Певец меча

Дел пожала плечами.

– Бывает. Север, Юг – не имеет значения. Ты никогда раньше не болел?

– Дел помолчала. – Я имею в виду настоящие болезни, а не головную боль после акиви. Этому я сама была свидетелем.

Я нахмурился и покачал головой.

– Несколько раз была лихорадка, а больше ничего, – я засопел и почувствовал, как звук отдался внутри черепа. – Дел, простудиться – или как там это называется – это как-то связано с мечом? С той бурей? – я помрачнел. – Когда ты на меня налетела, мне было холодно как в аидах… Это из-за тебя я заболел? – я сердито уставился на Дел. – Это твоя работа, баска?

Она с вызовом подняла подбородок.

– Если бы ты надел теплую одежду, как я и говорила, и мех…

Я покачал головой.

– Они слишком тяжелые.

– Когда отморозишь себе гехетти, мне не жалуйся, – она раздраженно показала на сверток у моих ног. – Не хочешь одеваться – пошли… мы теряем время.

Я посмотрел туда, откуда мы пришли, и туда, куда должны были идти.

– Где мы, баска? Я уже заблудился.

– Все еще на Торговом Тракте. Нам еще долго идти, – она помолчала. – А из-за тебя мы еле ползем.

– Мне жаль, – пробормотал я, хотя на самом деле жаль мне не было. Я откашлялся и всмотрелся в клубящийся туман. – Здесь когда-нибудь бывает сухо?

– Это дожди в середине зимы, – объяснила Дел, – погода будет только ухудшаться пока мы не доберемся до нагорья. Там лежит снег.

Меня затрясло, когда порыв ветра приласкал кожу. Мокрый шелк прилип к телу.

– Аиды, баска… хотел бы я, чтобы ты была Южанкой.

– А я нет, – выразительно отрезала она. – Я дорожу своей свободой.

Я вздохнул.

– Я только хотел сказать, что в этом случае сейчас мы шли бы туда, где всегда тепло.

Дел скривила губы.

– Пройдем еще немного, Тигр. Где-нибудь у дороги найдем гостиницу. Поедим, переоденемся в сухую – теплую – одежду и будем отдыхать до утра.

Я наклонился и поднял с земли свой сверток.

– Ненавижу дождь, – изрек я просто чтобы удостовериться, что Дел об этом знает.

Дел, видимо, давно догадалась. Она повернулась ко мне спиной и полезла на следующий холм.

Гостиницу мы так и не нашли. Зато нас нашел жуткий ливень с ураганным ветром, который превратил меня в ходячее воплощение несчастья, обернутое мокрым шелком. Я брел по слякоти, скользил по траве, кашлял, чихал и еле волочил ноги, то взбираясь на холм, то слезая с него, опасаясь, что начну жаловаться и дам Дел лишний повод для издевок. Все мое внимание было сосредоточено на правильном выполнении следующего шага.

Прямо на острие меча.

Я смутно услышал, что Дел закричала мне остановиться, но не понял ее. Или просто ее крики слились с шумом в моей груди, где что-то сопело, гудело и ворчало с таким постоянством, что я стал слышать только собственные хрипы, игнорируя все остальные звуки, включая любые крики, которые могли меня о чем-то предупредить.

Моя реакция мне совсем не понравилась, но я слишком устал, чтобы беспокоиться.

Я посмотрел вниз, на кончик меча. Он застыл около мокрого, обтянутого шелком живота. И он дрожал, этот меч, потому что руки, которые держали его, были маленькими, слабыми и неумелыми.

Мальчишке лет десять, не больше, подумал я.

– Стой, – решительно приказал он.

– Хорошо, – согласился я. – Уже стою.

– Не двигайся, – другой голос. Женский. Молодой. Тоже яростный и непреклонный.

Я нахмурился, перевел взгляд с мальчика на девочку, которая стояла в трех шагах позади него и держала белый боевой посох в позе защиты, хотя я сомневался в ее умении пользоваться этим оружием. Обучение владению боевым посохом занимает несколько лет даже для мужчины, а она, без сомнения, была женщиной. Точнее девочкой.

Дел опустила седельные сумки. Руки ее свисали по бокам. Она не пыталась вытащить меч или выбить из рук девочки посох.

Я прищурился, надеясь, что разойдется туман перед глазами. Дождь прекратился, но день остался голубым и серым, с синими и стальными пятнами.

За спинами девочки и мальчика стояла повозка. На полпути к дороге она косо застыла на склоне холма. Старая пегая кобыла уныло ссутулилась меж оглобель: шея опушена, голова между ног. Повозка, подумал я, была совсем старой и ветхой. Одно заднее колесо, правое, валялось в грязи. Приподнять повозку, чтобы починить ее, мог только очень сильный мужчина. Детям это было не под силу. Ничем не могла им помочь и завернувшаяся в старое одеяло женщина, выглянувшая из повозки. Женщина с тревогой и испугом смотрела на Дел, меня и детей. Я понял, что это ее дети.

А у ребят смелые души, и удача на их стороне – и Дел, и я не собирались причинять им вреда, а любой другой мог бы сразу убить их за безрассудство. Легко. Не задумавшись.

Я вздохнул. Глубоко в груди что-то захрипело.

– Ничего плохого мы вам не сделаем, – пообещал я. – Мы путешествуем, как и вы.

– Они так же говорили! – выкрикнула девочка. – Мы оказали им гостеприимство, а они ограбили нас!

– Кто-нибудь ранен? – тихо спросил я.

– Только наша гордость, – неохотно выдавила женщина. – Мы слишком легко верили людям, но мы получили урок и больше никому не доверяем.

Я показал рукой на повозку.

– Рано или поздно вам придется кому-то довериться. Не думаю, что иначе вы сможете починить повозку.

– Мы сами все сделаем, – яростная, гордая молодая госпожа. Пятнадцать или шестнадцать лет, подумал я. Блондинка, как Дел. Голубые глаза. И как Дел, намерена доказать, что она ничем не хуже мужчины.

Я чуть не улыбнулся, но сдержался, решив, что девочка заслуживает большего.

Дел не сводила глаз с мальчика. Она побледнела и тяжело дышала, но говорила очень мягко:

– Меч тебе не понадобится. И посох тоже. Мы поможем вам починить повозку.

Девочка показала посохом на Север.

– Уходите, – упрямо потребовала она. – Идите своей дорогой и оставьте нас.

– И позволить вам столкнуться с кем-то другим? С кем-то, кто будет настроен не так миролюбиво, как мы? – я покачал головой. – Чтобы доказать вам наши добрые намерения, позвольте нам снять перевязи. Какую угрозу мы можем представлять без оружия?

– Идите своей дорогой, – повторила девочка.

– Киприана, – в голосе женщины звучала мягкая укоризна.

– А откуда мы знаем, что они не перережут нам глотки? – никак не могла успокоиться дочь. – Почему ты думаешь, что они лучше тех?

– Вы достаточно мудры, – сказала Дел, – чтобы проявить осторожность. Я уважаю твою решительность, но Тигр прав: сняв оружие, мы сможем вам помочь.

– Киприана? – мальчик был младше сестры и видимо давно привык подчиняться ей.

Она пожала плечами и высоко подняла голову. Потом, одним резким движением, убрала посох.

– Я не дура, – яростно заговорила она, а голубые глаза наполнились слезами гнева. – Я понимаю, что если вы захотите расправиться с нами, вы это сделаете. Что можем мы с Массоу против вас?

– Кое-что можете, – мягко сказала Дел, – а прежде чем мы расстанемся, я покажу вам еще несколько приемов.

Женщина спустилась из повозки, прижимая к себе складки одеяла. Ее нельзя было назвать ни молодой, ни пожилой – что-то среднее. Высокая, привлекательная, с рыжими волосами, упрямой челюстью и зелеными глазами. Волосы были подняты наверх и перевязаны тонкой веревкой, ставшей бронзовой от влаги. Выбившиеся из прически пряди завивались в колечки.

Она остановилась около девочки и мягко коснулась ее плеча.

– Киприана, Массоу, вы все хорошо сделали. Я горжусь вами. Но теперь отпустите этих людей. Они предложили нам помощь и наименьшее, чем мы можем им отплатить, это принять их предложение с любезностью.

Мальчик слишком быстро расслабил пальцы, сжимавшие меч, и оружие, выпав из детских рук, глухо шлепнулось на траву. Мальчик посмотрел на меня с тоскливым отчаянием.

– Массоу? – переспросил я. Он кивнул. – Я обещаю, что когда-нибудь ты вырастешь и достойно будешь носить меч своего отца. Пока тебе лучше пользоваться ножом.