Страница 16 из 24
Но поэтесса не ограничилась защитой и пропагандой творчества автора «Божественной Комедии» – в ее собственных произведениях мы постоянно находим либо упоминания Данте, либо подражания ему.
Кристина видела в Равеннском изгнаннике замечательного эрудита и поэта и стремилась подражать Данте. Ее произведения обнаруживают неплохое для своего времени знакомство с сочинениями Овидия, Вергилия, Горация, Сенеки, Ювенала, Лукана, Цицерона, Валерия Максима и многих других.
В написанном в начале XV в. (ок. 1403) обширном стихотворном произведении «Chemin de long estude» Кристина рассказала в аллегорической форме о многотрудном пути к знанию, набрасывая одновременно причудливую картину мира. Не приходится удивляться, что дантовские аллегории были довольно широко использованы поэтессой. Так, описывая земной рай, или восхождение к Эмпирею, Кристина явно вдохновлялась поэмой Данте:
Это место французской поэмы можно сопоставить с одной из терцин «Рая» (XXVIII, 16 – 18):
He меньше оснований сопоставить с одним из мест «Чистилища» (п. XXX) следующие строки из произведения Кристины:
Другие, более мелкие совпадения убеждают в том, что Кристина Пизанская писала свое длинное произведение под воздействием Данте, вдохновляясь его великой поэмой. Поэтесса говорит об этом в конце книги, пересказывая содержание начала «Ада».
Кристине Пизанской не раз случалось цитировать Данте в своих произведениях. Так, в «Livre de Mutation de Fortune», другой своей книге дидактически-энциклопедического характера, Кристина перевела начальные строки XXVI песни «Ада» – знаменитое обращение опального поэта к родной Флоренции, внеся в переводимый текст свое толкование и свою оценку:
Понимание Кристиной Пизанской «Божественной Комедии» еще не было глубоким. Вместо подлинно трагического отношения поэта к родному городу, одновременно и нежно любимому и ненавидимому, отношения, исполненного гордости и презрения, Кристина передает лишь насмешку.
Мы не склонны безоговорочно соглашаться с рядом исследователей (Г. Эльснер, А. Оветт, А. Фаринелли), видевших в книгах Кристины, по крайне мере в двух ее произведениях, всеподавляющее влияние Данте, но нам представляется спорным и слишком скептический взгляд на этот вопрос А. Кунсона[79] или Вернера Фридриха, который писал, повторяя мысли своего французского предшественника: «Такие критики, как Эльснер, Фаринелли и Оветт, считают, что Кристина своим вдохновением во многом обязана Данте, и лишь Кунсон полагает, что кроме произведений Данте она копировала аллегории «Романа о Розе» и сентенции Сенеки и Боэция, а также, что ее произведения, несмотря на стремление сравняться с Данте, были полной неудачей»[80].
«Божественная Комедия» может быть в известном смысле поставлена в один ряд с произведениями визионерской средневековой литературы – так, по крайней мере, могла и воспринимать эту книгу Кристина. Однако на рубеже XIV и XV столетий визионерская литература во Франции развивается вне сферы воздействия «Божественной Комедии». Действительно, тщетно было бы искать влияния Данте и в «Паломничестве человеческой жизни» Гильома де Дегильвиля (1294 – 1355)[81], и в «Видении старого пилигрима» Филиппа де Мезьера (1326 – 1405)[82], и в «Видении» Пьера Мишо[83], хотя между их произведениями и «Божественной Комедией» Данте можно было бы провести параллели. Быть может, как полагал А. Кунсон[84], как раз обилие произведений визионерской аллегорической литературы и ее давние традиции во Франции ослабили влияние Данте и его поэмы. Вместе с тем, в XV в. Данте не был во Франции абсолютным незнакомцем: во французских библиотеках сохранилось немало списков его поэмы[85], его книги были в собраниях многих просвещенных людей того времени, например в библиотеке короля Рене[86].
Упоминания Данте довольно часты. Причем смысл этих высказываний сводился либо к обвинению поэта в подражании «Роману о Розе», либо к спору с ним по политическим вопросам. Первую точку зрения с наибольшей прямотой выразил Лоран де Премьефе, переводчик Боккаччо. Сделав перевод латинского трактата Боккаччо о «делах достославных мужей», Премьефе решил снабдить собственным комментарием пассаж, относящийся к Данте; он писал: «Estant lors a Paris rencontra le noble livre de la Rose au quoi Johan Clopinel de Meung, homme d’esprit celeste, peigny une vraye mappemonde de toute choses celestes et terrie
Иное отношение к итальянскому поэту было у крупнейшего поэта начала XV в. Алена Шартье. В своем последнем, незаконченном, произведении «Утешение в трех добродетелях», написанном около 1428 г., Ален Шартье рассматривал Данте как политического писателя и подробно останавливался на его критике церкви.
Итак, в XV столетии влияние Данте во Франции ограничивалось по преимуществу теми кругами, в которых был довольно силен контакт с Италией, – это Кристина Пизанская, итальянка по происхождению, Лоран де Премьефе, первый переводчик Боккаччо на французский язык, наконец, король Рене и его окружение, теснейшим образом связанное с культурой Южной Франции, где особенно четко ощущается воздействие соседней Италии[88]. Воспринимался Данте во Франции XV в. как писатель в основном политический; лишь немногие увидели в творениях великого флорентинца подлинные красоты поэзии. Уже в ранний период так называемых «Итальянских войн» французских королей, начало которым было положено в 1494 г. Карлом VIII, картина постепенно меняется.
3
С началом нового века популярность Данте во Франции постепенно растет, чтобы достичь одной из своих вершин в последние годы царствования Франциска I. Все больше рукописей дантовской поэмы появляется в библиотеках[89], например среди книг Шарля де Гийенна, брата Людовика XI, в библиотеках Клермонского графа Жана де Бурбона, Габриэль де ла Тур, графини де Монпансье, герцога Беррийского и многих других феодалов. В 1494 г. французский король Карл VIII привез из Флоренции роскошную рукопись, составленную из произведений Петрарки и Данте, а также «Жизни Данте», написанной Леонардо Бруни[90]. Этот кодекс занял почетное место в библиотеке Амбуазского замка.
76
Christine de Pisan. Oeuvres poétiques. T. I. Paris, 1886. P. 77: «Мое тело, все его члены, и мои глаза больше не страдали от этого яркого сияющего света, который ослепил меня; сияние, которое я увидела, совершенно лишило меня зрения».
77
Christine de Pisаn. Op. cit. Т. I. Р. 86 («...мелодия и приятные звуки, гармония и красивая песня зазвучали от этих небесных движений, от вращения этих кругов, которые столь хорошо рассчитаны...»).
78
Ibid. P. 102 («И Данте, говоря о Флоренции, где он когда-то жил, сказал в виде насмешки, что он радуется и смеется, видя, как над землей и морем трепещут ее крылья, и даже в аду полным-полно ее граждан»); см. также: Le livre de la Mutacion de Fortune par Christine de Pisan, publié d’après les manuscrits par Suza
79
Кунсон писал (Указ. соч. С. 9): «...большая часть из шести тысяч стихов “Chemin de long estude” напоминает скорее аллегории Жана де Мена и наивный педантизм эпохи, чем дантевскую поэзию».
80
Friederiсh W.-P. Op. cit. Р. 59.
81
См.: Wharey J.-B. A studi of the sources of Bunyan’s Allegories, with special reference to Deguileville’s Pilgrimage of man. Baltimore, 1904.
82
См.: Jоrga N. Philippe de Mezières. Paris, 1896. P. 485 sq.
83
См.: Champion Р. Histoire poétique du quinzième siècle. Paris, 1923.
84
Соunsоn А. Op. cit. Р. 13.
85
См.: Auvrау L. Op. cit. Р. 24, 28, 39 – 40.
86
См.: Lecoy de la Mаrсhe. Le Roi René. T. II. Paris, 1875. P. 189 – 190.
87
Цит. по кн.: Hauvette Н. Études sur la Divine Comédie. P. 115 («Когда он был в Париже, ему попалась благородная книга о Розе, в которой Жан Клопинель де Мен, человек божественного разума, нарисовал подлинное изображение всего небесного и земного... и он решил переработать прекрасную книгу о Розе, следуя тому порядку, который использовал божественный поэт Вергилий в шестой книге так называемой Энеиды»).
88
Очевидно, по заказу короля Рене пишется около 1454 г. известная картина, называвшаяся по традиции «Страшный Суд, или Божественная Комедия» (Вильнев-лез-Авиньон). Теперь эту картину чаще называют «Коронованием Богоматери» и приписывают кисти Энгеррана Картона (ок. 1410 – ок. 1466). Сюжет картины заметно отличается от большинства произведений на ту же тему; это не Страшный Суд и не коронование девы Марии, а, скорее, дантовское противопоставление ада и чистилища раю. Именно эта непохожесть картины Картона на другие произведения на тот же сюжет и заставила некоторых ученых увидеть в ней живописную иллюстрацию к поэме Данте (см., напр.: Farinelli A. Op. cit. Т. I. Р. 209 – 210). Между прочим, глубокой ошибкой было бы приписывать это произведение кисти Жана Фуке – художника, тяготеющего к фламандской школе. Подробное описание картины Картона дал Проспер Мериме в «Заметках о путешествии по югу Франции» (см.: Мериме П. Собр. соч. Т. 4. М., 1963. С. 96 – 97). См. также: Сhâtеlеt А., Thuilliеr J. La peinture française. De Fouquet à Poussin. Genève, 1963. P. 65 – 71; Sterling Ch. Le couro
89
См.: Farinelli A. Op. cit. Т. I. Р. 215 – 218; Auvray L. Op. cit. Р. 19, 24, 28, 39.
90
См.: Dеlisle L. Note sur un manuscrit des poésies de Pétrarque, rapporté d’Italie en 1494 par Charles VIII // Bibl. de l’Ecole de Chartes. T. LXI. Paris, 1900. P. 450 sq.