Худей! (др. перевод)

— Ярд примерно того же роста, что и Хопли, но я видел, как он обедает. Скажу честно, он едва скребет по тарелке. Скажу еще кое-что. Они оба курят. Стивенс уговаривает, по его словам, пачку в день, что, вероятно, означает полторы, а то и две. Дункан говорит о двух пачках Кэмела, что может означать две — три с половиной. Ты когда-нибудь видел Хопли без сигареты в зубах?

Вилли подумал и покачал головой. Тем временем Хьюстон воспользовался еще одной порцией кокаина.

— Ага, на сегодня хватит, — сказал он и решительно захлопнул дверцу стола. — Итак, Ярд обрабатывает полторы пачки в день, а Дункан — три пачки чернил для легких. Но кто в действительности приглашает рак легких в гости, так это Ярд Стивенс. Почему? Потому что метаболизм у него дохловат, а уровень обмена веществ каким-то образом связан с раком. Есть врачи, которые заявляют, что мы сможем лечить рак, разгадав генетический код. Некоторые его виды, может быть. Но нам никогда не излечить его окончательно, покуда мы не поймем все тайны метаболизма. Что приводит нас обратно к Вилли Халлеку, невероятно худеющему человеку, — Хьюстон рассмеялся странным и довольно глупым всхлипывающим смешком, и Вилли подумал: «Если такое творит с тобой кокаин, я лучше буду придерживаться Ринг-Дингов».

— Ты не знаешь, почему я теряю вес?

— Абсолютно, — Хьюстон даже казался доволен этим фактом. — Но моя догадка состоит в том, что ты сам мысленно заставляешь себя худеть. Обычно их гонит страх — учащенное сердцебиение, головокружение во время игры в теннис или бадминтон, вроде этого. Я прописываю им умеренную успокоительную диету, от которой они теряют от двух до пяти фунтов в неделю в течение пары месяцев. Таким образом ты можешь потерять от шестнадцати до сорока фунтов без мучений и напряжений. Отлично. Но получается, что большинство обычно теряет намного больше. Они следуют моим рекомендациям, но теряют больше веса, чем можно объяснить диетой. Словно некий часовой в организме, который спал многие годы, вдруг просыпается и начинает вопить: «Пожар!» Метаболизм сам подстегивает себя… потому что часовой приказывает ему эвакуировать лишние фунты до того, как сгорит целый дом.

— Ладно, — пробормотал Халлек. Его почти убедили. В этот день он взял выходной и теперь больше всего хотел пойти домой и рассказать Хейди, что все в порядке, отвести ее наверх и заняться любовью, пока солнце светит в окна их спальни. — Мне все понятно.

Хьюстон встал и проводил его до дверей. Халлек с умеренным удивлением заметил у доктора под носом следы белого порошка.

— Если станешь и дальше терять вес, мы проведем всю серию анализов на метаболизм, — сказал Хьюстон. — Я невольно мог навести тебя на мысль, что от этих тестов никакой пользы, но иногда они много могут показать. И все же я сомневаюсь, что нам придется этим заниматься. Мое предположение: ты сам по себе перестанешь худеть. Пять фунтов на этой неделе, три на следующей, еще один через неделю. А потом ты встанешь на весы и обнаружишь, что набрал фунт-другой.

— Ты меня успокоил, — сказал Халлек и крепко пожал ему руку.

Хьюстон самодовольно улыбнулся, хотя всего лишь представил Халлеку негативы: нет, мы не знаем, что неправильно с Халлеком, но это не рак.

— Для этого мы тут и сидим, Вилли!

Вилли пошел домой к своей жене.

— Он сказал, что с тобой все в порядке?

Халлек кивнул.

Она обняла и крепко прижала к себе. Он почувствовал соблазнительную упругость ее бюста на своей груди.

— Может, пойдем наверх?

Она игриво посмотрела на Вилли.

— Бог мой, с тобой действительно все в порядке!

— Можем поспорить…

Хейди поднялась наверх. Они великолепно потрахались. Едва ли не в последний раз…

Потом Халлек заснул и увидел сон.

Глава 7

Сон с птицей

Цыган превратился в огромную птицу — стервятника со сгнившим клювом. Он летал над Фэрвью и ронял вниз коптящую золу, похожую на сажу из труб. Она сыпалась у него из-под крыльев.

«Худей!» — каркал цыган-стервятник, паря над лугом, пригородным клубом, над «Кота-Еста» — сравнительно хорошим итальянским ресторанчиком Фэрвью, над публичной биолиотекой, современным зданием со стеклянными стенами, удаляясь к соляным болотам и заливу.

«Худей!» — всего одно слово, но этого оказалось достаточно. Все в этом зажиточном городе, расположенном в сердце страны Джона Чивера, все в Фэрвью умирали от голода.

Вилли шел по главной улице — очевидно невидимый (логика снов, в конце концов это и требуется от сна) и ужасался последствиям проклятия цыгана. Фэрвью превратился в город, заполненный оставшимися в живых после освобождения концлагеря. Большеголовые младенцы с крошечными телами визжали в дорогих колясках. Две женщины в дорогостоящих платьях, сшитых на заказ, спотыкаясь и пошатываясь, выбрались из мороженицы. Их лица — только скулы и выступающие надбровные дуги, поверх которых натянута блестящая, как пергамент, кожа. Декольте платьев соскользнуло с обтянутых кожей костей в отвратительной пародии на соблазн.

Вот шел Майкл Хьюстон. Его тонкие, как у пугала, ноги заплетались. Рукой он похлопывал по невероятно исхудалому телу в деловом костюме, а в руке-то держал бутылочку с кокаином.

— Не хочешь? — завизжал он, обращаясь к Халлеку. Его голос напоминал визг крысы, попавшей в ловушку и прощающейся со своей жалкой жизнью. — Не хочешь? Это подстегнет твой метаболизм, Вилли. Не желаешь?..

С ужасом Халлек увидел, что рука, протягивающая бутылку, была не рукой, а только связкой стучащих костей. Он повернулся, чтобы бежать, но как это бывает в кошмарах, никак не мог набрать скорость. Хотя он находился на главной улице, он чувствовал, что бежит по липкой, вязкой грязи. В любой момент скелет, который был Майклом Хьюстоном, мог дотянуться до него, коснуться плеча. Или та когтистая рука схватила бы его за горло. Голос звучал все ближе. Халлек знал, что если повернет голову, призрак окажется совсем рядом, совсем близко — искромечущие глаза, торчащие из глазниц голой кости: обнаженные челюсти, щелкающие зубами.

Он увидел Ярда Стивенса, выпавшего из «Выше головы». Халат был обернут вокруг несуществующего живота. Ярд кричал жутким сиплым голосом:

— Где мое тело? — кричал он. — Где мое тело?

— Худей! — вдруг прошептал Майкл Хьюстон в ухо Халлека, и то, чего так долго страшился Вилли, случилось: эти кости коснулись его, дергая за рукав.

— Худей! Худей посильней! Худей! А во всем виновата твоя жена. Твоя жена, Вилли-мальчик. Ох, какие тебя ждут неприятности из-за нее! Ох, какие неприятности, крошка!..

Глава 8

Брюки Вилли

Вздрогнув, Вилли проснулся, зажал себе рот и замер, тяжело дыша. Хейди мирно спала рядом, укутавшись одеялом. Весенний ветер пробегал по карнизам снаружи.

Халлек быстро окинул взглядом спальню, убедившись, что Майкл Хьюстон или его скелетообразная версия, не присутствует поблизости. Это была просто его спальня, где знаком каждый угол. Кошмар начинал гаснуть… но страх еще остался, поэтому Вилли пристроился рядом с Хейди. Он не касался жены. Она легко просыпалась, но проник в зону ее тепла, выкрал кусочек ее одеяла.

«Всего лишь сон».

— Худей! — неумолимым голосом прозвучало у него в голове.

Снова пришел сон.

Наконец.

Наутро после кошмара весы в ванной показали 215 и Халлек преисполнился надежды. Только два фунта. Хьюстон оказался прав, кокаин или нет. Процесс начал замедляться. Вилли, посвистывая, спустился вниз и съел яичницу с полдюжиной сосисок.

По дороге к вокзалу кошмар вернулся, но более смутно, больше как чувство Дэжа Вю, нежели чем как настоящие воспоминания. Проезжая «Выше головы», Вилли выглянул из окна машины, на мгновение напрягся, ожидая увидеть пошатывающиеся скелеты, словно комфортабельный Фэрвью вдруг превратился в Виафру. Но люди на улицах выглядели даже лучше, чем Ярд Стивенс, который выглядел лучше, чем обычно. Вилли помахал ему в ответ и подумал: «Твой метаболизм предупреждает о вреде курения, Ярд». Мысль заставила улыбнуться, а когда его поезд втянулся в Центральный Вокзал, последние остатки сна были забыты.