Страница 35 из 60
Мистер Роберт Инглис из Грейт-Солт-Лейк-Сити, коммивояжер одного торгового предприятия, галантно предложил чете Титбюри свои услуги в качестве проводника, обещая найти гостиницу по их вкусу. Разве возможно отказаться от предложения мистера Роберта Инглиса, который к тому же ассигновал большую сумму денег, держа пари за успех третьего партнера! Взяв небольшой багаж четы Титбюри, мистер Инглис последовал за ней в вагон поезда, который уходил через несколько минут из Огдена. Мистер Титбюри был особенно тронут тем, что мистер Роберт Инглис выражал готовность расправиться с Максом Реалем так, как тот, по его мнению, заслуживал. Вообще, он мог только поздравить себя с тем, что судьба послала им такого любезного товарища по путешествию, готового служить проводником в столицу штата Юта. Итак, все складывалось как нельзя лучше.
В беседе мистер Инглис оказался насколько интересен, настолько же и неистощим. Новый знакомый оказался сорок третьим по счету ребенком в семье мормонов, родившимся до того, как полигамию запретили декретом президента Соединенных Штатов. (Это не должно никого удивлять, ибо «апостол» Герберт Кимбел, первый советник церкви, умирая, оставил тринадцать жен и пятьдесят трех детей.) Он рассказал о Джозефе Смите, который в 1830 году почувствовал себя пророком и нашел золотые таблички с божественными законами мормонизма, но вскоре затем был умерщвлен. Инглис в трогательных дифирамбах рассказал о Бригаме Юнге, папе и главе мормонской церкви, который, не считаясь ни с усталостью, ни с опасностями, перевел членов общины в местность, смежную с Грейт-Солт-Лейк-Сити, где в 1847 году основал Новый Иерусалим.
Но преследование «верных» становилось все интенсивнее и в «святом» городе, потому что федеральное правительство прекрасно поняло (это Роберт Инглис скрыл), что штат Юта стремится на самом деле к независимости, а не к тому, чтобы культивировать религиозные убеждения секты. Вот почему в 1851 году генерал Грант заключил «папу» и «апостолов» в тюрьму.
— О, друзья мои! — вскричал Роберт Инглис, в его голосе зазвучали нотки, вызвавшие слезы на глазах миссис Титбюри. — Если бы вы знали Бригама Юнга, нашего всеми почитаемого папу, если бы видели его волосы, зачесанные хохолком, его седеющую бороду, обрамляющую щеки и подбородок, его глаза, похожие на глаза рыси! Если бы вы знали Джорджа Смита, двоюродного брата пророка, написавшего историю церкви, и Даниэля Уэлса, второго советника, и Элизу Сноу, одну из духовных жен папы…
— Она была хорошенькая? — спросила миссис Титбюри.
— Страшно безобразная. Но что значит красота для женщины?! — ответил Роберт Инглис, и та, к которой он обращался, слегка улыбнулась одобрительной улыбкой.
— А каких лет теперь Бригам Юнг? — спросил мистер Титбюри.
— Никаких, потому что он уже умер, но если бы он жил, ему было бы сто два года.
— А вы, мистер Инглис? — спросила после маленькой паузы госпожа Титбюри. — А вы сами — женаты?
— Я, дорогая госпожа Титбюри? Но для чего теперь жениться, раз полигамия запрещена? Справляться с одной женой труднее, чем с пятьюдесятью.
И мистер Инглис засмеялся так заразительно, что чета Титбюри не могла не присоединиться к его веселью.
Места вокруг Огдена очень ровные и бесплодные; почва — песок да глина, смешанные с солончаками, покрывающими ее поверхность беловатым налетом. Оказавшись в бескрайней пустыне на западном берегу Большого Соленого озера, вы увидите далеко простирающуюся белесую равнину, на которую больно смотреть под раскаленным солнцем. Там растет только тимьян, шалфей, розмарин, дикий вереск и громадное количество подсолнухов. На востоке поднимаются далекие, окутанные туманом вершины горной цепи Уасэг.
В половине восьмого поезд остановился у платформы Грейт-Солт-Лейк-Сити.
«Великолепный город!» — сказал Роберт Инглис. И конечно, спутник четы Титбюри не позволит своим новым друзьям уехать прежде, чем они его хорошо не осмотрят, город с пятидесятитысячным населением (пять тысяч он, между прочим, прибавил). Великолепный город, повторил он, обрамленный на востоке великолепными горами, соединенный великолепным Иорданом с великолепным Соленым озером; город, отличающийся необыкновенно здоровым климатом, с домами и коттеджами, окруженными массой зелени, огородами, плодовыми садами, засаженными яблонями, сливовыми, абрикосовыми и персиковыми деревьями, дающими лучшие во всем мире плоды! А по обеим сторонам улиц великолепные магазины и каменные здания, такие же великолепные! Все его памятники представляют собой великолепные образцы мормонской архитектуры. Великолепный дом президента, в котором проживал когда-то сам Бригам Юнг, великолепный табернакль, чудо архитектурного искусства, строение, где могли свободно помещаться восемь тысяч «верных». А в былые времена какие происходили великолепные церемонии, когда папа и его апостолы восседали на великолепной эстраде, окруженные святыми — мужчинами, женщинами и детьми! В общем, все сплошь великолепие.
Нужно сознаться, что из любви к своему родному городу мистер Инглис допускал в своем рассказе некоторые преувеличения. Город Грейт-Солт-Лейк-Сити не заслуживает таких похвал. Он слишком велик для своих жителей, и если и обладает некоторыми природными красотами, то художественные красоты в нем совершенно отсутствуют. Что же касается знаменитого «табернакля», то, по правде сказать, он производит впечатление крышки громадного парового котла, положенной на землю.
Во всяком случае, не могло быть речи о том, чтобы осматривать Грейт-Солт-Лейк-Сити в тот же вечер. Необходимо прежде всего выбрать гостиницу, и так как господин Титбюри не желал и слышать о высоких ценах, то его проводник предложил ему поместиться за городом, в «Чип-отеле», или, иначе говоря, в дешевой гостинице. При этом названии и муж и жена почувствовали себя вполне успокоенными и довольными. Затем они последовали за мистером Инглисом, выразившим желание нести сумку и плед «прелестной и почтенной дамы».
Спустившись в нижние кварталы города, где супруги Титбюри не могли ничего видеть, так как была уже почти ночь, и дойдя до правого берега реки, которую мистер Инглис назвал Крессент-Ривер, они прошли около трех миль. Возможно, чета Титбюри нашла путь немного длинным, но при мысли, что гостиница тем дешевле, чем дальше от города, они не жаловались. Наконец около половины девятого, когда их окутала уже абсолютная темень (небо было все в тучах), путешественники подошли к крыльцу дома, о внешности которого по понятным причинам не могли судить. Спустя несколько минут хозяин гостиницы, малый довольно-таки жуткого вида, провел их в комнату нижнего этажа с выбеленными известкой стенами; мебель ее составляли кровать, стол и два стула. Они нашли этого вполне достаточным и поблагодарили мистера Инглиса, который простился с ними, обещав прийти на следующий день утром.
Очень утомленные, мистер и миссис Титбюри легли спать. Оба видели во сне, что предсказание добрейшего мистера Инглиса сбылось: они оставили в дураках всех своих соперников.
Утром в ожидании своего проводника супруги не спеша оделись. Новый знакомый обещал показать им город. Это не означало, что мистер и миссис Титбюри вдруг переродились и сделались любознательны, но как отказаться от любезного предложения милейшего человека? Пробило девять часов. Никто не являлся. Мистер и миссис Титбюри, готовые отправиться на прогулку, стояли у окна и смотрели на большую дорогу, проходившую мимо «Чип-отеля». Как объяснял накануне их любезный чичероне, в прежние времена по ней тянулись фургоны пионеров, запряженные волами и наполненные скарбом и разными товарами для новых поселений. Для того, чтобы проехать от Нью-Йорка до западной территории, требовалось несколько месяцев.
«Чип-отель» находился, очевидно, в очень уединенном месте: высовываясь из окна, мистер Титбюри не видел ни одного дома ни на этом, ни на противоположном берегу реки. Ничего, кроме темной зелени сосновых лесов, покрывавших склоны высокой горы. В десять часов все еще никто не пришел. Мистер и миссис Титбюри начали волноваться, к тому же они хотели есть.