Модные магазины и модистки Москвы первой половины XIX столетия

Татьяна Руденко

Модные магазины и модистки Москвы первой половины XIX столетия

Художественное оформление Я.А. Галеевой

В оформлении переплета использована репродукция портрета княгини Натальи Степановны Голицыной художника Луи Эрсана

Предисловие

Первая половина XIX столетия прежде всего ассоциируется с именем А.С. Пушкина и золотым веком отечественной истории, периодом расцвета дворянской культуры. C портретов, выполненных выдающимися живописцами, на нас смотрят благородные мужи и их изящные современницы. Мы знаем, что в императорских резиденциях и дворянских домах устраивались великолепные балы, а образованные дамы объединялись в салоны для музицирования, чтения, обсуждения литературных и театральных новинок и светских новостей. Но чтобы позировать живописцу, блистать на балу, отправляться с визитами к тетушке, посещать музыкальный салон графини N., требуется подходящий туалет. И если о моде того времени можно судить по портретной живописи и по специальным изданиям, посвященным костюму, то на вопрос, где брали необходимую одежду, ответ найти гораздо труднее.

Изучение торговой жизни городов затруднено недостатком информации. История донесла до нас ряд адресов и имен торговцев, но подробности торговых операций, детали биографий, жизненные перипетии и уж тем более переживания, интересы и увлечения модисток и их ближайшего окружения не откроются нам уже никогда. Историки, изучающие деятельность и образ жизни купечества, постоянно сталкиваются с этой особенностью: «Главная трудность работы над историей купеческих семей заключается в том, что почти не сохранились (или еще не выявлены) их семейные архивы. В нашем распоряжении нет семейной или деловой переписки, мы не можем из первых рук узнать о суждениях этих людей, их оценках лиц и событий, об их пристрастиях и увлечениях»1. Однако в отношении русского купечества это справедливо лишь отчасти, ибо существует ряд опубликованных мемуарных текстов2, в музейных собраниях хранится многотомное эпистолярное наследие иных представителей купеческого сословия3, по различным архивам разбросаны купеческие дневники и воспоминания, и «как теперь выясняется, их число довольно значительно, по крайней мере, существенно больше, чем считалось ранее»4. Кроме того, характеристики русских купцов и оценку их разносторонней деятельности можно обнаружить в дневниках, воспоминаниях и переписке их современников. В то же время указанная трудность становится непреодолимой при исследовании жизни и деятельности иностранцев, работавших в России. Между тем некоторые иностранные торговцы и промышленники оставили воспоминания о своем пребывании в России, но многое из этого наследия продолжает оставаться неизвестным русскому читателю5.

Художественное и фотографическое наследие не богато изображениями лавок, по крайней мере, публикуются такие живописные автографы крайне редко. Неизвестны или не выявлены фотопортреты торговцев и мастериц, хотя во второй половине XIX столетия состоятельный горожанин вполне мог позволить себе фотокарточку. Кроме того, купцы вели торговлю в разных городах, выезжали на ярмарки и в курортные зоны

России, что увеличивает и усложняет область поиска. Также затруднительно проследить их дальнейшие судьбы и судьбы их потомков, ведь часть из них покинула Россию задолго до революции, дети же не всегда продолжали дело родителей, некоторые, получив образование, становились врачами, учителями, архитекторами. Дух московских торговых заведений и вовсе исчез, ибо большинство зданий, в которых помещались французские лавки, многократно перестроены в более поздние времена или снесены.

Рекламные объявления в газетах и журналах сами по себе не дают объективных представлений о качестве производимой одежды и круге покупателей, для прояснения этих вопросов необходимо учитывать отзывы современников. Различные фирмы проводили разную рекламную политику, причем некоторые успешные торговцы одеждой не слишком увлекались рекламой, – видимо, известность была столь широка, что не требовалось привлекать дополнительного внимания публики. К таким мастерским прежде всего относится фирма Сихлера. Напротив, многочисленная реклама давалась мастерицами, изделия которых современники оценивали не слишком высоко; например, газеты из номера в номер сообщали о новинках и поставках в магазине Истоминой, но современница утверждала: «Не ищите здесь доброкачественности материала и элегантности форм»6. Одновременно Анжелика Фабр активно публиковала рекламу в газетах, при этом издатель одного из модных журналов рекомендовал ее магазин в числе «признанных общим мнением за первые»7.

Немногие упоминания о модистках, портных и торговцах модами в литературных текстах окрашены сарказмом и неудовольствием. Авторы пренебрежительно писали, что какая-нибудь Эмма Брульяр, модистка из Парижа, «выросла и была швейкою в Монбельяре, но за неимением там насущного хлеба вместе с прочей ватагой своих соотечественников прибыла в Россию для приобретения наших полновесных рублей. <…> Нужда приучила ее к экономии, а горе и скитальческая жизнь к кротости и терпению»8. Факт отсутствия свидетельств современников, видимо, объясняется двумя причинами: первая – обращение к модистке было повседневным явлением и не вызывало интереса мемуаристов, другая причина – мастерство швеи пользовалось большим спросом и часто хорошо вознаграждалось, но не уважалось обществом. В этом смысле интересно суждение С.П. Жихарева о мадам Дюпаре: «Я очень понимаю, что талантом можно возвысить свое положение в свете, и нимало не удивляюсь, если горничная, булочница или швея поступают на сцену, делаются актрисами или танцовщицами, но чтоб актриса, жена превосходного актера, обратилась добровольно в швею – этого постичь не могу. Однако ж пример перед глазами. Проезжая Кузнецкий мост, я заметил на доме Дюмутье новую вывеску: Nouveau magasin de modes – новый магазин мод госпожи Дюпаре, бывшей актрисы французского театра в Москве. Вот куда спустилась рыжая Арисия!»9

Впрочем, уже тогда деятельность модистки понималась как разновидность искусства. Газета «Молва» писала: «Настоящая модистка не работница, которая делает корсеты или вышивает на срок! Нет, она артистка, работающая свободно. Модистка есть поэт»10.

Работавшие в России французские модистки снабжали новинками императриц, спутниц и дочерей сановников, представительниц культурной элиты общества. Под руководством француженок постигали секреты мастерства русские женщины, со временем открывшие свои мастерские и передавшие полученные знания другим поколениям соотечественниц. Наконец, выставленные в витринах изделия воспитывали вкус у горожан, вызывая желание и у не очень состоятельной публики когда-нибудь приобрести что-то подобное. Кроме того, в швейных мастерских была занята значительная часть городского населения. Современный исследователь Е.В. Первушина именует их «городскими невидимками», руками которых «выполнялась значительная часть работы, требующейся для того, чтобы город функционировал. <…> Можно сказать, что их вклад в городскую жизнь был неоценим настолько же, насколько он недооценен»11.

Для модной промышленности первой половины XIX века характерно ручное производство предметов одежды, швейная машинка появится только в 1851 году. На большинстве сохранившихся образцов костюма отсутствуют клейма производителей, лишь в некоторых случаях можно найти маркировку на обуви. Одновременно происходил рост городского населения, вместе с которым заметно расширилась сеть ремесленных мастерских. В царствование Николая I путем введения высоких таможенных тарифов существенно ограничился ввоз импорта, многие виды тканей и предметы одежды производились внутри страны. И наконец, к середине века модная одежда начинает, хотя и робко, выходить за рамки исключительно дворянского платья.