Страница 2 из 58
Видно, время пришло раньше, чем казалось. Когда Глазастого поймают за рулем набитого нелегалами фургона, удастся, наконец, выдвинуть обвинение и бросить проводника в тюрьму, а не пинком отправить откуда явился. Разумеется, бесконечный поток мигрантов от этого не иссякнет, но хотя бы бессмысленных смертей в секторе Салазара станет меньше.
В наушнике щелкнуло, и сквозь статические помехи донесся голос СиДжей. Ничего особенного, она просто подтверждала появление грузовика и запрашивала разрешение к действию, но от ее голоса его бросило в жар и под бронежилетом выступил пот, несмотря на то, что ночи в пустыне прохладные.
Пограничник Кара Джин Хогеланд появилась в его команде всего три месяца назад. Ей было двадцать семь – на тринадцать лет меньше, чем Салазару. Она отнюдь не была красавицей: длинное лошадиное лицо и рыжие кудряшки, торчащие во все стороны. Но в ней было сто восемьдесят сантиметров роста, ногами она могла убить наповал, а глаза ясно давали понять, что их обладательница видит всех насквозь. Салазар состоял в браке девять лет и ни разу не изменял. СиДжей не понадобилось много времени, чтобы исправить ситуацию.
Идея была ужасной с самого начала. Ужасной, потому что сердце Рены разобьется вдребезги, если она узнает, и еще потому, что он был выше по званию. Обвинение в неподобающих сексуальных связях было серьезным для части, которую все еще более, чем на восемьдесят процентов, составляли мужчины. Но даже осознавая возможность из-за столь опрометчивого поступка потерять семью и работу, он просто не мог оторваться от СиДжей: в дешевых мотелях, на заднем сиденье внедорожника и даже – в одном памятном случае – в мужской уборной стрелкового полигона. Он думал о ней практически каждую минуту каждого дня. Он думал о ней, когда думать по идее полагалось о том, как бы не попасть под пулю. Он думал о ней прямо сейчас, наблюдая, как она с напарником, бывалым пограничником Дэвисом Кином, ставит машину в нужную для перехвата позицию. Салазар знаком дал им добро и вскинул винтовку на плечо, прикрывая, и глядя на внедорожник сквозь инфракрасный прицел. В обоих случаях при аресте Глазастый сломя голову бросался в кусты, причем оба раза спотыкался и шлепался мордой в землю, не преодолев и сотни метров, так что взять его было легко. Салазар мог побиться об заклад, что на этот раз случится в точности то же самое. Можно подумать, что-то пойдет по-другому. Фиг вам. Он взглянул на часы. Скорее всего, упечь Глазастого в кутузку, а так же оформить и подготовить к депортации страдающих от жажды нелегалов получится еще до трех утра, а значит, у них с СиДжей останется целых три часа до того времени, как придется возвращаться к спящей жене и детям.
Кин выехал на дорогу, загородив путь фургону, а СиДжей врубила прожектор, и голос Кина загремел в громкоговорителе, приказав Глазастому держать руки на виду и не делать резких движений. Ясное дело, тот распахнул дверцу и драпанул в кусты. Салазар не стал утруждать себя стрельбой: куда забавнее было посмотреть, как он помчится и упадет. Кин неспешно отправился следом. В инфракрасном прицеле СиДжей – ярко-белым нечетким силуэтом – запрокинула голову и расхохоталась. Салазар вспомнил, как она точно так же запрокидывала голову, оседлав его. Он вытер потную ладонь о штанину форменных брюк и вернул палец на спусковой крючок.
СиДжей обошла фургон, осмотрела обмотанный цепью засов и внезапно отступила, положив ладонь на рукоять пистолета в кобуре. Сердце зачастило, ощущения внезапно обострились, а все мысли об анатомии СиДжей вымыло потоком адреналина. Что-то серьезно не так – он печенкой чуял.
– Говори, СиДжей, – он тут же пожалел, что обратился к ней не по фамилии, как к любому другому товарищу в команде, но был слишком обеспокоен ее безопасностью, чтобы волноваться о чересчур фамильярном обращении на открытой частоте. – Какого черта там творится?
– Похоже на… – отозвалась СиДжей. – Как будто у него там… какое-то животное…
На заднем фоне Салазар услышал перепуганные вопли. Фургон закачался. СиДжей выхватила пистолет и сделала еще один шаг назад:
– Боже, что…
– Оставайся на месте, Хогеланд! – Салазар уже наполовину бежал, наполовину съезжал по пологой насыпи к фургону. – Кин, бросай Глазастого. У нас тут ситуация посерьезнее!
– Я на него только-только наручники нацепил, – отозвался Кин.
– Оставь! Потом подберем.
Именно тогда дверь кузова сорвало с петель, и она повисла на цепи. Что-то выскочило из внутренностей фургона и повалило СиДжей, что-то вроде громадной тощей собаки, но что бы это ни было, его оказалось до странного трудно разглядеть. Создавалось впечатлений, что очертания его не были отчетливыми, а бешено прыгали и менялись. А еще оно излучало волны ярости, как пустынная дорога в полдень. Салазар попытался взять его на мушку, но сосредоточиться оказалось почти невозможно, за глазными яблоками нарастала ноющая боль. Он видел только СиДжей, которая лежала на песке, запрокинув голову, как она делала, когда смеялась, когда занималась с ним любовью. Только теперь гладкая крепкая шея была разорвана, редкая алая дымка поднималась на тем, что было лицом, а тело все еще пыталось втянуть воздух через перебитое дыхательное горло. А потом вдруг эта жуткая первобытная ярость переметнулась на него.
Салазар успел выстрелить дважды, прежде чем тварь напрыгнула и выдрала винтовку у него из рук.
***
Глазастый стоял на коленях в песке, руки его были скованы за спиной. Он поверить не мог, что все случилось именно сегодня ночью. В Финиксе была одна белокурая стриптизерша, которая – он не сомневался – при следующей встрече обязательно бы сдалась. Он ей действительно нравился – не так, как другие парни в клубе. Она явно уважала его за репутацию и связи с Las Maras[1]. И хотя утверждала, что такого не делает, наверняка передумала бы, увидев толстенькую пачку денег, собранную за последний переход. Не говоря уж о восьмушке кокаина в качестве чаевых. La pinch? Migra[2]. Они, должно быть, тоже бы не отказались.
По правде говоря, он устал бегать койотом. Слишком тяжело водить всех этих тупых овец по суровой пустыне. Разумеется, доход был хорош, и не было недостатка в отчаявшихся женщинах, которым позарез требовалось попасть в Штаты, но он ощущал, что самое время сменить службу. Заняться чем-нибудь ненапряжным, например, сидеть в офисе и руководить людьми по телефону, наслаждаясь chupada[3] от сексуальной секретарши. Он решил, что обсудит это с кузеном Бето, как только его оформят и выпустят.
Услышав выстрелы, Глазастый неуклюже поднялся на ноги и развернулся к фургону. Из такого положения не было видно, что происходит, и он подкрался поближе, щурясь сквозь поросль, чтобы взглянуть на происходящее. И тут же пожалел об этом.
Сначала он решил, что видит со спины обнаженную женщину со всклокоченными черными волосами, на которую наступает один из пограничников. Если бы в группе была такая женщина, он определенно предложил бы ей особую скидку. Офицер был немолод – под пятьдесят, с сединой в волосах и густыми усами. Глазастый помнил его по одному из предыдущих арестов, помнил, что тот был крепким орешком. Однако сейчас пограничник вел себя совсем по-другому: он таращился на женщину большими глазами, и на смену страху и узнаванию на его лице пришло ошеломленное недоверие. А потом оно уступило место ужасу, когда женщина превратилась во что-то иное. Что-то кошмарное.
Глазастый развернулся и побежал.
? Las Maras – банды