Хищник

Кстати, профессор Валдерн был не единственным строгим преподавателем на курсе. Маленькую Эбби Холлис, к примеру, называли «карманным Гитлером». Её любимым занятием было до и после занятий шнырять среди стажёров, отпуская направо и налево исполненные желчью и сарказмом уничижительные замечания.

Неприязнь Ленки к Эбби Холлис переросла в презрение после одного случая.

Надо сказать, Ленка всегда отлично одевалась. Она презирала мешковатые платья, которые так любят американки, и предпочитала стильные платья, короткие юбки, облегающие блузки, кашемировые свитера и шёлковые шарфики. Своей манерой одеваться она больше напоминала парижанку, нежели жительницу Нью-Йорка. Всем мужчинам на курсах её манера одеваться нравилась, но многие женщины ей завидовали и выражали недоумение по поводу того, что ей удалось обзавестись таким роскошным гардеробом на зарплату стажёра.

Как-то раз Ленка болтала с Крисом и Дунканом в холле у дверей аудитории. Из лифта вышла Эбби и направилась в их сторону. В тот день Ленка пришла на курсы в стильном брючном костюме неброского светло-серого цвета. Пожалуй, это был самый консервативный наряд в её гардеробе.

— Ленка, на минутку, — сказала Эбби, подхватывая девушку под руку.

Потом, отведя Ленку в сторону, Эбби что-то негромко произнесла. Что именно, ни Крис, ни Дункан не слышали, зато они отлично расслышали ответ Ленки:

— Я ношу неподобающую одежду? Что вы хотите этим сказать?

Эбби покосилась на Криса и Дункана.

— Я считаю своим долгом напомнить в вашем присутствии стажёру Немечковой, что носить брюки в «Блумфилд Вайсе» не принято, — сказала она.

Ленка фыркнула:

— Но это же абсурд! Посмотрите на Криса и Дункана. Они носят брюки — как, кстати, и большинство стажёров, посещающих ваши курсы. К примеру, Сидни Сталь, наш председатель правления, тоже их носит. Почему же мне нельзя?

— Вы отлично понимаете, что я имею в виду, — заявила Эбби. Лицо у неё покраснело. — Я хотела сказать, что носить брюки не подобает женщине.

— Стало быть, мужчинам это позволено, а женщинам — нет? И чья же, позвольте узнать, эта идея? Готова поспорить, она принадлежит женщине.

— Я не знаю, кто автор этой идеи, — сказала Эбби. — Просто женщины в «Блумфилд Вайсе» брюк не носят — вот и все.

— Теперь будут носить! — отчеканила Ленка и, отвернувшись от Эбби, гордо ступая, вошла в аудиторию.

Во время перерыва Ленка присоединилась к Крису и другим стажёрам, столпившимся у кофейного автомата.

— Не доверяю я ей, — сказала она Крису. — Кстати, вы заметили её костюмчик? И эту жуткую блузочку с рюшами? Вот что нужно запрещать!

— А знаешь ли ты, что в прошлом году она была на нашем месте? — спросил Алекс.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Была таким же стажёром, как и мы, вот что. И по-видимому, не слишком хорошим. После завершения программы она так и не получила назначения в банк и заделалась координатором курсов. Ходит слушок, что таким образом она пытается добиться расположения Калхауна и с его помощью получить-таки заветное местечко.

— Господи!.. — простонал Дункан. — А если и со мной случится что-нибудь в этом роде? Я этого не перенесу.

Все разом замолчали, подумав о том, что безжалостная судьба, возможно, в эту самую минуту выносит свой окончательный приговор, решая, кто из них окончит курсы, а кто станет аутсайдером.

— Вообще-то, — произнёс Алекс, — большинство стажёров курсы, конечно, окончат. У них есть необходимое образование и опыт работы. Хотя, должен признать, программа здесь действительно трудная.

— Это ты мне говоришь? — удивился Дункан.

— Нет, правда, с программой у них перебор, — сказал Крис, радуясь, что его затаённые мысли высказал другой человек. — Не успеваешь въехать в одну теорию, как на тебя сразу обрушивают две новые.

— Слушайте, парни! Может, нам собраться вместе и попытаться общими усилиями решить сегодняшнее задание? — сказал Алекс, мельком глянув на Эрика, который утвердительно кивнул.

— По мне, мысль неплохая, — быстро сказал Крис.

— Голосую «за» обеими руками, — сказал Дункан.

— Я тоже готов к вам присоединиться, — произнёс Йен.

— А женщин, которые носят брюки, к вам пускают? — спросила Ленка.

— Далеко не всегда, — ухмыльнулся Алекс. — Но для тебя мы сделаем исключение.

Эрик и Алекс снимали квартиру в дальнем конце Вест-Сайда. Она была просторная, но находилась в крайне запущенном состоянии. Владелец оказался скрягой и не собирался тратиться на ремонт. Более всего, однако, гостей поразили стены апартаментов.

По стенам здесь были развешаны огромные полотна с изображением нефтеперегонных заводов в разрезе и процессов рафинирования нефти на разных стадиях. Яркий свет висевших под потолком галогеновых ламп, высвечивавший хитросплетения трубопроводов на полотнах, придавал жилищу американских стажёров вид небольшой художественной галереи с уклоном в сторону конструктивизма. Как ни странно, полотна комнату не портили, а придавали ей своеобразную привлекательность.

— Просто удивительно, — сказала Ленка. — Кто все это нарисовал?

— Я, — сказал Алекс.

— Ты? — удивлённо протянула Ленка, глядя на Алекса. — Вот уж не подумала бы, что ты художник.

— После колледжа я два года занимался живописью. У меня была парочка персональных выставок, и я даже ухитрился продать на них несколько картин. Потом, правда, понял, что больших денег живописью не заработаешь, а жизнь в бедности меня не устраивает. Вот почему я оказался на курсах «Блумфилд Вайса».

— Стыдно быть таким меркантильным, — сказала Ленка.

Алекс пожал плечами:

— А разве все мы собрались на курсах не для того, чтобы научиться зарабатывать деньги? — В его голосе прозвучало раздражение. Определённо Ленка коснулась больной темы.

— Извини. Ты, наверное, прав. Но ответь, почему ты выбираешь для своей живописи такие странные сюжеты? Зачем писать нефтеперегонные заводы?

— Я родом из Нью-Джерси, — объяснил Алекс. — У нас там полно нефтеперегонных предприятий. Они волновали моё воображение с детства. Потом, когда я учился в колледже, я спросил себя: а почему бы все это не нарисовать? Со временем это превратилось прямо-таки в навязчивую идею.