Из пушки на Луну

Жюль Верн

Из пушки на Луну

ОТ ЗЕМЛИ ДО ЛУНЫ

ГЛАВА I

Пушечный клуб

Во время гражданской войны в Северной Америке (1861 — 1865 гг.) [1] между южными рабовладельческими штатами и северными, требовавшими уничтожения рабства, возник чрезвычайно влиятельный клуб в Балтиморе, главном городе штата Мериленд, бывшего на стороне северян. Известно, с какой силой пробудился тогда военный дух американцев — этого народа предпринимателей, купцов и механиков. Простые торговцы бросали свои прилавки и через несколько месяцев превращались в капитанов, полковников и генералов. Отлично обходясь без дипломов военных училищ, они скоро сравнялись в военном «искусстве» с европейскими своими собратьями и, подобно им, не щадя пороха, пуль, а главное, людей, научились одерживать блестящие победы.

А в артиллерийской науке — в баллистике — американцы даже превзошли европейцев. Нельзя сказать, чтобы американские приемы стрельбы достигли бульшего совершенства, чем у европейцев, но американцы стали выделывать орудия таких крупных размеров, что снаряды, выпущенные из этих орудий, пролетали неслыханные до тех пор расстояния; в сравнении с огромными американскими пушками и мортирами [2] соответствующие орудия англичан, французов и пруссаков могли казаться пистолетами.

Тут еще нечему удивляться. Янки [3] — первые механики в мире; они словно родятся инженерами, как итальянцы — певцами. Понятно, что и в артиллерийскую науку они внесли свою смелую, подчас дерзкую изобретательность. Отсюда — их огромные пушки, гораздо менее полезные, чем их швейные и пишущие машины, но построенные так же искусно и удивительно. В то время все изумлялись «чудесам» таких американских конструкторов, как Паррот, Дальгрен, Родмен; их знаменитым европейским коллегам — Армстронгу, Пализеру и Трей-де-Болье — оставалось только преклониться перед успехами новых заморских пушечных мастеров.

Во время страшной кровопролитной борьбы северян с южанами артиллеристы пользовались особенным почетом. Все газеты и журналы Северной Америки с восторгом возвещали об их изобретениях, и восторги печати передавались широкой публике. Не было, кажется, такого мелкого лавочника или даже простодушного бездельника, который не ломал бы себе головы над изобретением новых пушек или над вычислением сумасшедших траекторий [4] для их снарядов.

А когда у американца зародится идея, он ищет товарища, который разделил бы ее; если в мнениях сойдутся трое, то один из них немедленно избирается председателем «союза», оба остальных — секретарями; четвертый попадает в «делопроизводители», и готово «бюро», то есть канцелярия; если же сюда примкнет и пятый, то созывается «общее собрание», которое постановляет учредить «общество» или клуб.

Так было и в Балтиморе. Первый, кто изобрел новую пушку, вступил в союз с первым же, кто согласился пушку отлить, и с первым же, кто взялся ее обточить. Это и составило «ядро» Пушечного клуба. Через месяц Пушечный клуб насчитывал уже 1 833 действительных члена и 35 365 членов-соревнователей.

И не всякий мог попасть в Пушечный клуб. Кандидат в действительные члены должен был представить удостоверение, что он изобрел или, по меньшей мере, улучшил какую-нибудь пушку или иное огнестрельное оружие. Нужно при этом сказать, что изобретатели 15-ствольных револьверов, вращающихся штуцеров, сабель-пистолетов и других вычурных и притом «мелких» орудий не пользовались почетом: на первом месте стояли артиллеристы, которых громко превозносило общественное мнение.

— Уважение, которое они приобретают, — воскликнул однажды один из самых ученых ораторов Пушечного клуба, — находится в прямом отношении к «массам» их пушек и прямо пропорционально «квадратам расстояний», достигаемых полетом их снарядов.

Легко себе представить размах американской изобретательности после учреждения такого специального клуба. Военные орудия начали принимать колоссальные размеры, а снаряды, при пробах орудий, стали перелетать через все вычисленные и дозволенные расстояния, не раз попадая в безобидных прохожих… Все эти изобретения скоро оставили далеко за собою современные им европейские орудия, размеры которых в сравнении с американскими начали казаться совсем скромными.

Новые американские орудия приносили свои смертоносные плоды: при каждом их выстреле сражавшиеся падали целыми рядами, словно колосья под ударами косы. Убийственный огонь наполеоновских пушек решил судьбу знаменитых сражений при Иене и Аустерлице и считается «классическим» в военной истории. Но это были лишь «цветочки» артиллерийской «производительности». Во время американской войны, в битве при Гетисбурге [5], конический снаряд, выпущенный из нарезной пушки, разом уложил 163 южан, а при переправе через реку Потомак один родменовский снаряд убил не более и не менее как 300 южан. Необходимо также упомянуть об огромной мортире, изобретенной Дж. Т. Мастоном, выдающимся членом и пожизненным секретарем Пушечного клуба. Мортира Мастона побила все существовавшие до тех пор рекорды «губительности»: первым же ее выстрелом было убито 337 человек; правда, эти люди были убиты не снарядом, а самой мортирой, которая разорвалась при первой же пробе.

Что еще можно прибавить к этим красноречивым числам? Ничего. И потому читатель, вероятно, не станет оспаривать следующих вычислений статистика Питкерна: если разделить число жертв артиллерийского огня (во время американской гражданской войны) на число членов Пушечного клуба, то на каждого члена этого популярнейшего в штатах клуба придется «в среднем» по 2 375 с дробью человек убитых!

Таким образом, в пылу увлечения войной единственной заботой этого ученого клуба стало истребление рода человеческого.

Необходимо, однако, добавить, что члены Пушечного клуба не ограничивались изобретениями и вычислениями. Они платили и собственной жизнью ради торжества своего дела. Среди членов Пушечного клуба имелись офицеры всех рангов: от поручиков до генералов; военные всех возрастов: и новички в боевом деле и кончившие уже свою военную карьеру. Многие члены клуба легли на поле брани, и имена их занесены в почетную книгу клуба, а у множества других, вернувшихся с войны, остались неизгладимые следы их храбрости. В клубе — у его членов — можно было найти целую коллекцию костылей, деревянных ног, искусственных рук, каучуковых челюстей, серебряных черепов и платиновых носов. Упомянутому выше статистику Питкерну мы обязаны еще следующими любопытными вычислениями: он установил, что в Пушечном клубе на четырех человек приходилось только по одной руке (настоящей), — и то нехватало малой дроби, — и лишь по две ноги (настоящих) на шестерых.

Но храбрые артиллеристы придавали мало значения таким «недостаткам». Они вполне утешались «успехами» североамериканских пушек. Они гордились ими: известия, например, о том, что при новом сражении число убитых и раненых превышало раз в десять число выпущенных снарядов, были для них настоящим торжеством.

Настал, однако, день, — это был печальный, досадный для членов Пушечного клуба день! — когда оставшиеся в живых перестали убивать друг друга. Подписан был мир. Прекратились выстрелы, умолк грохот орудий; пушки с прикрытыми и опущенными жерлами были размещены по арсеналам, ядра сложены в кучи. Постепенно исчезли кровавые призраки; на полях, щедро накормленных человеческим мясом и напоенных кровью, роскошно разрослись хлопковые плантации. Износились траурные платья, затихли страдания.

[1] Роман написан в год окончания этой войны.

[2] Мортира — короткое артиллерийское орудие для навесной стрельбы.

[3] Янки — прозвище жителей Соединенных штатов Америки.

[4] Траектория — путь движущегося тела.

[5] Кровопролитное сражение 1863 года, окончившееся в пользу северян

[6] Чтобы понять смысл имени «Дж. Т. Мастон» (лица вымышленного), надо знать обычай американцев (и англичан) при выборе имени в честь какого-нибудь лица присоединять к выбранному имени также и фамилию этого лица. Если, например, Томсон желает назвать своего сына в честь Авраама Линкольна, он дает ему имя: Авраам Л. Томсон, где буква «Л» указывает, в честь какого Авраама назван Томсон. Буква,Т» в имени «Дж. Т. Мастон» также указывает на фамилию человека, по имени которого назван Мастон.