Страница 29 из 39
Второй конфликт пришелся на 1929–1930 годы и затрагивал вопрос предназначения РККА. Сталин и его сподвижники хотели использовать армию для проведения на селе кампании коллективизации. Политическое руководство требовало, чтобы армия ежегодно выделяла из своих рядов до 100 000 бойцов – выходцев из крестьянства – в помощь колхозам и машинно-тракторным станциям (МТС). Военные руководители – Тухачевский, Блюхер, Якир, Уборевич и даже Ворошилов – возражали против этого, доказывая, что в мирное время армия должна сосредоточиться на боевой учебе и подготовке к возможной войне.
В целом высшее военное руководство в обоих этих конфликтах одержало верх и сумело настоять на своем мнении. И тем не менее профессионализм офицерского корпуса РККА оставался весьма относительным. Одним из результатов этого станет его неумение использовать современную технику, осуществлять управление частями и соединениями, а также обеспечить взаимодействие между родами войск. Эти недостатки плюс внезапность нападения 22 июня 1941 года и обеспечат немцам успехи на начальном этапе осуществления плана «Барбаросса».
Первый конфликт, как мы сказали, начался в 1918 и завершился в 1923 году. Не будем вдаваться в его детали, сложные и запутанные. Еще более усложнила его болезнь Ленина, который не мог сыграть роль арбитра, а также соперничество ненавидевших друг друга наркомвоенмора Троцкого и ставшего в 1922 году генеральным секретарем партии Сталина. Фрунзе выступал против политики Троцкого, покровительствовавшего бывшим царским офицерам. Лозунг Фрунзе был ясен: «Дорогу красным командирам!»[129], то есть тем молодым людям, которые выдвинулись во время Гражданской войны: блюхерам, тухачевским, якирам…[130] Жуков безоговорочно признаёт себя членом этой группы и превозносит Фрунзе, которого называет реорганизатором Красной армии. На Октябрьском (1923 года) пленуме ЦК Фрунзе выступил с обличительной речью против Троцкого. Он указывал на царивший в армии хаос, на слишком быструю ротацию командного состава (три назначения Жукова за год хороший пример, подтверждающий эти слова), и пришел к выводу о полной неготовности РККА к возможной войне в тот момент, когда в Германии сложилась революционная ситуация. Он отмечал отсутствие мало-мальски серьезных стратегических разработок, мобилизационного плана и инструкций по использованию различных видов вооружения. После острой борьбы, решающую роль в которой сыграл Сталин, Троцкого в начале 1925 года сняли с постов нарком-военмора и председателя Реввоенсовета. На обоих его заменил Михаил Фрунзе.
В конце лета 1925 года Фрунзе заболел и 31 октября умер во время операции на желудке. Ходили слухи, будто это было политическое убийство, замаскированное под неудачное хирургическое вмешательство. В следующем году вся Москва обсуждала эту историю, описанную Борисом Пильняком в его романе «Повесть непогашенной луны» (подзаголовок: «Смерть командарма»). Вплоть до сегодняшнего дня историки не имеют доказательств ни того, что это было убийство, ни того, что к случившемуся как-либо причастен Сталин. Фрунзе командовал РККА всего восемнадцать месяцев, но к моменту его смерти она, наконец, вышла из непрерывной череды бурных перемен, характеризовавших ее с самого момента возникновения. Вот какова, в общих чертах, была армия, в которой Жуков набирался командного опыта.
РККА стала армией смешанной системы комплектования, что явилось результатом компромисса между революционной и «профессиональной» точками зрения, изложенными выше. Немаловажную роль в принятии такого решения сыграло тяжелое экономическое положение страны. В 1925 году РККА насчитывала 62 пехотные дивизии, из них 26 кадровых и 36 территориально-милиционного типа[131]. Личный состав последних набирался преимущественно в городских и промышленных центрах для обеспечения пролетарского характера соединений; людей в течение четырех лет призывали на двухмесячные ежегодные сборы. В кадровых дивизиях мирного времени служили призывники; срок службы равнялся двум годам. Кавалерия, где служил Жуков, и артиллерия имели только кадровые части. (Жуков в мемуарах пишет: «Территориальный принцип распространялся на стрелковые и кавалерийские дивизии». См.: Воспоминания и размышления, 1-е изд. С. 83. – Пер.)
РККА подчинялась двум центральным учреждениям (вместо восьми ранее): Народному комиссариату по военным и морским делам (и его исполнительному органу Революционному военному совету) и Генеральному штабу. Лично возглавив Генеральный штаб, Фрунзе, которому помогали Тухачевский и Шапошников, сумел поднять престиж этого органа, призванного разрабатывать планы обороны страны. Он определил Генштаб как мозг армии, на который возложены задачи разработки военной доктрины, оперативных планов, изучения и обобщения опыта прошлых войн. Наркомату подчинялись органы управления армией, однако политические органы (ПУР, позднее ПУ РККА) были вне его подчинения и находились под контролем ЦК. Партия стремилась удерживать под контролем военную машину, внедрившись на все ее уровни. ПУР был троянским конем партии в военном аппарате от Генерального штаба до последней стрелковой роты, стоящей гарнизоном где-нибудь в Сибири. Комиссаров назначала не армия, а партия. Точно так же партия контролировала органы госбезопасности, Особые отделы которых были созданы в каждом штабе, вплоть до полкового уровня. Осведомители ГБ не были известны ни командирам, ни даже комиссарам; сотрудники Особых отделов имели право арестовывать офицеров, не запрашивая на это разрешения у наркома обороны Ворошилова, тогда как на арест комиссара требовалось разрешение начальника ПУРа. Все это четко и недвусмысленно говорило об отсутствии у РККА какой бы то ни было автономии внутри советского государственного аппарата[132].
В результате реформ Фрунзе территория СССР была разделена на восемь военных округов, которые в случае войны должны были превратиться во фронты. Создано специальное управление, занимавшееся развитием материально-технической базы, что Жуков особо отмечает в своих мемуарах. Когда пройдет первый шок от внезапного нападения, именно она станет одним из тех факторов, которые обеспечат Красной армии превосходство над вермахтом. Военновоздушные силы и флот получили автономию, отсутствие которой препятствовало их развитию. Наконец, Фрунзе поднял на новый уровень подготовку командного состава, и Жуков, начиная с 1924 года, будет пользоваться плодами его нововведений.
Фрунзе строил амбициозные планы развития Красной армии, основываясь на том, что он называл «единой военной доктриной». Он считал, что будущая война станет массовой, и государству, как и в 1914–1918 годах, придется мобилизовать все свои ресурсы. Но даже под руководством пролетариата и сознательного крестьянства народные массы не смогут одержать верх над развитыми капиталистическими странами без «пролетарской военной доктрины», непременно наступательной и маневренной, ничем не напоминающей бесплодное противостояние Первой мировой войны, которое не могли преодолеть «буржуазные генералы». В 1921 году он писал в журнале «Армия и революция», что армия будущего должна технологически превосходить сильнейшие армии капиталистических стран. Для достижения этой цели нет иных средств, кроме преобразования экономической и социальной структуры СССР путем индустриализации и первоочередного развития военной промышленности. Фрунзе оставался глашатаем «единой военной доктрины» вплоть до своей смерти в 1925 году. После него эстафету принял Тухачевский, отстаивавший этот принцип до своей казни в 1937 году. Жуков тоже будет продолжать эту линию, когда вернется к делам после смерти Сталина в 1953 году.
Командир полка в Белоруссии
В середине лета 1924 года командиром дивизии, в которой служит Жуков, стал Г.Д. Гай, близкий друг Тухачевского, в 1919 году командующий 1-й армией красных (не путать с 1-й Конной армией. – Пер.), а в 1920-м – командир 3-го кавалерийского корпуса, великолепный наездник, обладатель пышной романтической шевелюры и подстриженных на английский манер усиков. Гай, как пишет о нем Жуков, был «герой гражданской войны». По всем страницам «Воспоминаний и размышлений» встречаются подобные уважительные отзывы о командирах, уничтоженных по приказу Сталина в 1937–1938 годах. Однако брежневская цензура не дремала, и большинство упоминаний о чистках было вымарано из первого издания книги. Так что, встречая в книге имена некоторых сослуживцев и командиров Жукова, мы не понимаем, почему Жуков о них вспоминает. Слова «расстрелян в 1937 году» или «оклеветан и трагически погиб в 1938» были попросту вычеркнуты цензором. Гай, первым разглядевший полководческий талант Жукова, станет и первым в длинном ряду жертв, поскольку окажется первым командиром «пролетарского происхождения», казенным еще в 1935 году. Будучи пьяным, он оскорбил Сталина…
129
Эта политика продвижения красных командиров приведет к тому, что в 1930 г. на командных должностях в РККА останется всего 10 % бывших офицеров. Их процент будет выше в военных училищах и академиях, а также на высоких должностях в штабах. Самыми известными примерами этому были Шапошников, Тухачевский и Егоров.
130
Тухачевский и Уборевич сами бывшие офицеры. Но в царской армии они были подпоручиками и сумели заставить забыть о своем прошлом благодаря раннему вступлению в Красную гвардию и умелому жонглированию большевистской фразеологией. Александр Егоров, бывший в 1917 г. подполковником, чтобы быть принятым в РККА в качестве военспеца, с ведома Троцкого подправил свою биографию. С целью скрыть свое участие в карательных операциях на Кавказе в 1905 г., он написал в официальной автобиографии, что в 1904 г. ушел в отставку из царской армии и уехал в Италию, где учился оперному пению (sic), а затем стал членом подпольного социалистического кружка.
131
При численности кадровой армии в 562 000 человек только один из трех молодых людей, достигших 20 лет, призывался на службу. Остальные зачислялись в территориальные формирования, а большое количество крестьян вообще избегало воинской повинности. Территориально-милиционные части, теоретически, имели кадровое ядро в 10–15 % офицеров и сержантов, но сомнительно, что хотя бы в одной из этих дивизий такой процент имелся на практике, учитывая острую нехватку кадров.
132
Это положение сохранялось до мая 1934 г., когда одному пилоту удалось бежать на своем самолете после жесткого допроса, которому его подвергли в НКВД. Тогда, по просьбе начальника ПУРа Гамарника, политбюро запретило НКВД допрашивать военнослужащих РККА без предварительного уведомления комиссара его части. См.: Хаустов В., Самуэлсон Л. Сталин. НКВД и репрессии 1936–1938 гг. M.: РОССПЭН, 2010. С. 106.