Страница 90 из 140
Мы присели, он предложил мне выпить пива, и я согласился. Открыв бутылку и для себя, Джон сказал:
— Ну и говенный же день выдался.
— Тебе так не понравилось пребывание в Лоуэлле?
— Если мне придется поехать туда еще раз, я просто спалю это место. Клянусь. Почему мы не позволяем компании умереть быстро и безболезненно? Вместо этого мы собираемся обратиться к главе одиннадцатой Закона о банкротстве, дабы защититься от кредиторов. Что касается меня, то я просто вручил бы ключи от фирмы банку-кредитору, чтобы тот бесплатно вручал одеяла с изображением черепашек ниндзя каждому ребенку, который решится открыть у них счет. — Сделав большой глоток пива, он спросил: — Итак, что привело тебя в наши края?
— Я хотел задать тебе пару вопросов, которые могут показаться слегка…нетактичными.
— О чем? — внезапно напрягшись спросил, Джон.
— Я недавно встречался с одним фотографом.
— Ну и что?
— Парень дал мне вот это.
Я передал ему конверт. Он открыл его, достал снимки, взглянул на них, его лицо окаменело и он закрыл глаза.
— Итак, чего же тебе от меня надо? — спросил Джон.
— Я хочу расспросить тебя о нём.
— К чему это?
— Мне надо выяснить, кто его убил.
— Я не знаю, кто это сделал.
Я вопросительно вкинул брови, а Джон погрузил лицо в ладони. Я молча наблюдал за ним. Наконец он поднял голову и произнес:
— Я его любил.
Я продолжал молчать.
— Вечером, накануне его смерти, мы поссорились. Последний раз я его видел в субботу утром, когда убегал в ярости. Теперь мне страшно жаль, что мы с ним расстались на такой ноте.
— Сочувствую.
— Это было ужасно, — продолжал Джон. — И самое страшное во всем этом деле, что я ни с кем не мог поговорить, чтобы облегчить душу. Во всяком случае, ни с кем из тех, кто знал Фрэнка, — я видел, что он лишь ценой огромных усилий сдерживает слезы.
— И из-за чего же вы поссорились? — как можно более мягко спросил я.
— Я встречался с другими мужчинами, а Фрэнку это не нравилось. Но эти встречи ровным счетом ничего не значили. Так… Просто случайные связи.
— Но разве сам Фрэнк не…
— Нет. Я был у него единственным любовником. Мне даже кажется, что он не видел в себе гея до тех пор, пока не встретился со мной. Фрэнк держал все это в страшной тайне. Я пытался убедить его быть более открытым, но он меня не слушал. Думаю, что Фрэнк испытывал острое чувство вины. Через это проходим мы все, и чем скорее от подобного чувства избавишься, тем лучше.
— И по этой причине рухнул его брак? — спросил я.
— Фрэнк осознал это значительно позже, а вначале он считал, что просто утратил сексуальное влечение к своей супруге. Правда и тогда он знал, что чем-то отличается от других, но считал себя асексуальным.
Я всё это не очень понял, но сказанное Джоном прекрасно объясняло тот стиль жизни, которому в течение пятнадцати лет следовал Фрэнк.
— Я сделал для него доброе дело, — просто сказал Джон, — заставил его осознать, кем он на самом деле является.
— У тебя есть какие-нибудь версии его убийства?
— Нет. Вначале мне казалось, что это мог быть ты, но в глубине души я не верил, что ты способен на подобные поступки.
— Копы считают, что Фрэнка прикончил я. Но они заблуждаются, и мне следует им это доказать. Теперь я вижу, что ты, как и я, не имеешь к преступлению никакого отношения.
Это было не совсем так. Я по-прежнему не знал, связан Джон с убийством или нет, но я должен был выразить ему свое доверие, чтобы он в свою очередь поверил мне.
— Но не пройти мимо одного простого факта — кто-то его убил, — продолжал я. — Мне известно, как много значил для тебя Фрэнк, и ты должен помочь мне найти убийцу.
Джон неуверенно покачал головой.
— В таком случае, ответь хотя бы на мои вопросы. Тебе это не повредит, а мне сможет помочь.
— О’кей, — с видимой неохотой согласился Джон.
— Что особенно беспокоило Фрэнка в последнее время перед гибелью?
— Множество вещей. А если быть точным, то он жил в постоянном напряжении. И не только в связи с работой. Это состояние стресса он переносил скверно.
— Что волновало его, кроме работы?
— Прежде всего — ты. С тебя все и началось.
— С меня?
— Да. Он был убежден, что у тебя роман с Дайной. Дело дошло до того, что он даже меня об этом спрашивал. Я ответил, что ничего не знаю, но все видели, что вы находитесь в замечательных отношениях и очень много работаете вместе.
— Да, своими подозрениями он меня сильно допек, — сказал я. — Должен сказать, что в своем недоверии ко мне он явно перехватил через край.
— Мне тоже так показалось. Но ты же знаешь, как Фрэнк боготворит Лайзу. Я думаю, что его страшно пугало то, что его дочь может оказаться в том же положении, в котором оказался он.
— Не понимаю.
— Я говорю об отношениях между ним и мною, — пояснил Джон. — Мы были связаны по работе, имея при этом близкие отношения. Это вызывало у Фрэнка постоянное чувство вины. Потом он узнал, что я встречаюсь с другими мужчинами. И это явилось для него сильнейшим ударом. Ему, видимо, казалось, что в силу своей неполноценности он не только погубил семью, но не смог удержать и меня. Одним словом, Фрэнк боялся, что дочь будет страдать так, как страдает отец. Бедняга с параноидной настойчивостью повторял это снова и снова. Ну и, наконец, наша ссора в пятницу. В тот вечер он не выдержал и взорвался.
— Как это произошло?
— Фрэнк заявил, что не понимает и не приемлет моей неверности. А то, что я гей, не может служить оправданием. — Немного помолчав, Джон продолжил: — Я пообещал исправиться, но он не поверил, и я ушел.
— Когда это произошло?
— Около часу ночи, — ответил Джон, довольно успешно сдерживая слезы. — И больше я его не видел, — он снова замолчал, борясь с нахлынувшими воспоминаниями. — На следующий день Фрэнк мне позвонил, но помириться мы так и не сумели. Когда я в свою очередь позвонил ему, никто не снял трубку, и звонка позже от него не последовало.
— Сочувствую, — сказал я, понимая, что Джон нуждается в более теплом утешении, которого я, увы, предоставить ему не мог. — С этим вопросом ясно. А что его беспокоило в компании?