Проигравшие

  Все мысли смешались в одно месиво и не желают идти нормальным порядком. Запах препаратов, от которых у Скарлетт кружится голова и подташнивает.

  Рукав рубашки Джастина закатывают, и что-то вводят в вену. Один из врачей включает аппарат для искусственной вентиляции легких и надевает маску Джастину.  Она слышит его пульс. Он медленный настолько, что, кажется, через секунду оборвется.

 — Мы дозвонились его матери, она будет ждать в больнице, — говорит чей-то голос.

  Мишель. Возможно представить, как трудно ей сейчас? Быть так далеко от сына, толком не зная, что произошло, и ждать его. Ходить из стороны в сторону по пустому коридору и думать, дышит ли он.

 Машина останавливается, и Джастина везут в палату интенсивной терапии. Скарлетт мчится за ним, но её не пускают.

  Белль ходит из стороны в сторону, не замечая, как стрелки стремительно подкрадываются к утру.

  — Скарлетт, — слышит она голос и оборачивается, увидев Мишель.

  Крепко прижимаясь к ней, она тихо хнычет, потому что это все, на что остались силы.

   — Что с ним? С ним все будет в порядке? — осыпает она мать Джастина вопросами.

  — Мне, как и тебе, еще ничего не известно, — качает головой Мишель.

  Под её глазами заметные синяки, будто она не спала несколько ночей. Совсем исхудавшее бледное лицо и уставший вид.

  — Ты мне можешь сказать, что произошло?

  — Я разговаривала по телефону, и услышала крики, — запинается Белль. — Он лежал на полу, без сознания. Я думала… он…

  — Нет, нет, нет, — качает головой Мишель. — Он сильный. Он справится, — она обняла лицо Скарлетт ладонями, глядя в голубые припухшие глаза.

  — Хорошо, — кивает Скарлетт.

  Она могла верить Мишель. Она бы никогда не обманула Скарлетт, чтобы утешить. Она верила в своего единственного сына, и до семи утра ни разу не сомкнула глаз.

  Лишь иногда переводила взгляд с двери на Скарлетт, глядя на её уставший вид и глаза, которые полны ожиданием.

  Она была готова просидеть здесь неделю, или год, лишь бы он сам вышел из этой палаты и сказал, что все будет хорошо.

  — Миссис, — начал доктор, появившейся в пустом коридоре.

  — Мисс, — поправила его Мишель.

  — Давление вашего сына нормализовалось, так что вы можете пройти в палату, — улыбнулся доктор, и перевел взгляд на поднимающеюся Скарлетт. — А вас, мисс, я прошу вернуться в учебное заведение.

  — Что? — в напоминании выпалила Скарлетт.

  — К сожалению, туда можно только самым близким, — пояснил он.

  — Я ему близка! — вскрикнула она.

  — Т-с-с-с, — прошипела Мишель, подойдя к Белль. — Возьми мои ключи от машины и езжай  домой. Ты должна отдохнуть, а завтра мы съездим к нему вместе.

  — Но я ведь…

  — Это единственное, что я могу тебе предложить.

  Скарлетт поджала губы, и, опустив голову, медленными шагами направилась к лифту.

  Всего день. Один чертов день, и она увидит его.

  Она чувствовала себя как никогда паршиво. Будто бы её закинули в рот, разжевали и выплюнули. Ноги ватные, голова почти ничего не соображает.  Будто бы все это случилось не с ней. Не с Джастином.

  Её снова подташнивает от запаха лекарств. Воздух становится невыносимо тяжелым.

  «Только бы в обморок не упасть», — тихо произносит она несколько раз, пока лифт не открывается на стоянке.

  Вокруг тишина. Белль быстро находит машину, по дороге снимая туфли, от которых уже болят ноги. Кто-то звонит на её телефон, но она не берет трубку. Руки трясутся, а с глаз вновь плывут слезы.

  — Нужно взять себя в руки, — тихо шепчет она и резко останавливается мимо маленького магазина.

  Что там можно купить? Мыло и веревку? На лице Белль вымученная улыбка, а рука тянется открыть дверь. Асфальт непривычно холодный, ведь она забыла надеть туфли.

  Зайдя в магазин, она прямиком направляется в отдел со спиртным. Хватает бутылку и, идя к кассе, убеждается, что это текила.

  Парень лет двадцати трех быстро рассчитывает её, на секунду взглянув в голубые заплаканные глаза. Он сожалеет ей, хоть и не знает почему.

  Белль садится за руль, открывая бутылку и принимается пить. Алкоголь обжигает горло, заставив глаза заслезиться.  Она жмет на газ, в надежде полагаясь на то, что совсем скоро она забудется. Хотя бы на пару часов, сможет забыть, почему взяла бутылку с алкоголем впервые в жизни.

  Невидимая пелена укрывает её сознание. Убаюкивает, укладывая на мягкое шелковое одеяло.

   Длинные полосы становятся все реже, и она рада, что оказалась дома до того, как отключилась за рулем.

  В правом боку неприятно покалывает, будто печень сопротивляется с тем что приняла Скарлетт.

  — Скарлетт? Скарлетт? — зовет мама.

  Девушка падает на колени перед матерью, чувствуя острую боль в животе. Голова вновь кружится, сопровождаясь болью. Этого не может быть из-за алкоголя. Правда ведь? Неужели, все нервы?

  — Скарлетт, милая, что с тобой? — вновь голос мамы.

  — Мне больно, — хнычет Белль. — Мне очень больно.

  — Господи, Брэм, вызывай скорую, — нервно проговаривает Анабелла, помогая дочери подняться на ноги. — Ты что, пила?

  — Я совсем немного, — оправдывается Скарлетт, чувствуя, что протрезвела за несколько секунд.

  Ей становится страшно от того, что она чувствует. На заднем плане голос отца. Он груб и холоден.

  — Где болит? — спрашивает мать.

  Скарлетт берет ладошку матери, прикладывая к своему животу, и закрывает глаза, чувствуя, как теряет сознание.

  Свет солнца беспомощно мелькает перед её глазами, и последнее, что она слышала, это крик своей матери.

  — Неси её в машину, а я возьму вещи.

  И тишина. Она согревает, и на некоторое время Скарлетт забывает, что её так сильно беспокоило последние две с половиной недели. Она видит его карие глаза, длинные ресницы и робкую улыбку. Здесь так хорошо и уютно. И снова тишина.

   Белль открывает глаза, глядя в окно, откуда толстыми лучами светит солнце, пытаясь пробраться через жалюзи.

  Оглядывается по сторонам, понимая, что в этой палате она одна и не в качестве посетителя, а в качестве жертвы или пострадавшего.

  Пытается подняться, но мгновенная слабость приковывает обратно к кровати.

Дверь в палату открывается, и Скарлетт задерживает взгляд на взрослом мужчине с папкой в руках.

  — Я рад, что вы уже пришли в себя, мисс Белль, — улыбается он. — Я доктор Эмерсон.

  — Что случилось? — шепчет Скарлетт, озадаченно смотря в серые глаза доктора.

  — Вас привезли в больницу по острой боли, — поясняет он, присаживаясь рядом. — Как ваше самочувствие сейчас?

  — Кажется, хорошо, — хмурится Скарлетт. — Острая боль? — переспрашивает Белль. — Я что-то сломала? У меня был болевой шок?

  Эмерсон лишь усмехается её словам и берет её ладошку в свою теплую руку.

  — Нет, мисс Белль. Вы всего лишь беременны.

  — Что за черт? — выпаливает Скарлетт. — Это шутка?

  — Вовсе нет, — качает головой доктор. — Ваш срок три недели.

Белль накрывает ладонями лицо и пытается сообразить, что происходит. Что скажет её мать?

  — Ваша мать просила сообщить ей, когда вы очнетесь, — поднимается доктор. — Мне сделать это?

  — Нет, — чуть ли не взвизгивает Скарлетт.

  Эмерсон удивленно вскидывает брови.

  — Она знает? — спрашивает шёпотом Белль.

  — Привезя вас сюда, она уже подозревала,  — спокойно проговорил он. — Вас беспокоит её реакция?

  Скарлетт в согласие кивает.

  — Не беспокойтесь,  — улыбнулся доктор. — У вас потрясающая мать, которая не спала всю ночь, сидя возле вас.

  Белль чувствует облегчение, которое волной проходится по всему её телу. Больше всего на свете она боялась увидеть её осуждающее лицо, которое она делала, когда ей не нравилось, как выглядела Скарлетт.

  — Хорошо. Скажите ей, — тихо прошептала Белль.