Страница 18 из 28
В 1935 году Общество старых большевиков прекратило свое существование, а его клуб закрыли. Произошло это в обстановке складывавшегося культа личности Сталина, что и является понятным тому объяснением. А тот факт, что имена некоторых участников клуба перестали появляться в печати, внес еще большую ясность на этот счет.
В стенах Академии наук
После окончания аспирантуры, на которую ушло четыре года, включая написание кандидатской диссертации, и после защиты этой диссертации в 1936 году я был направлен на работу в Институт экономики Академии наук СССР в качестве старшего научного сотрудника. В то время возглавлял институт академик М. А. Савельев, старый большевик, соратник В. И. Ленина.
Тогда я считал, что положение мое как научного работника определилось всерьез и надолго. По совместительству начал преподавать политэкономию в Московском институте инженеров коммунального строительства. Между прочим, в число студентов группы, с которой я работал, входили и лица, занявшие впоследствии видное положение в стране. Был студентом, например, Иван Васильевич Капитонов. Студенты в те годы нередко по возрасту почти не отличались от преподавателей, отчего последние — во всяком случае, это относится ко мне — чувствовали себя иногда несколько неловко. Хотелось выглядеть постарше.
Кроме того, на протяжении всего времени работы в Институте экономики у меня было постоянное партийное поручение — руководить в сети партийно-политического просвещения кружком научно-технических работников на одном из крупных предприятий Москвы. Это было моей общественной работой.
Занятия, как для меня, так и для слушателей этого кружка, проводились в нерабочее время. Всего на них собиралось человек тридцать. Темы занятий касались как внутренней, так и внешней политики нашей страны. Как выяснилось впоследствии, комиссия ЦК партии, которая подбирала кандидатов для использования на дипломатической службе, учла и эту страницу в моей биографии.
С конца 1938 года мне пришлось некоторое время исполнять обязанности ученого секретаря в Институте экономики. И вот однажды вызывает меня к себе тогдашний президент Академии наук СССР Владимир Леонтьевич Комаров. Я был озадачен. Пришел к этому выдающемуся ученому, а он мне заявил:
— Хотим назначить вас ученым секретарем Дальневосточного филиала Академии наук.
Не скажу, чтобы я встретил с энтузиазмом это предложение. Полагал, что на такую крупную работу нужен маститый ученый. И своего мнения не скрывал:
— Я ведь молодой научный работник. А на том посту, который мне предлагается, видимо, нужен по меньшей мере доктор наук.
Говорил так, а про себя думал: «Если бы президент Академии был психологом, а не ботаником, он, наверно, одержал бы верх надо мной, и я поехал бы во Владивосток». Но мои доводы показались убедительными.
Как бы то ни было, президент, учитывая мое мнение, согласился оставить все, как было, хотя и сказал на всякий случай:
— Но вы все-таки подумайте.
Однако поработать тогда долго на ниве науки мне не удалось. Позже, находясь уже в Вашингтоне на посту посла Советского Союза, я начал, а затем, будучи послом в Лондоне, закончил и в 1957 году опубликовал книгу «Экспорт американского капитала» (под псевдонимом Г. Андреев), за которую ученый совет Московского государственного университета присвоил мне ученую степень доктора экономических наук. Некоторое время спустя мною была написана и в 1961 году опубликована монография «Экспансия доллара» (под тем же псевдонимом).
Делу разработки темы, которой посвящены две указанные книги, я сохранил верность и позже. В конце 1982 года вышла в свет новая монография — «Внешняя экспансия капитала: история и современность».[3] Исследовательская работа на этом важном направлении экономической науки в значительной степени помогала и моей практической деятельности.
Пашуканис против Вышинского
Когда я в начале тридцатых годов приехал в Москву, то не только в Академии наук СССР, но и в других кругах столичной интеллигенции много толковали об отношениях между Пашуканисом и Вышинским. Да и в целом информация об их серьезных столкновениях в области понимания права находила широкое распространение.
Кем же был Пашуканис?
Правовед Евгений Брониславович Пашуканис в двадцатые и тридцатые годы пользовался большим авторитетом в среде ученых-юристов. Его имя было известно также практическим работникам прокуратуры и суда.
Член партии с 1918 года, он стал заместителем наркома юстиции СССР в 1936 году. В своих трудах по общей теории права он блистал отточенной юридической мыслью, фундаментальностью аргументации. Немногие специалисты могли сравниться с ним по познаниям в этой области. То же можно сказать и о его заслугах в сфере государственного права и международного права. Ни один профессор или преподаватель юридических дисциплин в высших учебных заведениях не мог выступать перед студентами, не познакомившись с работами Пашуканиса. Его труды в то время считались последним словом юридической науки и по существу являлись учебниками.
Когда в 1936 году я оказался в стенах Академии наук СССР, то, не являясь специалистом в области юриспруденции, часто встречал правоведов, которые хорошо знали Пашуканиса и давали ему самую высокую оценку как ученому-юристу. Знал я его и лично.
На протяжении ряда лет между ним и Прокурором СССР А. Я. Вышинским существовала самая настоящая вражда. Я редко встречал людей, которые высказывались бы одобрительно о взглядах Вышинского. Зато труды Пашуканиса оценивались высоко.
Надо учесть, что все это происходило во время поляризации мнений в науках, имевших отношение к праву. Все больше давал о себе знать культ личности Сталина.
После одной из лекций Пашуканиса ему задали вопрос:
— Как вы оцениваете кредо Вышинского: признание — царица доказательства вины?
Пашуканис ответил:
— К истине иногда ведет долгий путь, даже тогда, когда обвиняемый, кажется, сложил оружие и ему нечего больше привести в доказательство своей правоты.
Такой ответ, конечно, не представлял собой категоричное осуждение позиции Вышинского, но ведь надо учесть, что тогда было за время. В судебных процессах меч карал не тех, кто совершал преступления в угоду культу личности, а тех, кто искал справедливости.
С той кафедры ответ Пашуканиса прозвучал все же как вызов организаторам необоснованных репрессий.
Перед учеными-правоведами встал вопрос, с кем они.
Пашуканис не покривил душой. Свою принципиальность, научную добросовестность он не стал приносить в жертву антинаучной преступной концепции, которой присягнул Вышинский. Жестоко за это поплатился честный ученый Евгений Брониславович Пашуканис — своей жизнью.
Позже я узнал, что труды Пашуканиса высоко оценивались и за рубежом. Специфика тогдашней советской действительности не помешала ученым других стран увидеть в работах Пашуканиса много ценного для мировой юридической науки, особенно по общей теории права, а также по истории права и политических учений.
Глава II
ПЕРЕД ВОЕННОЙ ГРОЗОЙ
Тучи сгущаются. Мой обет. Назначение в Наркоминдел. Джозеф Дэвис — бывший посол. Первая встреча в Кремле. На пути в США. В современном Вавилоне. Десять дней по дорогам Америки. Мы — гости съезда демократической партии.
Тридцатые годы… Это был сложный период жизни Советской страны, народ которой строил социализм. Грандиозная мирная работа по созданию в СССР нового общества протекала, особенно во второй половине десятилетия, в напряженной международной атмосфере. В воздухе уже отчетливо пахло порохом. По всему чувствовалось, что на страну надвигались тяжелые свинцовые тучи войны. Не хотелось верить! Но дело обстояло именно так, и советские люди это понимали.
Тучи сгущаются
Один за другим народы, многие страны становились жертвами агрессии гитлеровской Германии, фашистской Италии и милитаристской Японии, вставших на путь развязывания второй мировой войны. С учетом такого положения Англия, Франция и США проводили политику «умиротворения» этих государств, всячески пытаясь отвести от себя острие агрессии и направить его против СССР. Все это сейчас хорошо известно. Никто этих мрачных и тревожных страниц из книги истории изъять не может.
3
За книгу «Внешняя экспансия капитала: история и современность» А. А. Громыко в 1984 году была присуждена Государственная премия СССР. — Прим. ред.