Страница 20 из 35
«Я иду долиной. На затылке кепи…»
Я иду долиной. На затылке кепи,В лайковой перчатке смуглая рука.Далеко сияют розовые степи,Широко синеет тихая река.Я – беспечный парень. Ничего не надо.Только б слушать песни – сердцем подпевать,Только бы струилась легкая прохлада,Только б не сгибалась молодая стать.Выйду за дорогу, выйду под откосы —Сколько там нарядных мужиков и баб!Что-то шепчут грабли, что-то свищут косы…«Эй, поэт, послушай, слаб ты иль не слаб?На земле милее. Полно плавать в небо.Как ты любишь долы, так бы труд любил.Ты ли деревенским, ты ль крестьянским не был?Размахнись косою, покажи свой пыл».Ах, перо – не грабли, ах, коса – не ручка —Но косой выводят строчки хоть куда.Под весенним солнцем, под весенней тучкойИх читают люди всякие года.К черту я снимаю свой костюм английский.Что же, дайте косу, я вам покажу —Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,Памятью деревни я ль не дорожу?Нипочем мне ямы, нипочем мне кочки.Хорошо косою в утренний туманВыводить по долам травяные строчки,Чтобы их читали лошадь и баран.В этих строчках – песня, в этих строчках —слово.Потому и рад я в думах ни о ком,Что читать их может каждая корова,Отдавая плату теплым молоком.18 июля 1925«Гори, звезда моя, не падай…»
Гори, звезда моя, не падай.Роняй холодные лучи.Ведь за кладбищенской оградойЖивое сердце не стучит.Ты светишь августом и рожьюИ наполняешь тишь полейТакой рыдалистою дрожьюНеотлетевших журавлей.И, голову вздымая выше,Не то за рощей – за холмомЯ снова чью-то песню слышуПро отчий край и отчий дом.И золотеющая осень,В березах убавляя сок,За всех, кого любил и бросил,Листвою плачет на песок.Я знаю, знаю. Скоро, скороНи по моей, ни чьей винеПод низким траурным заборомЛежать придется так же мне.Погаснет ласковое пламя,И сердце превратится в прах.Друзья поставят серый каменьС веселой надписью в стихах.Но, погребальной грусти внемля,Я для себя сложил бы так:Любил он родину и землю,Как любит пьяница кабак.17 августа 1925«Жизнь – обман с чарующей тоскою…»
Жизнь – обман с чарующей тоскою,Оттого так и сильна она,Что своею грубою рукоюРоковые пишет письмена.Я всегда, когда глаза закрою,Говорю: «Лишь сердце потревожь,Жизнь – обман, но и она пороюУкрашает радостями ложь.Обратись лицом к седому небу,По луне гадая о судьбе,Успокойся, смертный, и не требуйПравды той, что не нужна тебе».Хорошо в черемуховой вьюгеДумать так, что эта жизнь – стезя.Пусть обманут легкие подруги,Пусть изменят легкие друзья.Пусть меня ласкают нежным словом,Пусть острее бритвы злой язык, —Я живу давно на все готовым,Ко всему безжалостно привык.Холодят мне душу эти выси,Нет тепла от звездного огня.Те, кого любил я, отреклися,Кем я жил – забыли про меня.Но и все ж, теснимый и гонимый,Я, смотря с улыбкой на зарю,На земле, мне близкой и любимой,Эту жизнь за все благодарю.17 августа 1925«Листья падают, листья падают…»
Листья падают, листья падают.Стонет ветер,Протяжен и глух.Кто же сердце порадует?Кто его успокоит, мой друг?С отягченными векамиЯ смотрю и смотрю на луну.Вот опять петухи кукарекнулиВ обосененную тишину.Предрассветное. Синее. Раннее.И летающих звезд благодать.Загадать бы какое желание,Да не знаю, чего пожелать.Что желать под житейскою ношею,Проклиная удел свой и дом?Я хотел бы теперь хорошуюВидеть девушку под окном.Чтоб с глазами она васильковымиТолько мне —Не кому-нибудь —И словами и чувствами новымиУспокоила сердце и грудь.Чтоб под этою белою лунностью,Принимая счастливый удел,Я над песней не таял, не млелИ с чужою веселою юностьюО своей никогда не жалел.Август 1925«Над окошком месяц. Под окошком ветер…»
Над окошком месяц. Под окошком ветер.Облетевший тополь серебрист и светел.Дальний плач тальянки, голос одинокий —И такой родимый, и такой далекий.Плачет и смеется песня лиховая.Где ты, моя липа? Липа вековая?Я и сам когда-то в праздник спозаранкуВыходил к любимой, развернув тальянку.А теперь я милой ничего не значу.Под чужую песню и смеюсь и плачу.Август 1925