Страница 5 из 20
Расположились за своим столиком, придирчиво заглянули в тарелки. Повздыхали по домашним разносолам и принялись за еду. А Варя продолжила свой рассказ:
– Как зайдут на борт самолета – все сразу холостяки! И ну, ухаживать…
Когда обычный инструктаж на случай аварии закончился, раздались дружные аплодисменты и голос симпатичного центрового:
– У нас коллективная просьба к вам, девушка. Не уходите надолго! Мы тут все высоты очень боимся.
Варя профессионально улыбнулась в ответ:
– Если кому-нибудь в самом деле станет плохо, кнопка вызова находится на панели непосредственно у вас над головой.
Но не успела Варя уйти, как тут же в ее отсеке загорелось множество лампочек. Она вернулась в салон и с кротким выражением лица обратилась сразу ко всем спортсменам:
– Слушаю вас.
– Простите их, милая девушка, – заговорил Чернобров, – это они перед чемпионатом так волнуются… Сейчас я их успокою…
– Ну что вы, это моя работа. Сейчас вам будут предложены охладительные… то есть прохладительные напитки, – чуть громче сказала Варя. – Позже будет подан легкий обед.
Когда Варя разносила напитки по салону, она обратила внимание, что два парня, сидящие рядом, очень похожи. На обратном пути она поняла, что братья не просто похожи, они – близнецы. И как будто солнце заглянуло в салон – так ей стало радостно и весело! Уходя в свой отсек, Варя еще раз посмотрела на близнецов и улыбнулась, теперь уже – только им двоим.
Ну, конечно, парни восприняли ее улыбку как проявление особой симпатии, и сидящий с краю центровой, энергичным дружеским хуком «успокоив» встрепенувшегося было брата, поднялся с кресла и проследовал к Вариному отсеку, где мгновенно начал атаку:
– Давайте познакомимся, девушка. Или вам нельзя на работе?
Варя пожала плечами:
– Я могу представиться, а на большее, боюсь, у меня просто не хватит времени. Меня зовут Варвара.
Красивый баскетболист не заметил, как за его спиной вырос брат, видимо, не смирившийся с навязанной ему ролью стороннего наблюдателя…
– Меня – Костя. С братом знакомить принципиально не буду, достаточно меня одного, чтобы в глазах не двоилось.
– Ну, вот еще, – тут же возмутился прибывший брат. – А может, я Варе больше понравлюсь? Я – Саша. Нападающий, кстати. Ну, не кстати, а просто – нападающий…
Варя улыбнулась обоим:
– Рада знакомству. И, между прочим, к близнецам у меня особое отношение…
Но напористый Костя и не думал упускать инициативу. Каким-то спортивным финтом оттеснив брата в сторону, он целенаправленно продолжал знакомство:
– Между прочим… А почему – Барби? Или это только для друзей в синей форме?
Варя сделала большие глаза, одним движением взбила светлые волосы, разбросанные по плечам:
– Куклу Барби видели? Не похожа?…
– Вы лучше! – успел вставить реплику не сдающийся без боя Саша.
Костя, демонстративно не обращая никакого внимания на поползновения брата, спросил:
– Здесь вам некогда разговаривать, это ясно. А может, вы к нам на матч придете, Варя?
Варя задумалась ненадолго. А потом пожала плечами:
– А знаете, могу. Мы в резерве будем стоять до завтрашнего утра… Да, могу! И Надю с собой возьму, если вы не против.
Саша и Костя, не сговариваясь, повернулись друг к другу и ударились правыми ладонями: получилось!
– Посвятим победу вам лично. Обещаю! – прижал руку к сердцу Костя. И брат подтверждающе кивнул.
Варя улыбнулась еще раз:
– Спасибо, мальчики. А теперь идите на места, скоро посадка…
Когда парни удалились, она налила себе стакан минералки и открыла одну из навесных полочек. Там, изящно расставив ручки, красовалась кукла Барби-стюардесса, на самом деле очень похожая на нее. Варя грустно подмигнула кукле и поправила на ней кокетливую пилоточку…
Варя вздохнула и продолжила рассказ:
– Мальчишки… Барби, кукла… Им и в голову не пришло, что перед ними – мать-одиночка, у которой на руках два пятилетних сорванца, «одинаковых с лица».
Оля Захарова осторожно, как будто боясь неосторожно обидеть, спросила:
– Варя, так твой муж – спортсмен?
Мамочка Лазарева, тряхнув головой с гирляндой сережек в ушах, со свойственной юности прямотой, уточнила:
– Кто-то из этих братьев? Кто?
Варя лукаво посмотрела на одну, на вторую… И улыбнулась подругам:
– Никто!
– А почему ты тогда про них рассказываешь? – удивленно подняла брови Лазарева.
– А без них ничего бы не было! Ладно, слушайте дальше… Вернее, что было еще раньше…
…Варя, с распущенными по плечам буйными светлорусы ми кудрями, в коротком пальто, в сапожках-ботфортах, сидела на скамейке в сквере, в руках у нее нервно вертелась, как оранжевый пропеллер, гербера на длинном стебле. Она улыбалась, но не совсем естественно, а как-то нарочито, подчеркнуто беззаботно… При этом старательно смотрела в сторону, туда, где желтые клены уже сбрасывали листву на слегка поблекшие газоны, обнажая черные от частых дождей графические ветви.
На стоящего прямо перед ней высокого рыжего парня в черной кожаной куртке старалась не смотреть. Он даже немного наклонялся, стараясь поймать ее взгляд, но она упорно таращилась на живописный пейзаж, выдержанный в единой с парнем гамме – черное, рыжее, желтое…
– Барби, мне смешно оправдываться. Пойми, я – журналист, обширный круг знакомств – это часть моей профессии, издержки, так сказать… Я не виноват, что героиня моего репортажа оказалась симпатичной девчонкой. На тебя тоже, между прочим, многие оглядываются, – тем временем вдохновенно выступал рыжий. Его голос, со звенящими нотками юмора, как бы сдерживаемого смеха, действовал на Варю раздражающе.
Что бы он ни говорил, как бы ни витийствовал – факт оставался фактом: симпатяга Алексеев ухитрялся крутить романы одновременно с несколькими девчонками. Не понять этого после полугода знакомства могла только Варя, отличница Варя, у которой жизнь была расписана по минутам, у которой на свидания с Алексеевым были выделены редкие часы, у которой на жизнь были обширные планы, а для их воплощения нужно было учиться, а еще – работать, работать, работать… Вот она и работала! Училась, переводила, немножко репетиторствовала, готовилась в аспирантуру… Но от телерепортера Алексеева, от его чертова («профессионального», как он шутил по этому поводу) обаяния, от его сильных рук и веселых глаз, от его головокружительной нежности Варя просто потеряла чувство реальности.
Но свет не без добрых людей: раскрыли глаза. И подвели доказательную базу – в виде конкретных имен, «адресов и явок»…
– Да, но я не ловлю каждый взгляд! – уже без всякой улыбки ответила на хвастливую тираду Варя.
– Ну хорошо, а я ловлю! Этот взгляд может оказаться лучшим кадром в передаче! – парировал Алексеев.
Варя опустила голову, испугавшись, что сейчас заплачет. Но вместо этого решительно встала и сказала то, что меньше всего хотела сказать в этот момент:
– Знаешь, ты все-таки как-то определись со своими «лучшими кадрами». А потом позвони мне. Если захочешь…
Алексеев нахмурил густые, черные, несмотря на свою яркую рыжую масть, брови:
– А, по-моему, глупо ставить какие-то ультиматумы, Варя.
В его голосе явно просквозил холодок.
– А я вообще глупая. Ты ведь меня поэтому Барби зовешь? – дерзко вскинулась Варя. – Но я все же постараюсь, чтобы одной глупостью в моей жизни было меньше…
Варя встала, повернулась на каблучке ботфорта, как солдат из роты почетного караула, и, не оглядываясь, промаршировала до самого выхода из сквера…