Предвестник шторма

Зрелище было жутким, но обрушившийся ужас оказался гораздо хуже.

— Рота «Браво», огонь, — негромко произнес офицер.

Три роты батальона сформировали каре. Каждый скафандр мог вести непрерывный огонь свыше тридцати минут на носимом боезапасе. Когда подразделение ББС сталкивалось с подразделением послинов, обычно использовался метод «лицом к лицу». Каждый солдат стрелял веером из стороны в сторону, и послинов более-менее смывало струей огня.

Однако сложившаяся ситуация была идеальной для анфиладного огня. Стреляя из гравиоружия прямо вперед на уровне колена, каждый отдельный солдат в скафандре создавал «луч» разрушения. Когда послины задевали один из лучей, они погибали. И огонь трех рот переплетался.

Когда от роты «Браво» полетели лучи огня, они убивали послинов тысячами, насквозь пронзая всю массу орды. Местность была практически плоской, спрятаться кентаврам было негде. Продолжение движения к Монументу, в направлении зарывшихся в землю скафандров основной части батальона, означало пересечение лучей огня «Браво». Поворот и атака на «Браво» означали пересечение не только огня батальона, но и смертоносной завесы стального дождя, который все еще падал. Затем роты повели огонь веером.

Его свалил не прямой огонь отвратительного оружия трешкринов. Если бы это было оно, он бы умер мгновенно. Жуткое оружие трешкринов одной очередью разрывало и оолт’ос, и кессентаев. Попадание такой очереди напоминало удар ракеты, и тела взрывались. Даже скользящее касание было фатальным.

Нет, не ужасное оружие трешкринов, а оружие Воинства свалило его. Когда один из этих жутких лучей поразил энергоемкость рэйлгана его телохранителя, произошедший в результате взрыв сломал ему спину и похоронил Кеналлая под разорванными По’ослена’ар. И сейчас его глаза выхватывали отдельные обрывки зрелища ужасной бойни по обе стороны.

Его личный оолт и кессентаи его оолт’ондара валялись вокруг него мертвыми. Рядом лежал бравый Аллтандай, проворный и свирепый. Позади него остались лежать Кеналлуриал и Ардан’аат. Впереди него лежала только смерть.

Мастер битвы повел головой из стороны в сторону, оглядывая груды тел. В конце концов держать ее стало слишком тяжело, и широкая голова опустилась на землю. Оно и лучше. Воинство было обречено. Треши уничтожат его где-нибудь. Когда-нибудь. И лучше, что он этого не увидит. Странно, как потемнело вокруг.

Из темноты до него смутно доносились звуки других, более старших детенышей, с визгом евших кого-то. Но здесь, под курганом из дорогих ему мертвых, он наверняка был в безопасности. Сегодня они будут питаться другими.

Пусть они всегда питаются другими.

Громоздящиеся друг на друга кентавры стали образовывать вал, который в конце концов закрыл батальону обзор.

— Вверх и на них! — рявкнул Майк и подал пример, выскочив из своей норы. На карте диспозиции он обозначил следующее место, где надлежало встать батальону.

— Переход к линии фазы «Семнадцатая улица», стрелять на ходу, — продолжал он. — Дункан, нам нужен движущийся вал огня.

Из-за нагромождения тел цепь батальона была неровной, но силы послинов уже не представляли угрозы. Уцелевшие бежали из кармана, и по наступавшему батальону велся крайне слабый огонь. Тем не менее солдаты продолжали регулярно стрелять, ликвидируя любого одиночку или группу, которая могла представлять угрозу. Преследование под огнем наконец-то доказало ценность скафандров. Хотя огненный вал в конце концов перебьет войско послинов, батальон переносил обстрел, способный уничтожить отряд обычной пехоты или даже танки. Но скафандры выдерживали почти любой огонь за исключением самого свирепого.

В некоторые моменты огонь послинов был настолько плотным что напоминал ливень, впрочем, с тем же эффектом. Пробить скафандр могли только трехмиллиметровые рэйлганы, и то если пуля попадала в слабое место под нужным углом. Одномиллиметровые и дробовики проблемы не представляли. Время от времени от выпущенной из массы послинов шальной ГСР или плазменной пушки бого-короля погибал какой-либо несчастливый боец. Источник стрельбы тут же подавляли шквалом огня. Батальон все еще был способен наступать с «допустимыми потерями».

Майк гнал батальон вперед, пока бойцы не достигли Сверкающего пруда и окопались в последний раз. Там, где любой задуманной послинами атаке воспрепятствует топография территории Монумента и где силы послинов скучились на сравнительно маленькой площади, можно будет начать финальную фазу артиллерийского сражения.

Сомкнув ряды, три роты повели кинжальный огонь по путям выхода из кармана, и Майк дал команду приступить к выполнению последней части плана.

Похоже, плохие парни больше не лезли через пригорок, поэтому Керен предпринял долгую прогулку к Кургану. Дым на Потомаке рассеивался, но вокруг Арлингтонского моста и Мемориала все еще висело густое облако. Взгляд сверху на поле битвы порождал жутковатое ощущение. Зрелище было знакомым по фильмам и телепередачам: зеленый газон, памятники, вишневые деревья. Сейчас все было изрыто взрывами и гусеницами боевых машин, белая дымовая завеса клубилась от легкого ветерка, приносившего запах гари и мертвых послинов.

Что происходило в кармане у Мемориала Линкольна, видно не было, но судя по звуку, ничего хорошего. Иногда над пеленой дыма можно было увидеть красную вспышку снаряда с дистанционным взрывателем, оттуда доносился непрерывный треск подрыва шариковых зарядов, звучавший словно самые большие в мире китайские похороны. Именно это там и происходило. Послинов загнали в мясорубку.

Инопланетяне не имели внутренней связи и не могли видеть, что происходит в дыму. И давление сзади снова заталкивало в огненный котел немногих уцелевших. Что происходило, однако, было совершенно ясно видно бронированным боевым скафандрам. Их всепогодные системы, рассчитанные на работу в любых условиях, показывали все слишком ясно.

Огонь буквально перемалывал послинов. Снаряды с дистанционными взрывателями лопались над головами, швыряя наземь сноп послинов. Затем поваленную группу рвали шариковые заряды. Снаряды летели волна за волной, удары пушек крошили павших первыми послинов на все меньшие и меньше куски. Желтая кровь струилась по земле, ее потоки вливались в Потомак, придавая коричневым водам охряный оттенок.

И рвущаяся вперед масса этого не осознавала. Тысячи, сотни тысяч, миллионы кентавров текли по мосту непрерывным потоком. Пройти сквозь котел удавалось немногим. Очень, очень немногим.

Этих ликвидировал перекрестный кинжальный огонь батальона. Переплетающиеся полосы сверкающих молний походили на световое шоу, но для послинов они представляли линии смерти. Рота «Браво» разделилась, половина роты стреляла вдоль эспланады, другая вела огонь наискосок через открытое пространство к северу.

Батальон также разделился, одна половина вела стреляла вдоль южной стороны Мемориала, другая вдоль северной. Послины в котле, пытавшиеся удрать на север, натыкались на перекрещивающиеся лучи рот «Браво» и «Альфа». Пытавшиеся спастись бегством в направлении моста Инлет натыкались на огонь роты «Чарли». И все они напарывались на артиллерию.

Немногим уцелевшим удалось добраться до Рузвельт-парка, на южной стороне кармана у Приливного бассейна. Только эти оглушенные уцелевшие и дали понять послинам, что происходит что-то скверное.

Силы, скопившиеся в Арлингтоне для переправы, могли ясно видеть эти потрепанные и окровавленные остатки орды. Из чего некоторые стали заключать, что входить в дым — неудачная мысль. Эти некоторые сказали другим. А те сказали другим. Затем они стали обращать внимание на цвет воды в реке. К северу от моста — коричневая. К югу от моста — желто-коричневая, с желтыми прожилками. Те немногие, кто ранее занимался изучением сенсоров, изучили их показания. И сделали выводы. И повернули прочь от манящего моста.