Страница 3 из 12
Парк Кэндлвик-Холла впечатлил Джорджиану еще больше. На высоких стойках массивных ворот несли стражу два внушительных каменных орла, а сами ворота из кованого железа стояли распахнутыми настежь. Здесь начиналась аккуратная гравийная дорога, вьющаяся между двумя рядами буков. Лошади, по достоинству оценившие ровную поверхность, благодарно неслись рысью вперед. Осматриваясь по сторонам, Джорджиана не переставала восхищаться. Именно такой она и представляла себе загородную резиденцию английского джентльмена, с аккуратно подстриженными кустами и лужайками и искусственным озером, в центре которого имеется островок с белым летним домиком. Все вокруг дышало покоем и умиротворением. Когда экипаж совершил поворот, Джорджиана заметила проблеск цвета среди зелени и догадалась, что дом уже близок. Посмотрев в окошко с противоположной стороны, она удивленно округлила глаза, а губы от восторга сами собой сложились в форме буквы «О».
Перед ней возвышался Кэндлвик-Холл, трехэтажное здание с квадратными окнами, кремовые каменные стены которого были местами скрыты яркими вьющимися растениями. Ступени крыльца сбегали прямо на гравийную подъездную аллею. В утреннем свете этот прочный дом казался окутанным покрывалом безмятежности, что особенно тронуло сердце Джорджианы. Кэндлвик-Холл являлся воплощением всего того, что она так стремилась найти по возвращении в Англию.
Экипаж замедлил ход и наконец остановился перед белокаменной лестницей, ведущей к массивной двустворчатой двери. Спрыгнувший с козел Бен помог Джорджиане выйти из экипажа и подняться по ступеням. Он постучал в тяжелый дверной молоток.
Глядя на прочную деревянную дверь, Джорджиана была вынуждена признать, насколько проще казалась ей идея обратиться за помощью к незнакомой леди вчера ночью, когда она сидела у себя на кровати. Однако воспоминаний о поползновениях Чарльза было достаточно, чтобы придать ей уверенности в себе. Заслышав приближающийся звук шагов, она сделала глубокий вдох и улыбнулась.
– Что вам угодно? – произнес величественный дворецкий, глядя на нее сверху вниз.
– Доброе утро. Меня зовут Джорджиана Хартли. Я хотела бы поговорить с леди Элтон.
Тон собственного голоса порадовал Джорджиану. Она говорила четко и уверенно, хотя внутренне вся трепетала. Если дворецкий ведет себя столь церемонно, какова же тогда его хозяйка? Джорджиана ждала, вздернув подбородок.
Дворецкий не трогался с места, оценивающе глядя на нее. Джорджиана почувствовала, как уверенность покидает ее, растворяется, подобно утреннему туману на солнце. Когда она совсем было решила, что он туговат на ухо и нужно повторить просьбу погромче, он довольно дружелюбно улыбнулся ей и с поклоном произнес:
– Соизвольте подождать в гостиной, мисс Хартли. Я немедленно извещу лорда Элтона.
Окрыленная успехом, Джорджиана уже перешагнула через порог, когда до нее дошел смысл сказанного. Она резко остановилась.
– Ах, но ведь я хочу поговорить с леди Элтон.
– Разумеется, мисс. Присядьте, прошу вас.
Повинуясь уважительному и интригующему тону безукоризненного дворецкого, Джорджиана позволила отвести себя в прекрасно обставленную комнату и села на стул. Удостоверившись, что она не желает прохладительного напитка, дворецкий с достоинством удалился.
Испытывая легкое головокружение, Джорджиана осмотрелась по сторонам. Внутреннее убранство Кэндлвик-Холла ничуть не уступало роскошному фасаду здания. Человек, занимавшийся обстановкой комнаты, был наделен превосходным вкусом и чувством стиля, ему удалось создать такую же, как и в саду, атмосферу спокойствия и безмятежности. Скользящий по комнате взгляд ореховых глаз Джорджианы остановился на висящей над каминной полкой картине большого размера, которой хозяева, судя по всему, очень гордились. Будучи дочерью художника, она не могла не восхититься полотном кисти Фрагонара, но была удивлена, что картина, на которой изображено много обнаженной женской плоти, выставлена на всеобщее обозрение. Джорджиана подумала, что частный кабинет явился бы куда более подходящим местом для подобного полотна, но тут же напомнила себе, что ей ничего не известно о причудливых вкусах английских аристократов. Одно не вызывало сомнений – этот Фрагонар действительно являлся выдающимся произведением искусства.
Мягкая цветовая гамма комнаты ласкала глаз и успокаивала сознание, помогала расслабиться. Улыбнувшись про себя, Джорджиана откинулась на спинку стула. Кэндлвик-Холл, похоже, создан специально для того, чтобы умиротворять страждущие души. Она благодарно вздохнула.
Три практически бессонных ночи давали о себе знать. Веки Джорджианы отяжелели и закрылись. Всего на мгновение.
– Вас хочет видеть молодая леди, милорд.
Доминик Риджли, пятый виконт Элтон, окинул дворецкого внимательным взглядом голубых глаз. На полированной поверхности стола красного дерева немым свидетельством недавнего плотного завтрака стояла посуда и лежали приборы, потесненные, однако, в сторону, чтобы освободить место стопке писем, одно из которых его светлость держал в руке.
– Прошу прощения?
– Вас хочет видеть молодая леди, – невозмутимо повторил дворецкий. На его лице при этом не дрогнул ни единый мускул.
Лорд Элтон удивленно вскинул черные брови. Черты его лица сделались более суровыми, а взгляд голубых глаз – ледяным.
– Дакетт, вы сошли с ума?
Подобный вопрос, да еще и заданный столь высокомерным тоном, поверг бы большинство слуг в состояние полнейшего ужаса и заставил бы нечленораздельно оправдываться, но Дакетт был наделен безграничным чувством собственного достоинства и знал к тому же нынешнего лорда Элтона еще с колыбели.
– Разумеется, нет, – с едва заметной улыбкой произнес он.
Такой ответ, похоже, успокоил лорда Элтона. Он озадаченно посмотрел на своего дворецкого, затем нахмурился:
– Итак?
Дакетт поспешил объясниться:
– Похоже, молодая леди находится в затруднительном положении, и ей требуется помощь, милорд. Она явно чем-то расстроена и желает видеть леди Элтон. Я счел за лучшее не прогонять ее прочь. Ее зовут мисс Хартли.
– Хартли? – Черные брови лорда Элтона поползли вниз. – Но ведь в соседнем поместье нет никаких мисс Хартли, так ведь?
Прочтя появившееся на лице его светлости удивление, Дакетт снисходительно пояснил:
– Я слышал, что последние несколько дней дочь мистера Джеймса Хартли гостит в Хартли-Плейс. Полагаю, она прибыла с континента.
– И жила с этим ужасным Чарльзом? Бедная девушка.
– Именно, милорд.
Лорд Элтон наградил Дакетта подозрительным взглядом.
– Вы сказали, что она расстроена. Это ведь не означает, что она рыдает или, того хуже, готова вот-вот упасть в обморок?
– О нет, милорд. Мисс Хартли прекрасно владеет собой.
Его светлость нахмурился еще сильнее.
– Почему же в таком случае вы решили, что она расстроена?
Дакетт слегка покраснел.
– Я понял это по ее рукам, милорд. Она с такой силой сжимала ручку своего ридикюля, что побелели костяшки пальцев.
Впечатленный проницательностью дворецкого, лорд Элтон откинулся на спинку стула и с отсутствующим видом положил письмо, которое держал в руке, поверх стопки. Потом снова поднял голову.
– Полагаете, мне стоит с ней встретиться?
Дакетт посмотрел в глаза хозяину. Вопрос был предельно ясен. Любой, кто знаком с лордом Элтоном, тут же догадался бы о том, что дело носит чрезвычайно деликатный характер. Для леди считалось совершенно неподобающим находиться наедине с джентльменом без присмотра другой леди, да еще и дома у вышеупомянутого джентльмена. Консерватор вроде Дакетта ни за что бы подобного поведения не одобрил. Ситуация становилась еще более сомнительной, учитывая, что джентльменом является лорд Доминик Элтон. Но Дакетт был весьма проницательным человеком. Мисс Хартли явно попала в беду и пребывает в смятенных чувствах, а его светлость может помочь ей. Какие бы слухи ни ходили о его репутации, с ним она будет в полной безопасности. Она слишком юна, совсем почти девочка, и вообще не в его вкусе. Откашлявшись, Дакетт, объявил: