Страница 84 из 85
И тогда все мужчины вскочили и стали гнать собак из стойбища палками и камнями, и глумились, и смеялись над ними.
Собаки убежали далеко в лес, и там они собрались в круг и говорили, говорили, говорили.
А племя пировало в своем стойбище до тех пор, пока от рыбы остались только кости. От всей добычи не уцелело ни одной рыбешки. Они съели все.
Потом они сидели и беседовали до восхода луны, а когда луна взошла, в стойбище вернулись собаки, и они были полны гнева на людей.
И тогда собачий вожак отошел от других, и залаял, и пронесся по стойбищу, и, когда он бежал, он высоко подпрыгивал, и на лапах у него сверкал огонь.
— Да будут наказаны все себялюбцы! — крикнул он и стал колдовать, и от его колдовства словно ветер пронесся над стойбищем, и тогда все люди — женщины, дети и мужчины — превратились в камни.
И с тех пор у всех себялюбцев сердце каменное, и нет в нем ласки и доброты.
Девушка, которая плела сумки
В стране, где горные утесы и море — братья и где деревья стройны и высоки, жила молодая девушка по имени Лована, которая дичилась людей.
Она любила покой и тишину.
Глаза у нее были темные и робкие, но, когда она бродила по лесу, они разгорались от изумления.
Жила она одна в своей хижине, сделанной из коры, и плела сумки для тех, кто в них нуждался. Пальцы у нее были длинные, они быстро и ловко переплетали полоски лыка, и потому она делала сумок больше, чем другие женщины.
Оттого что она была такая тихая, никто не разговаривал с ней подолгу. Юноши ее племени проходили мимо ее хижины, когда шли на охоту, потому что она не умела пошутить с ними и приветить их ласковым словом.
А она смотрела им вслед, потому что один юноша был ей мил, и, когда они скрывались за деревьями, она чувствовала себя еще более одинокой, чем прежде.
Звали этого юношу Яади.
Однажды все племена собрались вместе, чтобы отправиться далеко-далеко на праздник. Дети с криками бегали по лужайкам и прятались меж деревьев. Самых маленьких женщины сажали на плечи и смеялись вместе с ними.
За спиной у женщин висели сумки, те самые сумки, которые сплела им Лована. Мужчины взяли с собой копья и вомеры, и все племена вместе тронулись в путь. Люди шли друг за другом на расстоянии вытянутой руки, и, когда передние уже скрылись из виду, по стойбищу все еще тянулась вереница людей.
Вскоре осталась в стойбище только одна Лована, потому что никто не догадался сказать ей: «Пойдем с нами на праздник».
Люди забыли о ней. И ее мать, и отец, и все ее родственники ушли и даже не вспомнили о ней. Она была слишком тихая, и среди веселья и шума никто не заметил, что ее нет.
Много дней шли по лесу разные племена, и там, где они проходили, не оставалось никакой дичи, потому что должно было кормиться много народу.
Через десять дней Яади, шагавший во главе, вернулся назад и прошел вдоль вереницы людей до последней старухи и последнего отставшего ребенка. И тогда он крикнул, и все люди остановились, и он спросил их: «Где Лована?» И никто не мог ему ответить.
И от старухи, которая шла в самом хвосте, до мужчин, которые прокладывали путь, люди передавали друг другу три слова: «Ее тут нет».
И эта весть снова пришла к Яади, и, услышав ее, он содрогнулся.
— Я вернусь за ней, — сказал он. — Ей, наверное, нечего есть.
И вот он взял свой каменный топор, копье и вомеру, свой щит и нулла-нуллу и ушел от всех. Он возвращался тем путем, по которому прошли племена и где уже не было никакой дичи, так что ему пришлось отойти далеко в сторону и охотиться в глухом лесу. Он прорубил тропы в зарослях и всю добычу нес за спиной. Он отыскивал пчелиные гнезда в дуплах, и каждый день он шел до тех пор, пока не спускалась ночь.
И чем ближе он подходил к хижине Лованы, тем больше приходилось ему петлять по лесу, хотя он и так уже шатался под тяжестью добычи, которую нес девушке.
С тех пор как племя покинуло стойбище, Лована сидела в хижине и плела сумки. Та еда, которую она собирала, не могла утолить ее голод. На охоту она не могла пойти, потому что у нее не было копий. Она ела ямс и корни водяных лилий и собирала крабов на берегу.
Но однажды лыко, из которого она плела сумку, стало рваться. Лована все время путала петли, и пальцы у нее дрожали.
Она устыдилась своей неловкости и обеспокоилась. Она старалась плести как можно осторожней и не дергать полоски лыка.
Но она знала, почему дрожали ее пальцы и почему она все поглядывает в лес, где затихли в ожидании высокие деревья.
Кто-то подходил все ближе, и ближе, и ближе.
Она слышала, как колотится ее сердце. Она склонила голову, чтобы ничего не видеть, кроме сумки, которую она плела.
Кто-то подходил все ближе и ближе.
Она сжала сумку онемевшими пальцами.
Кто-то подходил все ближе.
Она не подняла головы.
А потом тень Яади упала на нее, и она взглянула на юношу.
Она увидела над собой его лицо, и закрыла глаза, и упала на землю, и лежала тихо-тихо.
Яади опустился на колени и положил ее голову к себе на плечо. Он смотрел на ее лицо и молчал.
Потом она открыла глаза и взглянула на него, и не было в ее глазах страха.
— Что с тобой? — спросил он.
— Зачем ты пришел?
— Я пришел за тобой.
— Почему?
— Ты принадлежишь мне. Давно-давно твой отец и мать обещали отдать тебя мне. И вот я пришел.
Она не сводила с него глаз.
— Хочешь есть? — спросил он.
— Да, — ответила она.
Он отдал ей еду, которую принес для нее, и смотрел на нее, пока она ела.
— А теперь пойдем, — сказал он. — Пойдем к нашему племени.
— Пойдем, — сказала она.
Он пошел вперед, и она последовала за ним. Она оставила свою хижину и все сумки и ни разу не оглянулась назад.
Она смотрела только на того; кто шел впереди.
Как появился огонь
Когда мир был молодым, огня у людей не было. Дичи было полным-полно, но ели ее сырой, и она не доставляла людям никакого удовольствия.
Однажды человек из племени Водяной Крысы сидел и глодал твердую ветку, и вдруг изо рта у него вылетела искра и упала на сухую траву. Трава вспыхнула ярким пламенем.
Водяная Крыса удивился. Он стал бросать ветки в огонь, чтобы потушить его, но ветки загорелись и запылали жарким костром. А в ветках пряталась змея, и она зажарилась в огне, и запах жареного мяса так понравился Водяной Крысе, что он съел змею, и это было вкусно.
Водяная Крыса подбрасывал сучья в костер, чтобы он не потух, и вскоре все племена прослышали об этом чуде и пришли поглядеть на него.
Люди догадались, что можно унести с собой горящие ветки и зажечь новые костры. И вот по всей стране они понесли горящие ветки, и теперь в каждом стойбище был свой огонь.
Много лет горели эти костры, и люди уже не дрожали от холода по ночам и не ели сырого мяса после охоты. Люди обленились и стали много спать, гораздо больше, чем в те времена, когда они мерзли по ночам.
Однажды пронесся над землей сильный ураган. Дождь лил, как из тыквенной бутылки. Он потушил все костры, а обленившиеся люди забыли, как зажигают огонь, и опять дрожали от холода по ночам и ели сырое мясо.
Как раз в эту пору человек из племени Ястреба взял себе в жены двух женщин Змей. Они были тоненькие, и глаза у них были неподвижные, и они любили горячее солнце и страшились холода.
Когда муж охотился, Змеи ложились на песок и, не шевелясь, грелись на солнце до тех пор, пока муж не возвращался с охоты.
Неподалеку от их стойбища в лесу был старый термитник. Деревья защищали его от ветра и скрывали от людских взглядов. Солнце здесь особенно припекало, и Змеи часто приходили сюда и лежали, прислонясь к термитнику, слепленному из травы и глины.
Никто не знал, куда ходят Змеи, потому что они были скрытными и никому не рассказывали, что ходят в это теплое место.
Однажды солнце светило так горячо, что сухая трава на термитнике за их спинами начала тлеть, а потом загорелась красным огнем.