Дыхание ветра

— Не знаю, правильно ли это, — заявила Эрмин.

— Но почему? — недоумевал отец.

Жослин, взяв золотую подвеску, вложил ее в левую руку Кионы, сжал тонкие пальчики.

— Зачем мне это?! — выкрикнула она, отбрасывая подарок в сторону.

На крик дочери прибежала Тала. При виде матери Киона пустилась бежать по авеню Сент-Анжель.

— Жослин Шарден, вы просто дурак! — презрительно воскликнула разбушевавшаяся индианка. — Когда же до вас дойдет, что одно ваше появление доставляет страдания ребенку?

Выдав эту реплику, Тала стремительно удалилась. Эрмин поискала украшение на газоне рядом с тротуаром. Оно довольно быстро нашлось.

— Папа, я тебя предупреждала! — заметила она. — Если у твоей прабабушки были, как ты нам рассказывал, склонности к прорицанию и ясновидению, то ни к чему вручать Кионе принадлежавшую ей вещь… О нет! Траурная процессия вот-вот тронется. Мы с малышами хотели поставить свечку в церкви, но уже не успеем.

Жослин только пожал плечами.

«Дурак! — с горечью повторял он, следуя за Эрмин. — Похоже, так оно и есть!»

Жозеф еще не успел отереть слезы, струившиеся по дубленому ветрами лицу. Все было кончено, Элизабет упокоилась на маленьком кладбище Валь-Жальбера. Он мысленно наметил поставить надгробный камень. Пока что скромный холмик земли, увенчанный деревянным крестом, обозначал место, где лежали мать и дитя.

— Пока она находилась в доме, — сказал он Жослину, — я еще как-то держался. Мне казалось, что она где-то рядом. Теперь все кончено. По крайней мере, я смогу навещать ее каждый день.

Симон порывисто обнял отца, желая поддержать его. Жозеф отстранился.

— Я не старик! — возразил он. — Эдмон, прекрати реветь. Не будем позорить нашу Бетти. Теперь надо сообщить Арману. Он не знает, что мать померла… это нехорошо!

На кладбище остались родственники Элизабет, кюре и Шардены. Мирей привела Луи и Мари. Девочка была очень бледна, хотя ей все же стало лучше.

— Я буду приносить маме цветы каждую пятницу, — указывая на материнскую могилу, сказала она Лоранс, с которой особенно хорошо ладила.

Эрмин наблюдала за присутствующими. Она была чрезвычайно взволнована. Шарлотта продолжала избегать ее. «Да пускай себе дуется! — подумала Эрмин. — Мне нужно нынче вечером вернуться в Роберваль, а прежде попрощаться с Талой и Кионой. Если бы я рассказала монахиням или священнику то, что мне известно о Кионе, они бы завопили, что она одержима дьяволом. Если рассказать об этом ученым, они тоже не поверят. Хотя Тошан говорил мне, что индейские шаманы когда-то применяли билокацию. Боже, какое отвратительное слово! На самом деле, у Кионы есть дар ясновидения и она умна не по годам, хотя еще слишком маленькая, чтобы нести груз таких неслыханных способностей. По сути, ей ни к чему знать о том, кто ее отец. В этом мама права».

Лора со скорбной улыбкой возложила на могилу букет роз. Выпрямившись, она пригласила присутствующих к себе на угощение. Слово «угощение» некоторых удивило. Ми-рей поспешила прочь. Проходя мимо Эрмин, она тихо заметила:

— Мадам не соблаговолила сообщить мне о пресловутом угощении, но я предусмотрела и уже приготовила все, что полагается.

— Я помогу тебе, — предложила молодая женщина. — Хоть присяду ненадолго. Я совсем дошла.

Мукки посмотрел на мать, двинувшуюся следом за Мирей. Локтем он подтолкнул Луи.

— Ты со мной? — пробурчал он. — Пойдем прогуляемся…

— Нельзя, — ответил Луи. — Меня могут снова похитить, так мама говорила.

— Ну вот еще! Я тебя в обиду не дам! Пошевеливайся, пока никто не видит. Мы только до комбината и быстро назад.

Луи не мог устоять перед предложением обожаемого им Мукки. Он кивнул, и парочка потихоньку улизнула. Как только они решили, что их уже не видно, то понеслись по заброшенной деревне сумасшедшим галопом. Их сопровождал неумолчный рокот водопада, а между крышами домов просвечивала его пенящаяся хрустальная громада.

Мукки и Луи не догадывались, что кто-то идет за ними следом. А между тем Эдмон, увидев, что мальчишки в парадных костюмчиках намереваются куда-то смыться, забеспокоился. Подросток решил убедиться, что дети не наделают глупостей. «И куда они направляются? — вполголоса спросил он. — Могу поспорить, что они полезут на заброшенную фабрику. Надо их перехватить!»

Но пока он снимал куртку, в которой было слишком жарко, искатели приключений скрылись из виду. Они миновали поросшую травой площадь перед целлюлозно-бумажной фабрикой и скрылись где-то возле трубы из красного кирпича.

— Луи, гляди! — крикнул Мукки, оглушенный грохотом падающей воды, от которой его волосы покрылись капельками воды. — Ничего себе расплескался! — Приоткрыв от изумления рот, мальчик восхищался гигантской льющейся серебряной колонной Уиатшуана. — Иди сюда, я нашел туннель! — гулко возвестил он из трубы. — Ну что, идем? Как пить дать, найдем сокровище! Я беру палку! За мной!

— Нет, там темно. Это опасно! — сопротивлялся Луи, боготворивший Мукки.

— Мокрый цыпленок! — насмешливо пропел тот. — Вот я не боюсь, потому что я индеец! Идем же, не то водопад проглотит тебя!

Луи опрометью кинулся за пробиравшимся ползком Мукки.

В просторной гостиной Жозеф смаковал виски многолетней выдержки. Шарлотта и Симон сидели на диване, взявшись за руки. Девушка глаз не сводила с жениха. «Господи, если бы она знала!» — думала Эрмин, поднося родителям Бетти черничную настойку.

Мари пряталась от бабушки. Казимира, семидесятипятилетняя женщина с правильными чертами лица, обрамленного завитками седых волос, со скорбным видом взирала на зятя — ее разжалобили морщинки у него вокруг глаз. Ее супруг Фернан что-то шепнул ей на ухо и, наконец, раздраженный колебаниями жены, сам взял слово:

— Дорогой Жозеф, мы должны вернуться вечерним поездом. Казимира никак не насмелится вам сказать, дело в том, что мы хотели бы забрать Мари. Ей должно у нас понравиться, она ведь была у нас три раза. Мы будем заботиться о ней, и это поможет нам пережить утрату.

— Моя дочь никуда отсюдова не поедет! — отрезал бывший рабочий. — До конца месяца она будет ходить в школу. Да притом сейчас война и мне неохота с ней разлучаться.

— Папочка, мне так хочется туда поехать! — робко отозвалась девочка просительным тоном.

— Подумайте, Жозеф, — вмешалась Лора. — Может, для Мари так будет лучше?..

Симон вздохнул. По дороге с кладбища Эрмин предложила ему провести несколько недель на берегу Перибонки. Она считала, что это пойдет ему на пользу. И кроме того, ей потребуется помощь, кто-то должен заменить Тошана. Предложение было заманчивым, но он еще не успел переговорить ни с отцом, ни с Шарлоттой. Вдруг он сообразил: «Если я уеду отсюда, а Мари отправится к бабушке с дедушкой, то папа с Эдмоном на все лето останутся одни. У меня нет выбора, я должен быть в Валь-Жальбере. Мама, если бы она была здесь, с нами… На ней держался весь дом, ее мужественное сердце было полно любви…»

Мирей не обращала внимания на спор. Она неутомимо сновала из кухни в гостиную, внося все новые тарелки с нарезанными фруктовыми тортами и медовыми бисквитами. Еды хватило бы на полтора десятка человек. Три фарфоровых чайника источали терпкий аромат бергамота.

— А где же Эдмон? — удивленно спросил один из братьев Бетти, пятидесятилетний здоровяк с седыми усами. — Я хотел поздравить его с тем, что он собирается в духовную семинарию.

— Наверное, он на улице с мальчиками, — сказала Эрмин. — Мукки и Луи еще не вернулись, а ведь они, должно быть, проголодались.

Под благовидным предлогом она уединилась на выходившей на улицу террасе. Стараниями Лоры там было очень приятно находиться в летнее время. Она поставила там плетеный диванчик и такие же кресла. Разложенные на них полосатые подушки так и звали присесть отдохнуть.

«Боже, дай мне сил продержаться, — думала Эрмин. — Нужно смириться с потерей Бетти. Я чувствую себя такой уязвимой… И мне так не хватает Тошана. Возможно, в этом году он отправится в Европу. Как же мы будем без него? Господи, я от всего сердца сочувствую Жозефу. Только представить: как ужасно провести остаток жизни без любимой жены!»