Страница 3 из 79
Надо принести дров со склада — Сёма; надо натаскать воды на кухню — Сёма; надо развести самовар — Сёма; надо дедушке принести шкалик — Сёма; надо занять у соседки стаканчик крупы — кто бы вы думали? — тоже Сёма! Просто голова кружится. И хорошо, если бы все говорили: Сёма — это золотой мальчик; хорошо, если бы все были им довольны,— тогда можно терпеть. Но нет же, его ещё ругают! Легче выучиться талмудучем угодить бабушке. Каждый день его ругают: он весь в папу, он минуты на месте не стоит, он не уважает старших, у него ветер в голове, и — мало этого — он ещё вдобавок... Старый Нос. Да, да, Старый Нос!
За что же дали Сёме это дурацкое прозвище? Шагу не может он ступить по местечку, только и слышит: «О, Старый Нос идёт!» или «О, Старый Нос уже всё знает!» У других мальчиков тоже есть прозвища, но такого нет ни у кого.
Мальчика Пейсю прозвали Вруном; так ему и надо, потому что Пейся всегда что-нибудь придумывает. Он, например, выдумал, что его папа, мясник Шлема, поставляет мясо к царскому двору. Кто поверит этому шарлатану? Может быть, завтра он придёт и скажет, что царь звал Шлему пить кофе или кушать котлеты.
Пейся - Врун. И никак его иначе не назовёшь. Ещё какой врун! Вчера Сёма встретил на улице Пейсю. Пейся нёс какой-то свёрток и с таинственным видом прошёл мимо. Но Сёма не может его пропустить, не узнав, что у Пейси в свёртке. Он останавливает Пейсю и спрашивает:
— Куда ты летишь, что у тебя в свёртке?
— А тебе, Старый Нос, всё нужно знать?
Сёме очень тяжело слышать такие противные слова, но он не может уйти, не узнав, что в Пейсином свёртке.
— Ты, наверно, был у отца? — допытывается Сёма, и глаза его блестят от радостного возбуждения.
— Я был на станции, я там получал груз! — с гордостью отвечает Пейся и тычет пальцем в таинственный свёрток.
— Груз? — повторяет Сёма.— А ну покажи!
— А ты никому по скажешь?
— Никому.
— А побожись!
— Чтоб я так жил!
Ещё!
— Пусть у меня руки отсохнут!
— Ещё!
— Чтоб у меня бабушка умерла!
Клятва эта убеждает Пейсю. Он уводит Сёму за угол и, оглянувшись по сторонам, медленно развёртывает свёрток:
— Здесь американская летучая мышь!
Сёма широко раскрывает глаза:
— Американская? Вот чёрт! Ай да Пейся! Ну, показывай! Что ж ты возишься?
Пейся откидывает край листа. Сёма видит обыкновенного дохлого маленького мышонка. Американская? Летучая? Какой врун! Сёма с негодованием уходит. Пейся пытается держаться важно, он даже кричит вслед Сёме:
— Завидуешь, Старый Нос!
Но он уже сам не верит своей выдумке, и мокрый, тщедушный мышонок лежит в его грязной руке.
И вот Сёма рассуждает: если Пейсю прозвали Вруном — это правильно! Он и есть самый настоящий врун. Если сына заготовщика Фомы прозвали Нехай — это правильно: пусть пе суёт после каждого слова это самое «нехай» — кто его выдумал? Если тощую тётю Фейгу прозвали, извините, Коровой, так и это правильно. Она ведь всю жизнь только и знает, что говорит о корове. Ей нужна обязательно корова, иначе она не может. Чудачка эта тётя Фейга!.. Но, спрашивается, почему его прозвали Старый Нос?
Бабушка говорит Сёме, что он — Старый Нос потому, что он всё знает, всюду суётся и во всё вмешивается. Вот и угоди после этого бабушке! Он всё знает, так это, оказывается, плохо. «Пожалуйста, сделайте одолжение,— думает Сёма,— я не буду во всё вмешиваться. Сами ходите по воду, сами пилите дрова, сами занимайте крупу, сами несите курицу к резнику— всё сами. Старый Нос! Выдумали человеку прозвище...»
Сёма вздыхает: день только начался — и уже столько надо обдумать. Думать... Сёма вспоминает — вчера гимназист Ясинский, рассказывая что-то деду, сказал: «Шёл я по улице, ни о чём не думая...» Что это значит: ни о чём не думая? Сёма пробует ни о чём не думать, но это занятие злит его. Он думает о том, что он ни о чём не думает, — получается ерунда. Этот Ясинский - или чудак, или врун вроде Пейси. Надо будет спросить у дедушки. Покончив с Ясинским, Сёма тихонько спускается на пол — он сидел в кухне па посудном столике. Бабушка с утра куда-то ушла, в доме было совершенно пусто — никто не мешал ему.
Сёма подходит к окну, и вдруг он видит, что во дворе стоит Пейся, корчит рожи и показывает ему огромный нос. Сёма взбирается на подоконник и быстро прыгает вниз. Он хватает за шиворот Пейсю и пригибает его к земле.
— Дурак, Старый Нос! — кричит Пейся задыхаясь.
— Кто Старый Нос? — свирепо спрашивает Сёма.
— Я, я — Старый Нос,— покорно говорит Пейся.
— Проси прощения, Врун!
— Прошу.
— Нет, повторяй за мной: «Я, Пейся-Врун, прошу у тебя, Сёма, прощения».
— Я...— дрожащим голосом, заикаясь, повторяет Лейся,— Врун.г. прошу у тебя...
— Ладно! — великодушно заявляет Сёма.— А где твоя мышь?
— Улетела, она ведь летучая,
— Да она дохлая, твоя мышь!
— Я достал для неё лекарство, и она теперь опять летает.
Сёма с удивлением смотрит на Пейсю. Как можно так врать?.
И хоть бы глазом моргнул! ^
— Ну, знаешь что, убирайся отсюда. Это наш двор!
— Ладно, ладно,— говорит Пейся,— придёшь к нам, я тебя тоже не пущу,
— Я с детьми не играю,— важно говорит Сёма и лезет обратно в окно.
Вдруг он слышит крик:
— Долго рос Старый Нос! Сёмка-тесёмка!
Сёма стремительно поворачивается, но поздно: Пейся уже за воротами. Издалека доносится его тоненький голосок:
— Долго рос — Старый Нос! Сёмка-тесёмка!
«Убью! — думает Сёма и сжимает кулаки.— Убыо! Мышь летучая!»
В это время во двор входит бабушка. На ней почему-то чёрная шаль, та самая, которую она надевает лишь в большие праздники. С бабушкой идёт человек с палкой, в сером люстр и» новом 1 пиджаке и соломенке. Сёма его никогда не видел. Почему на бабушке чёрная шаль? Что кто за человек, интересно знать? Сёма прячется за шкаф, бабушка с гостем проходят в комнату.- Интересно! Да пусть его тридцать раз называют Старый Нос, должен же он знать, что делается в его собственном доме. И Сёма прячется у двери.
Бабушка. А как Яша выглядит? Наверно, похудел. Ты понимаешь, все ночи я лежу с открытыми глазами. И он всё время — передо мпой.
Человек с палкой. Он выглядит, тётя Сарра, не очень Хорошо, но его уже оставил кашель.
Б а б у ш к а. А он получил мою посылку?
Человек с палкой. Получил. Я даже сам сухарики ел— объедение! У вас, тётя, на такие вещи золотые руки.
Бабушка. Ну, так ты разденься, умойся и ложись. Придёт старик, мы поговорим. Хорошо? Вот здесь умывальник...
Бабушка открывает дверь и сталкивается с Сёмой. Сёма сконфуженно смотрит на неё и.., растерянно разводит руками*
— Я здесь искал...
1 Люстрин — шерстяная ткань с лоском.
— Что ты искал? — кричит бабушка.— Что ты искал, мамзер? 1 Искал! Всё тебе нужно, Старый Нос!., Поди-ка лучше купи дров на складе!
ЧТО ДЕЛАЕТ ДЕДУШКА
Сёма любит дедушку больше, чем бабушку. Он и не пытается скрывать зто. Когда бабушка говорит: «Эх ты, Старый Нос!» — это у неё звучит так, как будто она говорит: «Эх ты, дурак, чтоб тебя черти утащили». А когда дедушка говорит: «Эх ты, Старый Нос!» — зто у него звучит так, как будто он говорит: «Эх ты, мой дорогой, трудно тебе приходится».
Профессий у дедушки много: он был продавцом живой птицы, бакалейщиком, агентом по страхованию жизни, приказчиком, комиссионером по продаже и покупке домов. Всего не перечислить! Но ни одна профессия не сделала его карман тугим. Шутя, он говорит, что ему нужно уметь считать, самое большее, до десяти. Дедушке приходится иметь дело с маленькими цифрами: грош, пятак, гривна, пятиалтынный...
Но жить нужно — нужно зарабатывать деньги. Нужно выдумывать деньги! Это очень трудно. Когда дедушка был молодым, он надеялся на помощь свыше. Бог, мало ли что может бог! Град пустить, метель поднять, зрячего ослепить, реки осушить. в
Но потом дедушка изменился, и с богом у него установились довольно холодные отношения.; Во всяком случае, на него дедушка особенно не рассчитывал.