Страница 14 из 20
На беду, когда бармен протянул Найджелу бренди для Изольды, стакан выскользнул у него из рук и разлился по бару. Найджел поспешно оттащил Изольду, но все-таки несколько капель попало на ее блузку.
– Черт! – воскликнула она. – Ты, болван неуклюжий! Немедленно дай мне носовой платок, чтобы это стереть.
Найджел протянул ей носовой платок, не находя в себе ни малейшего сожаления за произошедшее, и заказал еще бренди, пока Изольда безуспешно оттирала пятно. Он вдруг почувствовал подступающую тошноту – наверное, запоздалые последствия вечеринки – и ужасную усталость от Изольды и от всех, с ней связанных. Его охватил приступ мрачной раздражительности. «Господи, чтоб им всем «повеситься на собственных шнурках»[44], – подумал он.
Они вернулись к Роберту с напитками (за которые Изольда предусмотрительно забыла заплатить). Найджел видел, как она быстро огляделась, а затем вся сжалась и покраснела от ярости. Во взгляде, направленном на Роберта, была такая ненависть, что слезы невольно навернулись ей на глаза.
– Чтоб тебя! – воскликнула она. И, грохнув стаканом об стол, схватила сумку и ушла.
На лице Роберта было искреннее недоумение.
– Помилуй! Что это такое? Какого черта?
Найджел вздохнул и сел.
– Скатертью дорожка, – сказал он устало и глотнул неразбавленного двойного виски. Само собой, от этого ему стало еще хуже, но, к его облегчению, вошла Рэйчел, и можно было вежливо удалиться. Она, очевидно, хотела поговорить с Робертом наедине, так что, пока Найджел не поднялся, разговор был натянутым.
– Вы не забудете передать мое приглашение Хелен? – напомнил он.
– Приглашение? – рассеянно спросил Роберт. – Ах, да, конечно! Нет, не забуду.
– Тогда пока.
Рэйчел слабо улыбнулась ему.
– Арривидерчи, – сказал Роберт.
– Арривидерчи, – ответил Найджел и удалился.
«Какое насквозь фальшивое прощание, – яростно говорил он про себя, выходя через двустворчатую дверь на улицу и направляясь к Сент-Кристоферс. – Хоть бы век никого из них больше не видеть. Пусть они все перегрызутся. Да хоть они все друг друга перестреляют из краденых револьверов, будь я проклят, если мне есть до этого дело. Но им даже на это не хватит духа. Все это поверхностно, пошло и просто глупо. У них кишка тонка».
Но он ошибался. Потому что настало время шакалам и гиенам спрятаться в их логова, и волки, осторожно ступая, все плотнее и плотнее сжимали кольцо вокруг своей жертвы, пока наконец не набросились на нее, кричащую и отбивающуюся, и не заставили замолкнуть. Какая-то тайная алхимия в одно мгновение превратила ссоры и дрязги в физический страх и муку, в насильственную смерть. Днем Найджел уехал из Оксфорда и вернулся в Лондон. Он возвратился обратно на следующий вечер и услышал выстрел.
Когда он вновь увидел Изольду, она была мертва.
Глава 5
«Cave ne exeat»[45]
– Интуиция, – убежденно произнес Джервейс Фен, – вот к чему все в конце концов сводится: к интуиции!
Он с вызовом оглядел собравшуюся компанию, как будто хотел поспорить с несогласными. Но никто не возражал. Начнем с того, что это была собственная комната Фена, к тому же всех разморило от портвейна из профессорской коммон-рум, которым он их угощал, и спорить казалось невежливым. Кроме того, было необычайно жарко, и расслабленному Найджелу не хотелось совершать лишних телодвижений. Была пятница, восемь часов вечера, и он всего три часа назад завершил омерзительную поездку из Лондона в Оксфорд. Найджел устал. Он вытянул ноги и приготовился выслушать все, что Фен имел сказать на свою любимую тему.
Комната была большая, в длину она занимала всю южную часть второго квадрангля[47], одной стороной выходя в сад, а другой – на сам квадрангль. Это был первый этаж, и туда можно было попасть по лестнице через открытый проход, ведущий в сад. Обстановка была простая, но удобная. Стены бледно-кремового цвета (оттененного темно-зелеными ковром и занавесками) украшали лишь пара китайских миниатюр и педантично расставленные книги на низких полках, идущих по периметру помещения. На камине стояли несколько старых плакеток и бюстов великих английских писателей, а у северной стены важно возвышался большой письменный стол, заваленный грудой книг и бумаг. Жена Фена, невзрачная, рассудительная маленькая женщина в очках, которую звали неподходящим ей именем Долли, сидела с одной стороны камина, где догорало несколько поленьев. С другой его стороны сидел сам Фен, а между ним и Долли расположились Найджел, сэр Ричард Фримен и пожилой профессор по имени Уилкс, присоединившийся к компании нескольку минут назад безо всякой особой причины. Когда он появился, Фен повел себя с ним необычайно грубо – хотя, вообще-то говоря, у него имелась привычка быть со всеми необычайно грубым. Это, как решил Найджел, являлось естественным следствием его бьющей через край энергии.
– А вам чем могу быть полезен? – спросил он. Но Уилкс устроился поудобнее и потребовал виски, всем своим видом показывая, что собирается остаться надолго и уйти позже всех.
– И зачем только вы сюда явились? – продолжил Фен. – Боюсь, вам будет очень скучно со всеми этими людьми. – Трудно сказать, кого Фен хотел задеть этим замечанием больше.
Уилкса, который был глуховат, нисколько не смутили эти слова. Он только мягко улыбался всем и вся и повторил свою просьбу о виски. Фен с явной неохотой, болезненно морщась, принес ему стакан. Чтобы хотя бы так восторжествовать над противником, он стал громким шепотом произносить на старика разные наветы, к величайшему удивлению всех, кроме миссис Фен, которая, очевидно, уже привыкла к этому и лишь повторяла каждые несколько минут: «Джервейс, будет тебе!» – с укоризной в голосе, но довольно-таки машинально.
На улице темнело. Лаконичные очертания зданий в стиле Иниго Джонса[48] в окнах с одной стороны и большая лужайка, окруженная деревьями и клумбами, на которую выходили окна другой стороны, медленно растворялись в тени. На горизонте три прожектора принялись чертить сложнейшие тригонометрические построения. Во внутреннем дворе компания буйных студентов запела песню на слова, которые в книгах печатать не принято.
Сэр Ричард неодобрительно кашлянул, когда Фен вновь пустился в свои словопрения – он уже не раз слышал все это ранее. Но Фен был нечувствителен к столь мягким намекам и с безудержным энтузиазмом продолжил развивать свои идеи.
– Как я не устаю твердить вам, Дик, – начал он, – расследование и литературная критика восходят на самом деле к одному – интуиции… этой заброшенной, позабытой противоположности наших современных псевдофилософий… Как бы там ни было, – продолжил он, с явной неохотой отказавшись от столь заманчивого отступления от темы, – речь сейчас о другом. Проще говоря, речь о том, что связь между одной уликой и другой (лучше сказать, принцип связи между одной уликой и другой) открывается детективу точно таким же образом – благодаря ли некоей сверхбыстрой логике или какой-либо иной способности, лежащей вообще вне сферы рационального – как принцип связи между, ну, скажем, Беном Джонсоном и Драйденом[49], открывается литературному критику.
Он сделал неуверенную паузу, возможно, почувствовав слабость этого примера, но поспешно перескочил через него, возвращаясь к безопасной области абстрактных рассуждений.
– Затем, когда принцип стал тебе ясен, обосновывай его дальше на материале текста или оставшихся улик. Конечно, порой сбиваешься на ложный путь, но любое мнение всегда можно логически опровергнуть или подтвердить. Из этого следует, – сказал он, радостно улыбаясь и шаркая ногами, – что, хотя не все детективы обязательно хорошие литературные критики, – он весело помахал сэру Ричарду, – если они озаботятся приобретением элементарного технического оснащения, – сэр Ричард что-то простонал, – необходимого в полицейской работе, всегда будут хорошими следователями. Я сам очень хороший детектив, – скромно подытожил он. – Вообще-то, я – единственный литературный критик во всей мировой литературе, ставший детективом.
44
Шекспир У. Двенадцатая ночь. Акт 1, сцена 3.
45
Берегись, как бы оно не вышло наружу (лат.).
46
Томсон Дж. (1834–1882) – шотландский поэт, писал под псевдонимом «Б.В.» (Биши Ванолис). Самое известное произведение Томсона – философская поэма «Город страшной ночи», строчка из которой в переводе В. Вотрина цитируется в эпиграфе.
47
Квадрангль, или квод – элемент оксфордской или кембриджской архитектуры: квадратный внутренний двор колледжа. Квадранглей в одном колледже может быть несколько.
48
Джонс И. (1573–1652) – английский архитектор и художник.
49
Джонсон Б. (1572–1637) – английский поэт, драматург, актер, теоретик драмы. Драйден Дж. (1631–1700) – английский поэт, переводчик, литературный критик и драматург.