Возвращение домой

В такие минуты он был почти счастлив. На губах его появлялась улыбка. Тело помнило прикосновения любимой женщины. Он снова был с ней рядом. Ради этих мгновений можно было потерпеть и в десять, и в сто раз больше. И Бог с тем, что в минуты просветления мучили головные боли, болело всё тело, каждая мышца, каждая косточка.

Он уже с нетерпением ждал повторения инъекций, хоть и понимал, что это затягивает всё глубже и глубже в ту бездну, откуда возврата нет и не будет.

Джейк хоть и лежал с закрытыми глазами, но появление врачей (опять, как всегда, двух) почувствовал сразу. Напрягся, сжался внутренне в ожидании новых вопросов и новых уколов. Чего ещё ждать от этих людей, кроме неприятностей? Затуманенное сознание почти не воспринимало смысл их слов, только звучание голосов. Один – звонкий, чистый голос ещё молодого человека, лет тридцати, может быть. Это был голос того, кто делал инъекции. Второй же принадлежал немолодому врачу, главному среди них. Первый ему подчинялся, хоть и с небольшими оговорками. Второй и руководил допросом. Он показался Джейку человеком с такой хваткой, что не отвертеться. Допрос он с первого же раза начал вести жёстко, с введением сильных препаратов и больших доз. Он точно чувствовал ложь в ответах, и это его раздражало. Своё раздражение он старался скрывать, но голос выдавал его.

– Засыпаешь? – спросил старший. Рука его легонько коснулась щеки Джейка. Он двинул подбородком протестующее, замычал недовольно сквозь плотно сомкнутые губы. В ответ на это врач хмыкнул, явно с усмешкой, а потом спросил: – Мне только что сообщили, что в день своего ареста ты связывался с Ниобой. Это так?

– Нет! – Джейк старательно отрицал даже то, в чём сами допрашивающие были уверены на все сто. Он и сам не мог понять, зачем он это делает. Наверное, всему причиной желание позлить врача, руководившего допросом. Но сам при этом добивался лишь худшего для себя отношения. С каждым разом число препаратов и их сложность возрастали, всё больше среди них было таких, которые входили в список запрещённых веществ.

– А всё‑таки? – в этом вопросе сквозила лукавая улыбка, готовая превратиться в яростный оскал. – Я же знаю, что ты врёшь мне! Может быть, ты всё же немного подумаешь и ответишь честно? Я не тороплю тебя…

Джейк промолчал, в этот момент он почувствовал, как сильные пальцы ассистента стиснули его руку, а потом в вену с коротким болевым уколом влили очередную порцию какой‑то дряни.

Наркотик начал действовать почти сразу же, но не принёс привычного расслабления. От него вдруг сильно заныло сердце, а рот наполнила горечь, как от желчи. Суставы рук будто кто начал выкручивать, выкручивать медленно, доводя до такой боли, что перед глазами всё почернело. Померк даже свет, до этого нестерпимо бьющий в лицо.

– Ну, что? Ты готов отвечать? – сейчас Джейк ненавидел его голос. Если б не ремни, задушить бы попытался этого типа. А так лишь дёрнулся, яростно стискивая кулаки, еле сдерживая стон отчаяния и боли. А потом выкрикнул со злостью:

– Да!!! Да, я заказывал переговоры с Ниобой? Вы же и сами это знаете…

– У тебя есть друзья на Ниобе? Кто они?

Боль немного отпустила, спустилась до той отметки, когда её уже можно терпеть. Но Джейк всё равно ответил:

– Это личное… Это не относится к делу…

– К делу? К какому ещё делу? Разве ты здесь решаешь, какие вопросы для меня важны? С кем ты разговаривал в тот день?

– Это моё личное дело! Какая вам разница? Это женщина!.. Она не знает ничего…

– Ну, хорошо. Кто она такая? Ты был знаком с ней раньше? Кто она? Какую информацию ты должен был сообщить ей?

– Я не буду отвечать на эти вопросы… – Голос Джейка сник до шёпота. – Не буду – и всё!

Это знакомое и непонятное сионийскому врачу упрямство вызвало ответную улыбку. Эта же улыбка, но с недобрым намёком, засквозила в словах:

– А если я буду понастойчивей?

Джейк промолчал, лишь напрягся всем телом, пытаясь освободиться, разорвать эластичные ремни. Но тело подчинялось слабо, ценой больших усилий. Тогда он просто закрыл глаза, расслабился, давая понять всем своим видом, что не собирается отвечать на эти и другие вопросы.

– Ладно, к этому мы ещё вернёмся, а что ты скажешь мне про Гвардию?

– Ничего! – Джейк чувствовал, что засыпает, поэтому отозвался с превеликим трудом. Коротко, чтоб отвязались.

– Совсем ничего? – Сиониец хмыкнул, не скрывая удивления. Уж такого ответа он не ожидал совсем. Не ложи и не признание! Отвяжитесь, мол, со своей болтовнёй. Как от мух назойливых отмахнулся!

– Шеф, он засыпает! – вмешался ассистент, наблюдающий за мониторами, на которые выводились результаты датчиков, встроенных в ремни.

– Так встряхни его чем‑нибудь покрепче! Неужели самому не ясно?! – взорвался старший, залепив Джейку пощёчину. – Давай‑давай! – процедил сквозь зубы. – Некогда спать…

* * *

После первых двух дней Гервер обычно встречался с начальством, чтоб провести доклад о проделанной работе. Но впервые в своей жизни он общался с таким высокопоставленным лицом: с самим главнокомандующим Сионийской Армии, с Марчеллом.

– Ну, что, какие результаты? – спросил тот первым с нескрываемым интересом. Гервер в ответ протянул распечатки. Марчелл молча и очень внимательно просмотрел листы. Заговорил, наконец, опять открыв первые страницы:

– Итак, имя он своё нам уже назвал, – сказал чуть слышно, проверяя звучание фамилии на слух: – Джейк Виктор Тайлер. – взглянул на Гервера исподлобья. – Вам знакомо это имя?

– Тайлер? – переспросил тот, будто уточняя, потом повторил себе под нос: – Тайлер… Да, в наших кругах, среди медиков, есть один человек, Глория Тайлер. Микробиолог. Премирована Межпланетным Конгрессом за свои разработки. Не буду вдаваться в подробности, это довольно сложно… Она ниобианка… Но они скорее всего однофамильцы. Уж очень это нереально…

Марчелл кивнул, не поднимая глаз от листов.

– А что с Гвардией? У вас про это ничего не сказано…

– Он отрицает свою причастность к Гвардии Императора…

– Отрицает?! – Марчелл рассмеялся, но нервно и резко. – А моего свидетельства этому щенку недостаточно, да? А фотографий? Вы видели фотографии?

– Конечно! Но я и без них знаю, что он лжёт.

– Прижмите его покрепче, док! Я разрешаю! Он должен говорить только правду. Любыми средствами заставьте! Вплоть до применения силы! Вплоть до промывки! – Марчелл задохнулся от негодования, задышал глубоко, пытаясь успокоиться.

– Мы уже применяем препараты из группы «А», – словно напоминая, сказал Гервер. – Просто у меня своя методика допроса, господин главнокомандующий. Я никогда не начинаю сразу же с тяжелопереносимых веществ. Мозг подследственного должен сохраниться. Ведь вы же не торопите меня с результатами, так ведь? Ещё немного, и вы будете знать о нём всё. Вплоть до того, какими кашками его кормили в первый год жизни.

Марчелл усмехнулся в ответ на последние слова врача. Подумал с невольным удивлением: «А этот сухарь не лишён чувства юмора. Своеобразного, правда, как и у всех врачей.» Вслух сказал другое:

– Да, я не ограничивал вас в сроках, мистер Гервер, но к приезду Императора в этот город хотелось бы знать как можно больше.

Императора и всю Его жизнь поминутно видеть глазами этого гвардейца. Ведь они, гвардейцы, приближены к Нему как никто другой. И тогда эта венценосная особа никуда от нас не денется, – Марчелл улыбнулся, предвкушая скорое совещание. – Он примет наши условия. Никуда не денется!

..А мальчишку этого сохраните живым. Он может ещё нам пригодиться. На предстоящей встрече важен каждый козырь.

Гервер кивнул головой, соглашаясь.

Несколько минут они посидели в молчании, только Марчелл продолжал просматривать первичные результаты допроса.

– Насколько я понимаю, гвардеец попал в наши руки впервые, – заговорил вдруг Гервер, до этого долго обдумывая что‑то. – Мы все знаем, что Гвардия – это какое‑то элитное подразделение, входящее в окружение Императора Ниобы. Но ЧТО за этим стоит? Что значит «элитное подразделение», вы можете мне объяснить? – Взгляд на Марчелла. Тот нахмурился вопрошающе, но ни о чём не спросил, ждал продолжения и перебивать не собирался. Тогда Гервер продолжил свои рассуждения вслух. Он уже много над этим думал, но впервые доверил свои мысли кому‑то: