Исход. Том 1

Они давно ожидали, что он начнет задавать вопросы, — он мог прочесть это по их глазам. В больнице умеют скрывать тайны. Четыре года назад его жена умерла от рака в возрасте двадцати семи лет, рак зародился в ее матке, а потом пронесся по всему организму, как пожар, и Стью наблюдал, как они уходили от ее вопросов, либо меняя тему разговора, либо давая ей информацию с использованием непонятных терминов. Поэтому он просто не задавал вопросов и видел, как это встревожило их. Но теперь время вопросов пришло, и он получит ответы. Из слов с одним слогом.

Некоторые пробелы он смог заполнить и сам. У Кэмпиона, его жены и ребенка было что-то очень плохое. Это поражало как грипп или другая простуда, но только это становилось все хуже и хуже, пока человек не захлебывался насмерть собственной мокротой или: пока не сгорал от высокой температуры. И это было очень заразно.

Они пришли и увели его семнадцатого, после обеда, два дня назад. Четверо военных и врач. Вежливые, но крайне настойчивые. Не возникало и мысли отказаться: все четверо военных были вооружены. Именно тогда Стью Редмен и испугался до смерти.

Из Арнетта до маленького аэропорта в Брейнтри ходил рейсовый автобус. Но Стью ехал вместе с Виком Пэлфри, Хэпом, семьей Брюетт, Хэнком Кармайклом, его женой и двумя военными в армейском автофургоне, и военные не проронили ни слова, несмотря на истерику, которую закатила Лила Брюетт.

Другие фургоны тоже были переполнены. Стью не видел всех сидящих в них людей, но заметил всех пятерых Ходжесов и Криса Ортегу, брата Карлоса, того водителя кареты скорой помощи. Крис был владельцем бара «Голова индейца». Он заметил также Паркера Нейсона и его жену, пожилых владельцев гаража, расположенного рядом с домом Стью. Он понял, что забрали всех, кто был на автозаправке, и каждого, с кем разговаривали присутствовавшие там, когда Кэмпион врезался в бензоколонку.

На границе города, блокируя дорогу, стояли два тяжелых грузовика защитного цвета. Стью понял, что и другие дороги, ведущие в Арнетт, скорее всего, также заблокированы. Город окружали колючей проволокой, а когда дело будет сделано, повсюду будут расставлены часовые.

Итак, это было опасно. Смертельно опасно.

Он терпеливо сидел на стуле рядом с больничной койкой, на которую не собирался ложиться, ожидая, что сестра приведет кого-нибудь. Этот первый «кто-нибудь» скорее всего будет никем. Возможно, к утру они наконец-то пришлют кого-нибудь, у кого будет достаточно власти, чтобы рассказать ему то, что он хочет знать. Он сможет и подождать. Терпение и выдержка всегда были сильными сторонами Стюарта Редмена.

В который раз он начал вспоминать, в каком состоянии были люди, ехавшие с ним к самолету. Из всех только Норм был, очевидно, сильно болен. Кашлял, отхаркивая мокроту, горел от высокой температуры. Остальные, казалось, в той или иной степени страдали от обычной простуды. Люк Брюетт чихал. Лила Брюетт и Вик Пэлфри покашливали. У Хэпа был насморк, и он постоянно шмыгал носом. Они не слишком-то отличались от первоклашек, насколько помнит Стью; именно так ведут себя дети на уроках, когда половина класса подхватывает простуду.

Но больше всего он испугался — возможно, это было всего лишь совпадением, — когда они уже подъезжали к взлетной полосе. Военный водитель чихнул три раза подряд. Возможно, это тоже было только совпадением. Июнь был плохим временем для аллергиков в восточной части центрального Техаса. Или, может быть, водитель заболел еще раньше, и у него была самая обыкновенная простуда, а не то дерьмо, как у всех остальных. Стью хотел верить этому. Потому что нечто, столь быстро переходящее от одного человека к другому…

Военный эскорт сопровождал их до самого самолета. Все четверо держались флегматично, отказываясь отвечать на любые вопросы, кроме места назначения. Их повезут в Атланту. Там им все объяснят (проверенная ложь). Кроме этого военные больше ничего не сообщили.

В самолете Хэп сидел рядом со Стью, видно было, что он совсем расклеился. Самолет был тоже военный, используемый строго по назначению, но выпивка и еда в нем оказались первоклассными. Конечно, вместо хорошенькой стюардессы их обслуживал сухопарый сержант, но если не обращать на это внимания, то все было почти как в обычном рейсе. Даже Лила Брюетт немного успокоилась, выпив два стакана вина.

Хэп приблизил лицо поближе к Стью, дыша на него влажными парами виски:

— Очень забавные парни, не так ли, Стюарт? По виду приближаются к пятидесяти, но ни у одного из них нет обручального кольца. Карьера, хотя и невысокого ранга.

Где-то за полчаса до приземления Норм Брюетт стал терять сознание, и Лила завизжала. Двое суровых стюардов завернули Норма в покрывало и быстро вынесли из салона. Лила, теперь уже вовсе обеспокоенная, продолжала орать. Через мгновение она отшвырнула в сторону стакан с вином и сэндвич с куриным филе и листком салата. Те же двое парней с непроницаемыми лицами молча стали все убирать.

— Что все это значит? — кричала Лила. — Что случилось с моим мужем? Мы что, все умираем? Мои малыши умрут? — Оба ее «малыша» сидели по обе стороны от нее, уткнувшись в ее пышную грудь. Люк и Бобби выглядели испуганными, им было не по себе, они растерялись от крика матери. — Почему никто не хочет ответить мне? Разве это не Америка?

— Кто-нибудь может заткнуть ей рот? — ворчливо выкрикнул Крис Ортега, сидевший в хвосте, — Нет ничего хуже орущих женщин и проигрывателя с заезженной пластинкой.

Один из военных заставил Лилу выпить стакан молока, и она действительно замолчала. Все остальное время полета она смотрела в окно и напевала. Стью решил, что в стакане было не только молоко.

Когда они приземлились, их ожидало четыре «кадиллака». Жителей Арнетта рассадили в трех машинах. Их военный эскорт разместился в четвертой. Стью подумал, что эти приятели без обручальных колец — и, возможно, близких родственников — сейчас тоже находятся в этом же самом здании.

Над дверью его палаты зажглась красная лампочка. Когда компрессор, или насос, или что бы там ни было замолчал, в дверь вошел человек в белом костюме, похожем на костюм космонавта. Доктор Деннинджер. Молод. Черные волосы, оливковая кожа, резкие черты лица, сочные губы.

— Пэтти Грир сказала, что между вами возникли проблемы, — раздался голос из нагрудного микрофона Деннинджера, когда тот поближе подошел к Стью — Она очень расстроена.

— Чего же ей расстраиваться? Разве в этом есть необходимость? — как можно спокойнее произнес Стью. Было трудно говорить непринужденно, но он чувствовал, насколько важно скрыть свой страх от этого человека. Деннинджер выглядел и поступал как человек, который издевается над подчиненными, но льстит начальству. Чем-то он напоминал лживую собаку. Люди такого типа быстро сдаются, если чувствуют силу противника. Но если они почуют его внутренний страх, то тут же начнут потчевать противника все тем же старым пирогом: тоненькая прослойка: «Извините я не могу сказать большего» — наверху и толстый слой жалоб на глупость обывателей, которые хотят знать больше, чем им полагается.

— Я хочу получить ответы на некоторые свои вопросы, — твердо сказал Стью.

— Извините, но…

— Если вы хотите, чтобы я сотрудничал с вами, то ответите мне. Я могу доставить вам много неприятностей.

— Мы знаем это, — раздраженно ответил Деннинджер. — Просто я не имею права рассказывать вам что-либо, мистер Редмен. Мне и самому многое неизвестно.

— Мне кажется, вы брали у меня кровь для анализов. Вот эти следы от уколов… Для чего?

— Еще раз повторяю вам, мистер Редмен, я не могу рассказать вам того, чего сам не знаю. — Раздражение снова прозвучало в его тоне, и Стью решил поверить доктору. Тот был всего лишь послушным исполнителем своей работы, которую не очень-то и любил.

— Мой родной город находится в карантинной зоне.

— Об этом мне тоже ничего не известно, — быстро сказал Деннинджер, отводя при этом взгляд в сторону, и Стью подумал, что на этот раз тот лжет.