Страница 15 из 47
положительном атрибуте, но ее намерение поговорить о непристойностях меня сильно отвлекает.
— Оу, да, — стонет она, сжимая свои груди. — Я плохая девочка. Ты будешь моим
папочкой? Папочка накажет свою бесстыжую сучку?
В этом выражении столько всего неправильного, что я даже не знаю с чего, нахрен, начать.
Для начала, разговор о Папочке — это сплошное занудство. Это действует так же, как ледяная
ванна. Это заставляет меня думать об отце и детях и тысячи других вещах, о которых я совсем не
хочу вспоминать во время прелюдии. Бесстыжая сучка — смело — мне определенно нравятся
всякие штучки с прозвищами, шлепком по заднице и ролевые игры с доминантами, которые сегодня
обожают женщины. Но ее детский голосок с придыханием все портит.
Голос Долорес был низким, страстным, несравненно женственным. Когда она умоляла меня
трахнуть ее, или призывала к тому, как она хотела, чтобы я это сделал — это не было вынужденным
или фальшивым.
Я ворчу, когда «Девочка-Салат» скачет на моих коленях. Она впивается мне в рубашку, но у
нее получается только поцарапать мне шею. Потом она, с удивительной силой, прижимает мою
голову к своим грудям, удерживая меня так крепко, что я даже дышать не могу. Викинги верили, что
смерть на поле боя — это «хорошая смерть» и в нормальных условиях я, наверно, думал бы также о
сисько-удушении… но это не те сиськи, которые я бы хотел, чтобы меня захватили. Я пытаюсь
повернуть голову и, наконец, мне это удается, когда я хватаю ее за плечи и отпихиваю от себя.
Отклоняю голову назад и стараюсь наполнить воздухом свои легкие.
А потом, все еще держа ее за руку, смотрю в лицо Девочке-Салату. Маленький носик,
влажные розовые губки, круглые голубые глаза смотрят на меня. Она сексуальна. Твердая четверка.
В любую другую ночь, я бы уже был на ней, но сегодня… не хочу.
Потому что я хочу, чтобы на меня смотрели светло-карие глаза с золотыми крапинками. Губы,
которые я хочу целовать — красные и полные, и я хочу слышать из них самые прямые и
неожиданные ответы. Меня сильнее возбуждает образ Ди в моей голове, чем то, что я пережил
последние пять минут с этим вариантом, ерзающим топлес на моих коленях.
— Подожди… погоди секунду. Так не пойдет, — говорю я ей.
— Что ты имеешь в виду?
Женщины всегда говорят, что они просто хотят от мужчин честности. Посмотрим, что из
этого получится.
— Ты красивая, и кажешься забавной девушкой… но, я только что понял… что сейчас я
запал на кое-кого другого.
Когда она спрашивает, ее шея вытягивается:
— Что-что?
— Без обид. — Она закрывает свою голую грудь руками. И теперь смотрит прямо на меня. —
Если тебе станет легче, то если бы я ее не встретил первой, то точно бы занялся с тобой сексом
прямо сейчас.
Она слазит с моих колен.
— Вот ты мудак!
Я понимаю, почему она так думает.
— Пошел вон из моей квартиры, придурок!
Она хватает подстаканник, что на краю стола, такой тяжелый и керамический — и запускает
его мне в голову. Первый — мимо. Но второй попадает мне прямо в лопатку, когда я бросаюсь к
двери.
— Ох, Боже. Я ухожу!
— Урод!
Вот вам доказательство — кто сказал, что честность — это лучшая политика — очевидно,
соврал.
***
32
Я паркую свой мотоцикл на тротуаре и бегу к передней двери дома Ди. Нажимаю один раз на
звонок, второй, третий — на удачу. Жду пять секунд, но никто не отвечает.
Потом я делаю то, что сделал бы нормальный человек.
Я жму на звонок до тех пор, пока мой чертов палец не побелеет.
Бзззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззз…
Когда и после этого нет никакого ответа, я признаюсь, что начинаю паниковать. Я иду на
тротуар, к окну Долорес, и складываю ладони вокруг рта.
— Долорес! Эй, Ди — ты не спишь?
Так как это Нью-Йорк, тут же в ответ орут соседи.
— Теперь мы все не спим, придурок!
С разных сторон кричат «заткнись», и я думаю, что одна женщина бросила в меня цветочный
горшок.
Но мне хочется верить, что это была случайность.
Стараясь больше не рисковать, я закидываю голову назад и пытаюсь состроить из себя
Марлона Брандо12.
— Стеллааааааа! Стеллллаааааааа!13
Открывается окно Долорес. Охренеть, наконец-то.
— Мэтью? — удивленно кричит она вниз.
Я цепляюсь пальцами за петли на поясе, делая беспечный вид.
— Эй, — отвечаю я. — Стелла дома?
— Какого хрена ты делаешь? — спрашивает она.
Вот когда я понимаю, что мой великий план помешать ей и Тони заняться делом… как раз
достиг своей точки. Черт. Теперь, начиная с этого момента, это сплошная импровизация.
— Я хочу… Спустись, пожалуйста, вниз?
Удивительно, но она не говорит мне, что бы я шел куда подальше.
И спустя пару минут, она выходит на тротуар… с Джонни Мафиози позади нее. Слава богу,
на ней вся одежда, в которой она была в клубе. Это, правда, не так уж и много значит — особенно
если учесть, что ее наряд прикрывает чуть больше, чем прикрывало бы нижнее белье, но на данный
момент, я из двух зол выбираю меньшее. Косящий под мафиози парень обгоняет Ди и толкает меня
назад.
— Какие твои проблемы, нахрен? Ты че, какой-то псих?
Инстинктивно, защищаясь, поднимаю вверх свои кулаки.
— Я не собирался с тобой драться, но если тебе так хочется? Можем попробовать.
Потом я замечаю на его бицепсе тату — тату Девы Марии с надписью «Аве Мария» под ней.
И тут же выбираю к нему совсем другой подход.
— Я всего лишь пытаюсь спасти свой брак.
Да, ложь — это низко — но в отчаянные времена…
Он тут же поворачивается к Ди.
— Ты замужем?
Она в ужасе.
— Нет, я не замужем. Он не в своем уме!
Я открываю свой бумажник, где у меня фотография Маккензи и делаю серьезное выражение
лица.
— Моя семья для меня все. Я знаю, ты меня совсем не знаешь, но не мог бы ты просто
успокоиться и… уйти?
Сейчас Ди серьезно раздражена. Она пихает меня в плечо и поворачивается к Джерси Шо14,
все отрицая.
— Мики, это не моя дочь, и он не мой муж!
Он отвечает:
— Меня звать Майки.
12 Марлон Брандо — американский актер кино и телевидения
13 подражает сцене из кинофильма «Трамвай «Желание»
14 американский телесериал, русское название — Пляж
33
Какое облегчение видеть, что сегодня не у меня одного проблемы с именами.
Раздраженно, Ди спрашивает:
— Какая разница?
Для большинства парней разницы никакой — нам все равно, кричите ли вы имя Папы
Римского, когда отдаетесь нам. Но «Майки» явно не из тех парней. Потому что всплескивает руками,
сдаваясь.
— Для меня это слишком. Я убираюсь отсюда.
Потом он разворачивается на пятках и уходит.
А я, ликуя, смотрю ему вслед.
Потом я поворачиваюсь к Ди, и показываю в сторону парня.
— Некоторые люди такие доверчивые.
Вот тогда-то она мне и врезала — прямо в рот.
Я отступаю назад, и чувствую на языке кровь. Долорес, может быть и маленькая, но хуком
справа она может выбить из тебя всю дурь. Она грозит мне пальцем, когда ругает меня:
— Не знаю, что это за херня, но это не нормально!
Я убираю руку от своей разбитой губы. А в голове у меня пусто — ни одной слабенькой
умной мысли. Так что все, что я могу — это спросить.
— Почему я тебе не нравлюсь?
— Что?
— Мы отлично провели время — секс был горячим, нам было весело — но сейчас, ты не
хочешь иметь со мной никаких дел.
— Для тебя это ново?
Я фыркаю.
— Черт, да, ново. Все меня любят. Я классный парень.