Байки офицерского кафе

Олег, конечно, постарался устранить все следы своих исследований, но то, что прилипло к потолку, оказалось вне его досягаемости. Утром пришедшая горничная, взглянув на потолок ванной, смогла выдавить из себя только: «Ох уж эти русские!».

На этом приключения в капиталистической ванной не закончились.

В разгаре были рождественские праздники. На каникулы к своим родителям приехали и дети работников советского посольства. Для них был организован вечер с танцами и прочая «веселуха». Олегу очень понравилась одна девочка. Натанцевавшись до того, что весь взмок, он решил пойти ополоснуться в ванну, чтобы смыть запах пота и в медленном танце произвести на избранницу благоприятное впечатление. Приняв душ, Олег поискал глазами полотенце и обнаружил его на стене. Не желая ходить босыми ногами по полу, он решил дотянуться до него, наступив на унитаз, стоящий рядом с ванной. Ох уж эти проклятые вражеские унитазы! Сидение его было поднято, а сам он оказался неимоверно скользким агрегатом. Мокрая босая нога соскользнула, и Олег рухнул прямо в емкость. Эти капиталистические гады, как нарочно, соорудили ее широкой и глубокой. А надо сказать, что наш герой не отличается гигантским ростом и атлетическим сложением. И сейчас-то он ростом, от силы, сто шестьдесят пять сантиметров. В пору своего отрочества Золкин был еще меньше. Одним словом, он провалился в унитаз своей пятой точкой опоры так, что из него торчали только руки, ноги и голова. Опереться было не на что, и Золкин скоро понял тщетность своих попыток вылезти самостоятельно. Оставалось только ждать помощи со стороны. На вечере его хватились и стали искать. Старший брат с друзьями зашел в номер, но младшенького там не обнаружил. На удачу, но и на позор, кому — то потребовалось в туалет. Когда он включил свет и обнаружил объект их поиска торчащим из коварного унитаза, то захохотал в голос. Товарищи, среди которых были и девчонки, поспешили разделить его радость…

После этого случая об Олеге иначе не говорили: «А, это тот, который в очко упал?». Об успехе в любви нечего было и думать.

После школы Олег пробовал себя в разных ипостасях. Он даже умудрился поступить и немного поучиться в «Щуке». Но в конечном итоге, его или выгоняли, или он сам уходил. Так не могло продолжаться бесконечно, и Золкина призвали в танковые войска. Как проходила служба, история умалчивает. Сам же Золкин рассказывал такую забавную историю.

Как-то раз, убрав территорию возле штаба, Золкин расположился со своими сослуживцами на травке. Через некоторое время один из них отправился в дощатый туалет, находящийся недалеко от здания штаба. Трудно сказать почему, но в сортире, которым пользовались и мужчины, и женщины, работавшие в штабе, отсутствовал запор. В связи с этим новый посетитель решил эту проблему с присущей русскому воину солдатской смекалкой. Он «смекнул», что если продеть ремень сквозь дверную ручку и держать за него, то потревожить его во время акта дефекации никто не сможет. Однако такое средство запирания создавало одно существенное неудобство. Одна рука была постоянно занята. А во время посещения туалета многие любят выкурить сигаретку. Чтобы вынуть ее из пачки, чиркнуть спичками, нужны обе руки. Да и для использования по назначению окружной «Окопной правды» тоже одной руки маловато. Ни оторвать, ни помять как следует. Но солдатская смекалка и здесь пришла на помощь. Если солдатский ремень несколько ослабить, то можно его удлинить. Застегнув его, можно накинуть петлю на шею и таким образом держать дверь закрытой. Руки освобождаются, комфорт увеличивается. Безопасность несколько страдает, поскольку «поза орла» весьма неустойчива. Но ведь никто не ломится в общественный туалет «со всей дури». Все так, но только тогда, когда потребность его посещения не вызвана экстренной необходимостью.

Трудно сказать, с чем были связаны в тот день частые забеги к дощатому домику возле штаба машинистки секретного делопроизводства Наташки с неприличным прозвищем «Жопа». Молодая деваха Наталья в свои двадцать весила больше центнера. Перефразируя известный анекдот, остряки говорили, что у Натахи голубые, голубые глаза, а… остальное все жопа.

Золкин оживился, когда из штаба в очередной раз вышла Наталья и устремилась к туалету, где спокойно заседал защитник Родины с ремнем на шее, продетым в ручку двери. Если кто-то может представить воплощенное желание весом в сто с лишним килограммов, то без труда воссоздаст картину того летнего полудня. По мере приближения к заветной цели Натаха ускорялась все более и более. Все ее тучное тело колыхалось в такт быстрому шагу, переходящему в рысь. Ноги, обутые в туфли на высоком каблуке, предательски подворачивались. Последние метра три она практически бежала. Все мысли были о грядущем облегчении, поэтому она даже не подумала проверить, есть ли кто внутри, а просто рванула на себя дощатую дверь. Расслабившийся посетитель осознал грозящую опасность слишком поздно и поэтому не ухватился рукой за ремень. Да и вряд ли такая мера спасла бы его. Рывок был такой силы, что бедняга, как был со спущенными штанами и бычком во рту, вылетел на свет Божий. Натаха юркнула на освободившееся место, даже не обратив внимания на упрек, сказанный на лету: «Стучаться надо!».

История эта написана так, как ее рассказывал Зол-кин, но, зная его довольно хорошо, сдается мне, что он был непосредственным участником событий, а не сторонним наблюдателем.

Послужив немного в армии рядовым, Золкин поступил в Высшую школу КГБ.

Окончив ее, работал на Лубянке. Не знаю, уж, что именно послужило причиной его увольнения из органов, только зимой 1986 года старший лейтенант Зол-кин прибыл для прохождения службы в десятую бригаду специального назначения на должность переводчика отряда, дислоцированного в центре Феодосии.

Золкину врать — это все равно, что дышать. А поскольку язык у него подвешен именно туда, куда нужно, он сумел убедить командование батальона в том, что до этого занимал должность с категорией подполковник. Наивный начштаба решил его ставить в наряд дежурным по части.

Первый опыт заступления Золкина в наряд стал легендарным. Помощником дежурного заступал капитан Ишбульдин, служивший ранее где-то на складах инженерного имущества и тоже не вкусивший всей «прелести» строевой службы. Не знаю, чему учат в «Вышке», но только точно не военному делу. На разводе, который они проводили, по-моему, знали, что нужно делать и какие слова говорить, только сержанты и рядовые, стоящие перед ними в строю. Одно то, что Золкин прибыл на развод в офицерском бушлате и брюках «об землю», говорит само за себя. О том, что на нем должны быть шинель, сапоги и портупея, Олег и не догадывался.

После того, как помощник все же доложил, что внутренний наряд на развод построен, Золкин, как воспитанный человек, решил поздороваться. Находясь в этой роли впервые и не потрудившись даже открыть устав, где описана эта процедура, он повернулся лицом к строю и бодро произнес: «Здравствуй, развод!». Строй от такого приветствия онемел. Пауза затянулась, и тогда кто-то из остряков прямо из строя выдал: «Здорово, Золкин!».

Олег Геннадиевич Золкин наверное должен был родиться женщиной, поскольку только представительницы слабой половины человечества способны в невероятно короткое время потратить в никуда денежную сумму любой величины. Золкин же мот и транжира редкостный. Денег в руки ему давать нельзя. Он обязательно либо устроит грандиозное гуляние с обязательными ценными подарками всем прохожим, либо купит на всю сумму абсолютно ненужную вещь. Так было и в Феодосии.

О том, что Золкин такое же редкое трепло, как и мот, я уже упоминал.

Наврав всем в батальоне, что он — крутой каратист, не купить с первой же получки кимоно он не мог. С одной стороны, это оправданно, несмотря на то, что кимоно это надевалось не более трех раз. Но вот с какой целью были приобретены ролики, я до сих пор ума не приложу. Хотя Золкин сообщил, что «вся заграница» теперь катается на роликах, и он, «как человек весьма продвинутый, отставать от передового человечества не желает». Если кто-то полагает, что Золкин исхитрился в то время купить ролики «Roces» или хотя бы китайские «погремухи», то он заблуждается. Это были обыкновенные двухрядные ролики советского производства, которые подобно «снегуркам» привязывались к обуви. Присутствуя во время покупки, я лишь пожал плечами. После обеда должно было начаться служебное совещание, которое проводил комбат, поэтому следовало поспешать.