Бетси

— Привет, Анджело, — прошептал я.

— Привет, Анджело, — эхом отозвалось лицо.

— Что ты сказал? — переспросил отец.

Я повернулся к нему.

— К доктору Гансу я не полечу. Хочу остаться с таким лицом. Оно — мое.

В понедельник утром я проснулся комком нервов. И потом не находил себе места. Особенно прочитав утреннюю газету.

Статью дали на первой полосе. Вместе с фотоснимком. Обгорелые развалины до пожара были домом. Заголовок гласил:

«ЗАГАДОЧНЫЙ ВЗРЫВ И ПОЖАР УНИЧТОЖИЛИ ДОМ И ТИПОГРАФИЮ НА МИЧИГАН-АВЕНЮ».

Еще не прочтя первой строчки, я догадался, о чем пойдет речь в статье. Прошлой ночью после полуночи раздались два мощных взрыва, от которых в домах, расположенных в трех соседних кварталах, вылетели стекла. В последовавшем пожаре полностью сгорели типография «Марк Эс принтинг компания, штаб-квартира НАБА и сорок автомашин, находившихся на примыкающей к зданию стоянке. Все попытки найти Марка Симпсона, президента НАБА, которому принадлежали и типография, и сгоревшие автомашины, не увенчались успехом. Репортер позвонил мистеру Симпсону домой, где его уведомили, что тот в отъезде и в данный момент связаться с ним не представляется возможным. Полиция и пожарная охрана ведут расследование, пытаясь установить, не было ли поджога. К счастью, ни в здании, ни на автостоянке никого в ту ночь не было, так что обошлось без человеческих жертв.

Новость эта не принесла мне успокоения. Я даже подумал, не перестарались ли те, с кем переговорил дядя Джек. Но я отогнал от себя эту мысль. Уж кто-кто, а дядя Джек знал, с какого конца подходить к таким делам.

Однако с каждым часом нервозность моя возрастала.

Я поднялся в свою комнату, попытался уснуть, но не смог даже сомкнуть глаз. Пришлось вернуться вниз.

Включил телевизор. Шла трансляция футбольного матча. Но я не следил за перипетиями игры, лишь тупо смотрел на экран, выкуривая сигарету за сигаретой. Наконец выключил телевизор, вновь поднялся наверх, улегся на кровать и уставился в потолок, положив руки под голову.

Я услышал, как открылась дверь, но не повернул головы. Отец подошел к кровати. Я молчал.

— Тебе нельзя так нервничать.

— Ничего не могу с собой поделать.

— Давай я сделаю тебе укол, и ты поспишь.

— Нет.

— Тогда прими пару таблеток. Они успокоят тебя.

— Я хочу побыть один, папа.

Он повернулся и направился к двери. Я сел, спустил ноги на пол.

— Папа!

Он повернулся.

— Извини, папа.

Он кивнул.

— Я понимаю, Анджело, — и вышел из комнаты.

За обедом я лишь поковырялся в тарелке, а затем поднялся к себе.

В восемь тридцать я спустился вниз, устроился в гостиной. Из библиотеки долетали звуки телешоу. Без четверти девять зазвонил телефон. Я схватил трубку.

Звонил Дональд — слуга, камердинер, помощник Номера Один.

— Мистер Перино?

— Да, — я ожидал услышать не его голос.

— Мистер Хардеман попросил узнать у вас, сможете ли вы присутствовать на совещании держателей акций и заседании совета директоров, намеченных на завтра.

— Смогу, — коротко ответил я.

— Благодарю, я ему передам. Спокойной ночи, — чувствовалось, что он уже собрался положить трубку.

— Одну минуту! — остановил я его. — Могу я поговорить с мистером Хардеманом?

— К сожалению, нет, сэр. Мистер Хардеман уже спит.

Нам пришлось сделать остановку в Пенсаколе, и мы только что прибыли. Мистер Хардеман очень устал и сразу же лег спать.

— Хорошо, Дональд. Благодарю, — я опустил трубку на рычаг, недоумевая, как старику такое удается. Я бы уж точно не заснул.

Но тут я вспомнил где-то прочитанные строки о том, что генерал Грант перед каждой большой битвой обязательно спал часок-другой. Виски и сон, считал он, придавали ему сил.

Спать я не мог, но мысль насчет виски мне понравилась. Я посмотрел на часы — без пяти девять, и двинулся к бару.

Ровно в девять, когда я наливал себе второй стаканчик, в дверь позвонили. Джанно пошел открывать, но я опередил его.

На пороге стоял мужчина в пальто с поднятым воротником, в низко надвинутой на глаза шляпе, так что лица его я разглядеть не мог.

— Мистер Анджело Перино? — спросил незнакомец.

— Да.

— Это вам, — он сунул мне в руки большой конверт из плотной бумаги. — Передайте судье наши наилучшие пожелания.

— Благодарю вас, — но он уже сбегал по ступеням и нырнул в открытую дверцу автомобиля, стоявшего на подъездной дорожке с работающим мотором.

Автомобиль рванул с места до того, как дверца захлопнулась.

Я закрыл дверь, вернулся в гостиную, снял резинку, перетягивающую конверт. В нем оказались две папки.

Я уселся на диван. Раскрыл первую. Письмо, которое я просил добыть из сейфа Лорена. Я быстро прочитал его.

Слово в слово как и говорила Бобби. Закрыл первую папку и перешел ко второй.

В ней было все, о чем я мог только мечтать, и даже больше. Фамилии, даты, места встреч. Даже фотокопии получаемых им чеков. Симпсон, похоже, был фанатиком учета. А может, в будущем намеревался шантажировать Лорена. Последнее, пожалуй, больше соответствовало действительности.

Внезапно я поднял голову. Все стояли в гостиной, озабоченно глядя на меня. Папа, мама, Синди. Даже Джанно, притулившийся у дверного косяка.

— Ты получил то, что хотел? — спросил папа.

Я широко улыбнулся. Тревога разом оставила меня. Я подпрыгнул, поцеловал папу, Синди, закружил маму по комнате.

— Эй, папа! — я повернулся к нему. — Кто говорит, что дедушка не приглядывает за нами?

Мама перекрестилась.

— Он на небесах, среди ангелов, — промолвила она. — И никогда не бросит своих детей.

Глава 11

С перетянутыми ребрами я не мог вести машину, поэтому Синди привезла меня в половине девятого к административному корпусу.

— Мне приехать за тобой? — спросила она.

Морщась, я вылез из кабины. Не так-то легко сгибаться пополам с двумя сломанными ребрами.

— Нет, возвращайся в отель. Я поймаю такси и заеду за тобой перед обедом.

— Отлично, — она улыбнулась, и «мазерати» отвалил от тротуара.

Секретарша еще не пришла, что вполне меня устроило. На ее машинке я отпечатал несколько строк и уже вынимал лист из каретки, когда без десяти девять она открыла дверь приемной.

— Доброе утро, мистер Перино. Как вы себя чувствуете? Лучше?

— Гораздо лучше, — я расписался на листе, сложил его вчетверо, убрал во внутренний карман пиджака.

— Мы все были в ужасе, узнав, что произошло.

— Я тоже не в восторге от случившегося, — я подхватил «дипломат». — Я буду в кабинете Номера Один.

— Не забудьте, что в девять часов совещание держателей акций.

— Не забуду, — пообещал я, хотя напоминаний мне и не требовалось.

Номер Один еще не прибыл.

— Он немного задержится, — сообщила секретарша. — Собирался заехать в одно место.

Я вернулся к себе, выпил чашечку кофе, а ровно в девять вошел в зал заседаний совета директоров. Все в сборе, за исключением Номера Один.

Лорен Третий постучал молоточком по столу. Шум разом стих.

— Мне только что передали, что мой дед задерживается на несколько минут. Пока мы его ждем, я хочу сообщить вам о некоторых процедурных изменениях, связанных только с сегодняшними заседаниями владельцев акций и совета директоров компании. Эти изменения доведены до моего деда, и он не высказал никаких возражений.

Лорен Третий помолчал, оглядывая сидящих за столом. Наверное, меня он узнал не сразу, потому что вновь посмотрел на меня, прежде чем его взгляд перешел к сидящему рядом со мной.

— И держатели акций, и директора приглашаются на оба заседания. На первом — держателей акций — директора, таковыми не являющиеся, пересядут от стола на другие места, приготовленные им в этом зале. У стола останутся только непосредственные держатели акций и попечители «Фонда Хардемана», обладающие правом голоса по акциям, принадлежащим фонду. Я бы хотел представить их руководству компании.