Страница 69 из 155
Однако по-настоящему проигравшей стороной в этом деле оказался Роналд Уилфорд. После поражения Бэттл рычаги давления на «Мет» с удивительной легкостью выскользнули из его рук. Вольпе не позволил запугать себя, и агент, которому по-прежнему нужно было защищать Ливайна и своих многочисленных певцов в «Мет», сдался без боя. Его имя снова попало в газеты, что было неприятно. Урон был очевидным. Раздувавшийся десятилетиями миф о непобедимости «Коламбии» лопнул. Некоторые утверждали, что музыкальный бизнес уже никогда не будет таким, как прежде.
Девяностые годы оказались нелегкими для Роналда Уилфорда. Смерть Караяна в июле 1989 года лишила его кумира. Новым ударом стала неудачная попытка Ливайна завоевать Берлин, хотя избранный там Аббадо тоже был клиентом Уилфорда. Многолетний любимец Андре Превен упорно не хотел бороться за ключевые посты. Немец Клаус Теннштедт, на которого Уилфорд возлагал такие надежды, рано ушел на пенсию. Джузеппе Синополи[513]*, его итальянский фаворит, не сумел завоевать умы и сердца публики. Риккардо Мути и Бернард Хайтинк все меньше прислушивались к его советам. И что хуже всего, представители младшего поколения — Саймон Рэттл, Эса-Пекка Салонен и Риккардо Шайи[514]* — обходили «Коламбию» стороной, словно грозивший обрушиться монолит, и доверяли свои судьбы личным агентам, исполнявшим все их желания.
Одним из молодых соискателей, встретившихся на пути Уилфорда, был Даниэле Гатти, тридцатиоднолетний главный дирижер римского оркестра Санта-Чечилия. Гатти получил приглашение в Нью-Йорк от Американского симфонического оркестра и по окончании репетиции, доведшей музыкантов до конвульсий, обнаружил, что в уборной его ждет Роналд Уилфорд. «Мы будем работать вместе», — сказал агент. «Отлично, — ответил Гатти, — но в моем темпе». Уилфорду, привыкшему соблазнять дирижеров, обещая им Бостон и Филадельфию, пришлось потерпеть, пока Гатти поработает с оркестрами в маленьких городах, а потом уже возьмется за Большую пятерку[515]*. В 1995 году Гатти согласился стать дирижером Королевского филармонического оркестра в Лондоне, находившегося в бедственном положении. Уилфорд не стал бы рекомендовать ему эту должность, но хороших дирижеров становилось все меньше, и опытный агент старался подчиняться веяниям времени.
В ноябре 1989 года он призвал под свои знамена изумительного дирижера из Санкт-Петербурга Валерия Гергиева, но договор, заключенный им с Госконцертом, канул в небытие вместе с Советским Союзом. Гергиев предпочел идти собственным путем и, возглавив Мариинский театр, личным примером убеждал своих певцов отдавать предпочтение родным стенам. Находясь на гастролях за границей, дирижер и звезды отдавали часть полученных ими долларов в бюджет театра. Не такой преданности ждал Уилфорд от дирижера. Когда неутомимый Гергиев согласился стать по совместительству художественным руководителем Роттердамского филармонического оркестра, он снова сделал это в обход агентов. Тем не менее Уилфорд оставил его в списках «Коламбии» и часто посещал концерты Гергиева, дожидаясь своего часа.
Вернувшись домой, Уилфорд обнаружил, что конкуренты уже дышат ему в спину. Король спорта Марк Маккормак вторгся в мир классической музыки со своей «Интернэшнл менеджмент груп» («Ай-Эм-Джи»), а «Ай-Си-Эм» оставалась на плаву дольше, чем рассчитывал Уилфорд. В 1995 году Ли Ламонт ушла с поста директора «Ай-Си-Эм», и ее сменил расчетливый Дэвид Фостер, бывший партнер по «Коламбии», которого многие считали вероятным преемником Уилфорда. Уилфорд спокойно позволил Фостеру и его заместительнице Кэролайн Вудфилд уйти из компании. Им не отключали телефоны и не запирали двери их кабинетов.
Волна новых уходов, далеко не всегда таких мирных, вызвала интерес прессы и породила сомнения в стабильности «Коламбии». Поговаривали о просроченных закладных и о рухнувших кредитных линиях. Два журналиста «Нью-Йорк Таймс» в течение нескольких месяцев вели расследование ситуации в «Коламбии». Им не удалось найти никаких доказательств финансовых проблем или слабости руководства. «Нашей компании задолжали два или три миллиона долларов комиссионных, — объяснял Уилфорд своим подчиненным. — Ни у одной компании в нашем бизнесе, если ей столько должны, не может быть больших проблем».
Впрочем, на коже «Коламбии» явно проступали следы подтяжек. Уилфорд внезапно запретил сотрудникам покупать акции. Когда Фостер и прочие уходили из компании, их заставляли продавать свои доли в «Коламбии» по цене, установленной Уилфордом, и желательно ему. Как отмечала «Таймс», «внешнее наблюдение за финансовой деятельностью [ «Коламбии»] отсутствовало»[516]. Кроме Уилфорда, точные сведения о финансовом положении компании, якобы «полностью принадлежащей своим служащим», были доступны только налоговому инспектору и одному или двум бухгалтерам. Коллегам-директорам Уилфорд сообщал лишь то, что, по его мнению, им следовало знать, и ничего больше. Секреты «Коламбии» оставались достоянием основного держателя ее акций, а он, по каким-то причинам, начинал нервничать. Расследование «Таймс» его раздосадовало, и я слышал из многих источников, что мои расспросы тоже были ему неприятны. Он никогда не был слишком доверчивым, а теперь и вовсе не знал, кому можно доверять. Он закрыл рекламный отдел.
Иск, возбужденный в 1990 году против одного из артистов, показал, что Уилфорд дошел до точки. Пианист Андре Уоттс перешел в «Ай-Эм-Джи» и распорядился, чтобы организаторы концертов выплачивали комиссионные его новым агентам. «Коламбия», представленная старой юридической фирмой Ралфа Колина, заявила о нарушении контракта и потребовала взыскать с пианиста триста тридцать семь тысяч долларов плюс проценты и судебные издержки. Уоттсу пришлось бы сыграть очень много концертов, чтобы расплатиться с Роналдом Уилфордом. Поскольку злость сама по себе вряд ли заставила бы скрытного Уилфорда пойти на открытый, в том числе и для прессы, судебный процесс, можно предположить, что он боялся, что уход Уоттса был лишь первой каплей, просочившейся из треснувшей плотины, и что пианист ушел демонстративно, чтобы подбодрить других.
В самой штаб-квартире «Коламбии» ясно ощущалось раздражение Уилфорда. Молодого сотрудника, осмелившегося задать вопрос о целесообразности чрезмерно насыщенного графика выступлений, предложенного обидчивой оперной певице, тут же уволили. «Ваш контракт не подлежит возобновлению», — заявил Уилфорд. Сопрано, решившейся попросить совета относительно своей дальнейшей карьеры, было сказано: «Этот ланч уже окончен» — подразумевался при этом ее контракт с «Коламбией». Фостер, представлявший лучшую часть «Коламбии», обнаружил, что босс закрыл два его сценических проекта, и понял, что будущего в компании у него нет.
Впрочем, все возрастающая грубость иногда смягчалась всплесками сентиментальности. Я видел, как Роналд Уилфорд бережно вел сэра Рудольфа Бинга, страдавшего болезнью Альцгеймера и с трудом отличавшего день от ночи, к своему личному лимузину, чтобы отвезти его на спектакль в Метрополитен-оперу, где тот некогда правил. Девяностолетней Нелли Уолтерс, одному из партнеров «Коламбии», Уилфорд разрешил сохранить за собой кабинет и личный персонал, а также следил, чтобы все в конторе обращались с ней вежливо и предупредительно. Свойственное средиземноморским народам почтение к старости все более явно проявлялось в его поведении, особенно после того, как сам он достиг пенсионного возраста.
«Серебряный лис» приближался к своему семидесятилетию, а у него не было ни сына, ни дочери, которые могли бы продолжить его дело; судя по всему, не было и долгосрочной стратегии. «Мы идем от проекта к проекту», — как-то сказал он. Это означало, что «Коламбия» использовала каждый полученный аванс для того, чтобы добавить еще одну планку в забор, которым она пыталась обнести музыкальный мир. Для ускорения этого процесса Уилфорд поощрял проникновение своих сотрудников в другие организации, занимавшиеся искусством. В 1991 году Мэтью Эпстайн, директор «Коламбии» и советник двух оперных театров США, был назначен генеральным директором Валлийской национальной оперы. Эпстайну было немногим более сорока, он считался тонким знатоком вокального искусства и верным другом многих певцов. Его часто видели в городе под руку с Кэтлин Бэттл, а свою квартиру в Нью-Йорке он бесплатно предоставил в распоряжение валлийского баритона Брина Терфела, когда в девяностых годах тот готовился к своему блестящему дебюту в Метрополитен. При этом Эпстайн оставался действующим агентом, и его назначение на руководящий пост в государственном оперном театре вызвало вопросы о возможности конфликта интересов, беспрецендентного для Великобритании. Потом появились успокаивающие сообщения, что Эпстайн дал совету театра некие официальные заверения относительно своей позиции.
513
58* Синополи (Sinopoli) Джузеппе (1946–2001) — итальянский дирижер и композитор. До середины 70-х гг. был известен преимущественно как композитор-авангардист; автор оперы «Лу Саломе» (1981). В 1978 г. дебютировал как оперный дирижер («Аида» в Венеции). В 1983–1987 гг. возглавлял симфонический оркестр римской Академии св. Цецилии. В 1984 стал главным дирижером, а в 1987 г. — музыкальным руководителем лондонского оркестра «Филармония». В 1990–1992 гг. — музыкальный руководитель Немецкой государственной оперы (Берлин), а затем — Дрезденской государственной капеллы. Дирижировал оперными спектаклями многих ведущих театров мира.
514
59* Шайи (Chailly) Риккардо (р. 1953) — итальянский дирижер. В 1978 г. дебютировал в Ла Скала. В 1982–1989 гг. — главный дирижер симфонического оркестра Берлинского радио, в 1986–1993 гг. — болонского «Театро Комунале», ас 1988 г. — амстердамского оркестра «Консертгебау». Один из самых артистичных и разносторонних оперных и симфонических дирижеров своего поколения.
515
60* Большая пятерка (Big Five) — пять ведущих американских симфонических оркестров: Нью-Йоркский филармонический, Бостонский, Филадельфийский, Чикагский и Кливлендский оркестры.
516
61 Blumenthal R. Gray Eminence of Classical Music's Stars // «NY Times», 24 May 1995.