Рифейские горы

А Кэйдар меньше всего на свете хотел бы быть ей врагом. Строгим господином, отцом первого и единственного пока ребёнка, любовником, - но только не врагом.

Их отношения с самого начала были неправильными. Она, его законная добыча, его трофей, не захотела признать его власть над собой, его силу. Но то, что случи-лось с ней, - судьба большинства женщин. И все они рано или поздно смиряются со своим положением. Таков удел всего их рода. Как Нэйт, богиня ночи и смерти, усту-пает Солнцеликому на рассвете каждого из дней, так женщины подчиняются потом-кам Бога.

Есть несколько способов заставить дерзкого раба быть покорным. Кому-то хватает простой угрозы или предупреждения, а другой становится смирным только после хлыста или плётки. Но как заставить быть покорной дорогую тебе женщину? И как быть, если именно такой, своевольной, дерзкой, гордой и независимой, она и привле-кает к себе? Она потому и не похожа на других твоих женщин, что, не боясь наказа-ния, смело выдерживает твой взгляд, позволяет себе говорить с тобой почти нарав-ных.

Почему она позволяет себе такое?

Потому что чувствует свою безнаказанность! Потому что знает, что ты не нака-жешь её! Почему?! Отчего?!

Потому, что ты слишком слаб! Ты сам виноват в том, что твоя рабыня дерзка и своевольна. Будущий Правитель не имеет права быть слабым. А ты недостаточно строг с ней... Смотришь на неё, как мальчишка, открыв рот...

Конечно, она красива. Но красивых женщин у тебя было предостаточно... Да, дело на в красивом лице, не в стройной фигуре... Хотя и это тоже много значит. Главное - это характер! И независимость!

Все другие женщины обожали тебя, скорее даже, не самого тебя, а то, что ты - будущий Правитель, Наследник Империи, и обладаешь безграничными возможно-стями. Все они ловили каждое твоё слово, угадывали малейшее желание, стремились угодить во всём. Мог ли ты подумать, что какая-то из них может быть недовольна тобой лично и твоими действиями? Конечно, нет! Поэтому тебя удивил тот вопрос виэлийки, когда она крикнула прямо в лицо:

- А хотела ли я?! Моё мнение хоть раз спросили?

Да, она не такая, эта виэлийская царевна. Не такая, как все те, что были у тебя раньше. И для неё ты не будущий Правитель, не просто господин, - обыкновенный мужчина, грубо посягнувший на ей независимость, её волю, её невинность. Поэтому она ненавидит тебя, поэтому ты останешься для неё лишь врагом - и никем больше. И единственное, что можно тут сделать, - отправить подальше с глаз. В поместье загородное или в дворовую прислугу...

Но ведь ты же сам, спустя день или два, отправишься искать её. Так же, как искал её на улицах Каракаса; так же, как спускался за ней в холодную камеру подземной тюрьмы, а потом отпаивал - сам! - тёплым молоком.

Признайся, она слишком много значит для тебя, эта виэлийка Ирида, она дорога тебе не только как мать твоего единственного пока сына. Ты даже забыть её не смог за те неполные четыре месяца, пока она пряталась от тебя за стенами храма.

Какая-то огромная сила ворочается внутри тебя, управляет тобой, твоими чувства-ми, твоими мыслями. И сила эта настолько велика, что ты не можешь с ней спра-виться, она ослабляет тебя, лишает силы и воли, подавляет твою свободу, твою неза-висимость. Ты не можешь уже подчинять свои поступки и действия разуму, борешь-ся с этим, но - не можешь. И сила эта, поглощающая тебя, имеет короткое имя - "СТРАСТЬ".

Да-да, вот так, с большой буквы! Потому, что она, эта сила, как паразит, живёт в тебе, опутав сердце и мозг своим гибким телом, травит твою душу, лишает сил, ломает волю.

И предмет этой страсти рядом, он близок настолько, насколько это может быть возможно. Но запреты, свадебные запреты держут тебя, как цепи, и оттого желание ещё острее, до боли, до режущей боли в мышцах.

Отец Небесный, дай сил пережить эту пагубу! Дай сил справиться с этой слабостью и не навлечь на свою голову проклятия отступника, нарушившего клятву жениха и будущего мужа.

* * *

Вряд ли те, кто знал Даиду и её строгий нрав, могли поверить, что она способна на такую заботу. Эту заботу Ирида, глядя на Айвара, видела во всём.

Каких же трудов стоило бедной женщине превратить то жалкое существо в при-личного человека! Он же теперь сам на себя стал похож.

Длинные тёмно-русые волосы по обеим сторонам похудевшего лица, в них заметна седина: несколько седых прядок падало и на лоб, а виски совсем белые. Бедный мальчик, он пережил такое, чего и на три жизни будет с лихвой. Мягкая рубашка со знакомой, родной вышивкой скрывает под собой следы бича и пыток, но седину при молодом, почти юном лице не скрыть, она как постоянное напоминание.

Ирида смотрела на своего несостоявшегося мужа со смутным ощущением горечи и сожаления. Понимала всё больше, что могла бы полюбить этого человека, в нём есть та глубинная сила, которая помогла ему пережить и боль, и одиночество. Женщины любят сильных, по-настоящему сильных мужчин.

- А я ждал тебя... все эти дни...- он заговорил первым, смотрел ей в лицо с искрен-ней радостью. Он заметно окреп, на ногах стоял твёрже, держался уверенней, только в охрипшем голосе осталась всё та же слабость.

На руке свежая повязка, каждая ссадина на теле промыта и обработана целебной мазью, на плечах тёплый плащ с капюшоном, отороченный колючим мехом. На ногах высокие узкие сапоги из оленьей кожи. Сейчас мараг сильно напоминал себя прежнего, того, каким запомнила его Ирида в их брачную ночь. Но тот странный блеск в глазах остался, несмотря на все старания кухарки. Что-то безумное, опасное во взгляде, какая-то нервная болезненная притягательность в истончённом лице.

Он по-прежнему красив, этот марагский царевич, хоть в нём и не осталось той юношески свежей застенчивости. Это был уже не мальчик - мужчина. Сильный, твёрдый, повзрослевший. И видя это, Ирида снова почувствовала укол сожаления. Они могли бы быть вместе, но боги развели их настолько далеко, что вряд ли они останутся хотя бы друзьями.

- Я не могу появляться здесь слишком часто, Кэйдар и так уже всё знает...- отозва-лась не сразу Ирида, перекладывая плошку масляного светильника в другую руку.- Просто решила узнать, как ты...

Айвар в ответ плечами повёл, будто сам не мог для себя определить, как он. Жив, относительно здоров... Чего ещё можно хотеть в его-то положении? И так есть всё, что можно, спасибо Даиде и её заботам.

- Я слышала, ты поведёшь их к своим... В горы... Ты не боишься, что с твоими родными будет то же самое?

Мараг задумался, молчал довольно долго, будто и вправду думал с трудом. Отве-тил неохотно:

- Они не смогут туда попасть...

- Но ведь ты же сам поведёшь их!

- Волчья пасть...- начал Айвар, и Ирида перебила его:

- Вот именно! Кэйдар убьёт тебя или бросит в горах одного! Он сам сказал мне... А ты поверил ему? Поверил тому, что он сохранит тебе жизнь?

- Нет, ты же не знаешь, Ирида...- Он громко усмехнулся, подходя ближе всего на один шаг.- Из них тоже никто не вернётся обратно... Никто, слышишь?

Ирида непонимающе нахмурила брови, даже переспросить не успела, Айвар про-должил сам:

- Я заманю их туда, откуда никто не найдёт обратной дороги...- Рассмеялся глухим хриплым смехом.- В Волчью пасть! Их всех там накроет лавиной... Это опасное ущелье... Оттуда есть всего одна дорога, но зимой её никому не найти... Они все останутся там...

- А... А как же ты сам?- Ирида смерила его взглядом.- Что будет с тобой, ты поду-мал?

- Мне особо не из чего выбирать.- Айвар рассмеялся с горечью.- Я умру с радо-стью, если Кэйдар пойдёт за мной следом... Если всех их проглотит Волчья пасть...

В его смехе было что-то безумное, нескрываемая радость и предчувствие мести. Что-то зловещее и сильное, особая власть человека, выбранного богами вершить судьбы других.

Этот смех ещё долго эхом отзывался в ушах Ириды. Оглушённая, она шла по кори-дору, ничего не видя перед собой.

Он заманит их... Он убьёт их всех... Один?! Ему, как проводнику, будут доверять до последнего. Он готов погибнуть вместе с ними, но отомстить Кэйдару. Как же сильно Айвар ненавидит его, раз готов пойти даже на это. Это не ненависть бессиль-ного, это не ненависть беззубого, загнанного в угол зверя, нет! Мараг убьёт его! Убьёт того, кого и ты ненавидишь тоже. Он обещал отомстить - и он отомстит!