, тот парень, над чьим прозвищем так потешался Гек.

— Очко! — лепетал Гек. — Эй, Гек, что ты говоришь? Парню не помочь, да? Скажи им, чтобы они остановились, слушай — я смою с себя, клянусь Господом Богом, я смою с себя это пятно. Что ты там говоришь? Уже ничем не поможешь? Пожалуйста, Очко!

Головное Очко ничего не ответил, лишь крепче сжал руку вырывавшегося Гека. Уже это было ответом. Гектор Дроган снова закричал. Его безжалостно тащили к фонтану.

За ним, шагая в ряд подобно траурному кортежу, следовали три человека: Уитни Хоган, несший огромный саквояж, человек по имени Рой Хупс со стремянкой в руках и Уинки Уинс, лысый мужчина с беспрестанно моргающими глазами. Уинки нес доску с прикрепленным к ней листом бумаги.

Гека подтащили к кресту. От него исходил ужасный, желтушный запах страха; его глаза метались, а потом закатились, обнажая потемневшие белки, словно у лошади, застигнутой бурей.

— Послушай, Мусорщик, — хрипло сказал Гек, в то время как Рой Хупс устанавливал за его спиной стремянку. — Мусорщик! Скажи им, чтобы они остановились, дружище. Скажи им, что я смою с себя пятно. Скажи им, что такой испуг действует лучше любой исправиловки в мире. Скажи им, дружище.

Мусорщик, не смея поднять глаз, смотрел на его ноги. Когда он склонил голову, черный камень отделился от груди и попал в поле его зрения. Красная щербинка — глаз — казалось, вонзил в него свой взгляд.

— Я не знаю тебя, — пробормотал Мусорщик.

Краем глаза он увидел, как Уитни с сигаретой в уголке рта опустился на одно колено. Открыв саквояж, он стал выкладывать на траву острые деревянные гвозди, а затем вытащил большой деревянный молоток.

Несмотря на гул голосов вокруг, словам Мусорщика, кажется, удалось проникнуть сквозь панику в сознание Гектора Дрогана.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что не знаешь меня? — дико заорал тот. — Мы с тобой завтракали два дня назад! Ты еще назвал парня мистером Очко. Что значит — ты не знаешь меня, ах ты, мелкий дерьмовый лжец!

— Я тебя совсем не знаю, — повторил Мусорщик, на этот раз более отчетливо. И почувствовал почти облегчение. Он видел перед собой всего-навсего незнакомца — незнакомца, немного похожего на Карли Йатса. Его рука потянулась к камню на груди и обхватила его. Прохлада, исходящая от него, вселила в Мусорщика еще больше уверенности.

— Лжец! — кричал Гек. Он снова стал сопротивляться, его мышцы то опадали, то напрягались, пот градом стекал с груди и рук. — Лжец! Нет, ты знаешь меня! Нет, ты знаешь, лжец!

— Нет, не знаю. Я не знаю тебя и не хочу тебя знать.

Гек снова стал кричать. Четверо мужчин, тяжело дышавших, с трудом державших осужденного, скрутили его.

— Начинайте, — приказал Ллойд.

Дрогана оттащили назад. Один из державших Гека мужчин ударил его ниже колена. Гек упал и теперь полулежал на кресте. Тем временем Уинки начал зачитывать напечатанное на листе так пронзительно громко, что, казалось, его голос разрезал вопли Гека, как вой циркулярной пилы.

— Внимание, внимание, внимание! По приказу Ренделла Флегга, Вождя людей и Первого Гражданина, этого человека по имени Гектор Алонсо Дроган надлежит подвергнуть казни через распятие. Такое наказание определено за употребление наркотиков.

— Нет! Нет! Нет! — завопил Гек яростным контрапунктом. Его левая рука, скользкая от пота, выскользнула из цепких пальцев Головного Очка, и тут Мусорщик инстинктивно встал на колени и снова прижал руку приговоренного, придавив его запястье к кресту. Не прошло и секунды, как Уитни уже стоял на коленях рядом с Мусорщиком, держа наготове деревянный молоток и два грубых гвоздя. Сигарета по-прежнему свисала из уголка его рта. Он был похож на хозяина, который собрался немного поплотничать на заднем дворе своего дома.

— Отлично, подержи его вот так, Мусорщик. А я приколочу его. Не пройдет и минуты.

— Употребление наркотиков не разрешено в нашем Обществе Людей потому, что тогда уменьшается способность употребляющего вносить полноценный вклад в дело вышеназванного Общества, — провозглашал Уинки. Он говорил быстро, словно аукционист, его глаза то вылезали из орбит, то быстро бегали. — Особенно в данном случае, когда у обвиняемого была обнаружена большая порция кокаина и приспособления, необходимые для его употребления.

В этот момент крики Гека стали такими пронзительными, что могли бы вдребезги разнести кристалл, если бы таковой находился поблизости. Голова его моталась из стороны в сторону, на губах выступила пена. Когда шестеро человек — и Мусорщик в их числе — подняли крест, вставляя его в бетонированную яму, по рукам Гека потекли ручейки крови. И вот уже на фоне неба четко обрисовался силуэт Гектора Дрогана с запрокинутой головой, изо рта которого лился бесконечный крик боли.