Одинокая леди

— Ты прочитала книжку? — спросил Мартин, когда она вернула ее.

— Конечно.

— И что ты думаешь?

— Есть места, которые я просто не поняла. Но большую часть времени я испытывала во время чтения сострадание ко всем им. Они произвели на меня впечатление таких потерянных и таких несчастных, независимо от того, что они делали.

— А что ты не поняла?

— Ну, ты сказал, что герои напоминают тебе твою собственную семью.

Но ты ничего общего не имеешь со Стадсом Лониганом.

— Я бы мог стать таким, как он, если бы позволил себе пить, как это делал он, — сказал Мартин. — А мои предки такие же лицемеры, как и его.

Они вечно потчуют меня расхожими истинами, а сами живут совсем не так, как требуют от меня.

— А ты никогда не пробовал с какой-нибудь девушкой так, как Лониган?

Мартин пунцово покраснел.

— Нет.

— А что-нибудь другое?

— Я... я... не понимаю, о чем ты, — сказал он, спотыкаясь на каждом слове.

— А я думаю, что отлично понимаешь. Он покраснел еще больше, хотя это, казалось, уже и невозможно.

— Бог мой, Джери-Ли, не надо... Люди не говорят о таких вещах и не задают подобных вопросов...

— Ты краснеешь. Значит тебе нравится?

Он не ответил.

— А как часто ты это делаешь?

— Джери-Ли! Так нечестно! А как бы ты себя чувствовала, если бы я стал задавать тебе такие же вопросы?

— Возможно, ты прав, — сказала она, подумав немного. — Я пошла в библиотеку и взяла пару книг Джеймса Фаррела. Он мне понравился.

Понимаешь, он, по крайней мере, честен.

— Он хороший писатель, — согласился Мартин. — Я пытался уговорить отца прочитать его книги, но он не захотел и слушать. Сказал, что отец Донлан в церкви говорил об этом писателе, что, мол, того отлучили от церкви за непристойные слова в книгах.

— Я знаю, — сказала Джери-Ли. — Когда я брала книгу, библиотекарша поглядела на меня как-то странно и заявила, что, насколько она может судить, мне еще рано читать такие книги, как романы Фаррела.

Теперь рассмеялся Мартин.

— Я давно поражаюсь, неужели они всерьез думают, что мы все еще дети?

Джери-Ли стояла на террасе и слушала музыку, доносящуюся из открытых дверей танцевального зала.

Уже несколько недель в клубе играл негритянский оркестр. Поначалу некоторые члены клуба возражали. Они утверждали, будто единственная причина, по которой Коркорэн нанял черный оркестр, в том, что он дешевле, чем белый. Но уже после первого же вечера все, кроме самых что ни на есть твердолобых, признали, что этот оркестр лучший из всех, когда-либо игравших в клубе.

Джери-Ли и другая официантка Лайза сидели на перилах. Музыка кончилась, и оркестранты высыпали на террасу. Они сгрудились у дальней стены, разговаривая между собой. Но через некоторое время молодой человек, исполнитель песен, подошел к перилам и встал недалеко от девушек, глядя на водный простор океана.

— Последняя песня мне очень понравилась, она прекрасна, — сказала ему Джери-Ли. — Вы пели почти как Нат Кинг Коул.

— Спасибо.

У нее возникло смутное ощущение, что ему пришелся не по вкусу такой комплимент.

— Готова спорить, что вам все так говорят, — сказала она, пытаясь исправить положение. — А вам все это уже осточертело, да?

Он повернул к ней голову и внимательно посмотрел на нее. В его глазах читалось одобрение.

— К сожалению, это именно то, что хочет слушать публика, — сказал он, и в его речи она уловила мягкий акцент в сочетании с не правильностью, характерной для негров, и еще намек на застарелый антагонизм.

— Простите, я хотела сделать вам комплимент. Он почувствовал себя свободнее.

— Нам приходится давать людям то, что они хотят, — повторил он, но уже не так агрессивно.

— В этом нет ничего плохого.

— Может быть, вы и правы, — согласился он.

— Меня зовут Джери-Ли, — сказала она. — Я здесь работаю.

— А меня Джон Смит, я тоже здесь работаю, — и он легко рассмеялся.

Она рассмеялась вслед за ним.

— Джон Смит — ваше настоящее имя?

Его глаза сверкнули в темноте.

— Не... Мой папа всегда предупреждал меня: никогда не называй белым своего настоящего имени.

— А как ваше настоящее имя?

— Фред Лафайет.

— Я рада с тобой познакомиться, Фред, — сказала Джери-Ли и протянула руку.

Он осторожно взял ее руку, поглядел близко-близко ей в глаза и сказал:

— Я рад с тобой познакомиться, Джери-Ли.

— Мне действительно очень нравится, как ты поешь.

— Спасибо, — он благодарно улыбнулся. Оркестранты потянулись в зал.

— Мне нужно уходить, — сказал извиняющимся тоном Фред. — Надеюсь, еще увидимся, — и ушел.

— Он даже похож на Ната Кинга Коула, — прошептала Лайза, когда музыкант скрылся в зале.

— Да, — задумчиво ответила Джери-Ли. Она прислушивалась к тому легкому волнению, которое возникло в ней, когда она прикоснулась к его руке. Прислушивалась и думала с опаской, со всеми ли мальчиками она будет испытывать такое ощущение или же только с некоторыми? Внезапно она спросила у Лайзы:

— Ты можешь мне ответить, только честно?

— Спрашивай.

— Ты девушка?

— Ой, Джери-Ли, какие вопросы ты задаешь!

— Скажи, девушка?

— Конечно! — ответила Лайза гордо.

— Тогда ты сама ничего не знаешь, — вздохнула Джери-Ли.

— А что именно?

— Как это все...

— Не знаю! — резко сказала Лайза.

— И тебе никогда не хотелось узнать? Лайза ответила не сразу:

— Иногда...

— А ты кого-нибудь спрашивала?

— Нет. Да и кого спросишь?

— Я понимаю тебя... — прошептала Джери-Ли.

— Наверное, это то, что каждая девушка должна сама для себя открыть.

Джери-Ли ничего не ответила, а про себя подумала, что ее подружка по-своему все очень точно сказала и обобщила.

Глава 8

Солнце изливало на нее свои лучи, и по всему телу расходились волны тепла. Она дремала, уткнув лицо в сгиб локтя, прикрыв глаза от всепроникающего солнечного света рукой. Она загорала...

Не успел он произнести и двух слов, она сразу же узнала его голос, хотя и слышала его только раз, да и то больше месяца тому назад.

— Привет, Джери-Ли. Я вернулся и собираюсь угостить тебя кокой.

Она приоткрыла глаза, и взгляд ее упал на его ноги. Теперь они были бронзовыми от загара.

— Где ты был? — спросила она.

— В Калифорнии, гостил у матери, — ответил он. — Они в разводе с отцом. Она промолчала.

— Ты все еще побаиваешься нарушать правила?

Она отрицательно покачала головой.

По мере того как раскалялось лето, правила, определяющие взаимоотношения между членами клуба и обслугой, расшатывались. Больше того, началось какое-то братание с обслугой. От Лайзы она узнала, что так происходило каждое лето.

Джери-Ли поднялась на ноги — он оказался значительно выше, чем запомнилось ей.

Они пошли к бару, и он непринужденно взял ее за руку. Ей показалось, что по телу прошел электрический ток от его руки. А в том месте, куда он прикоснулся, вдруг стало покалывать, словно иголочками. Ноги внезапно ослабели, в самом низу живота возник знакомый болезненный узел. Она с удивлением и недоумением вопрошала себя: почему с ним все это оказалось гораздо сильнее, чем с другими?

Он указал ей на один из пустых маленьких столиков под ярким солнечным зонтиком.

— Садись сюда, — сказал он. — Здесь прохладнее, чем в баре. Я принесу коку.

— Мне, пожалуйста, вишневую коку.

Он вернулся очень скоро и принес для нее коку и баночку пива для себя. Сев напротив, он улыбнулся.

— Будь! — и сделал большой глоток из банки. Она стала потягивать коку через соломинку и рассматривать его. Он оказался чуть старше, чем она думала. Во всяком случае, ему должно было уже исполниться восемнадцать, для того чтобы получить в баре пиво.

— Вкусно? — спросил он. Она кивнула.

— Как тут было без меня? Все хорошо?

— Все о'кей.

— Я имею в виду погоду.