Страница 23 из 49
В комнате царила глубокая тишина. Только через открытые на балкон двери, ведущие в сад, доносился смутный шум и смешанный говор с городских улиц, между тем как, согласно строжайшему приказанию, ни в коридорах, ни в приемных не было слышно ни звука. В этом тихом рабочем кабинете сидели теперь сияющий восточной роскошью властитель обширной страны и тысяч человеческих душ и представитель европейского торгового общества, пришедшего сюда, чтобы с хитростью змеи и терпением тигра завладеть всеми богатыми областями азиатского мира и на этой добыче построить основу английского всемирного владычества. С минуту оба молча смотрели друг на друга. Вероятно, каждый из них думал, удастся ли сделать другого орудием своих планов и желаний. Гастингс счел наконец необходимым начать разговор.
— Я просил ваше высочество, — начал он, — удостоить меня чести вашего посещения не только для того, чтобы иметь счастье принять вас в своей резиденции и выразить дружески расположенному к компании и Англии высокопросвещенному и знаменитому князю высокое уважение и почтение, но и для переговоров о делах большой важности, желая вам сделать предложение, могущее принести нам обоим большие выгоды.
— Все, что исходит от вашей милости, — ответил Суджи Даула тоном искреннего чистосердечия, — имеет для меня значение величайшей важности и должно, в чем я не сомневаюсь, принести мне только счастье и выгоду.
— Выгода между союзниками общая, — сказал Гастингс. — С момента моего вступления в должность губернатора я уже думал о том, как быть полезным друзьям своим. Дело в том, что провинции Кора и Алахабад, уступленные компанией Великому Моголу, взяты мною обратно.
Глаза Суджи Даулы засверкали. Он с явным восхищением смотрел на человека со спокойным холодным лицом, который в таких простых словах объявляет ему о решении, способном разжечь всеобщую войну в Индии.
— А мой высокий повелитель в Дели, — спросил он, — одобрил ли он это решение?
— Он одобрит его, — сказал Гастингс равнодушно. — В названных провинциях у него нет даже войска, а наши батальоны уже в пути, чтобы устроить там чиновников компании, которые должны принять на себя управление и сообщить начальникам двора в Дели о принятом мною решении.
— Значит, оно уже выполнено? — спросил Суджи Дауда с оживлением.
— Я привык к тому, — возразил Гастингс металлическим, звонким голосом, — чтобы исполнение следовало непосредственно за решением вопроса. Но ваше высочество понимает, что управление столь отдаленными провинциями возлагает на компанию известного рода затруднения и тяготы.
— Совершенно верно, — воскликнул Суджи Даула, — провинции эти граничат с моими владениями и… — Он вопросительно и пытливо посмотрел на спокойное лицо Гастингса.
— В руках вашего высочества я бы видел их так же охотно, как в своих, — сказал губернатор.
— Значит, — оживленно воскликнул набоб, — ваша милость простирает свою великодушную дружбу до того, что согласится уступить эти провинции мне?
— Вот это и есть предложение, которое я думал сделать вашему высочеству.
— Благодарю, тысячу раз благодарю! — воскликнул Суджи Даула, схватив руки губернатора и прижимая к своей груди. — Как радостно встретить друга с таким высоким умом, с таким великодушным чувством!
— Понятно, что как представитель компании я не имею права уступать такие богатые провинции без вознаграждения.
— Конечно, — согласился Суджи Даула, немного подумав, — и ваша милость, конечно, уже рассчитала, какое вознаграждение могло бы соответствовать…
— Я полагаю, — сказал Гастингс, не отрывая от него пристального взора, — что сумма в триста тысяч фунтов была бы достаточной.
— Я принимаю ваше предложение.
— Триста тысяч фунтов, полагаю я, — продолжал Гастингс, — вознаградили бы нас за богатые плодородные области, ценные леса. Но еще есть и сборы податей.
— Сборы податей? — спросил Суджи Даула, тревожно. — Совершенно верно, нужно подумать и об этом. Но, насколько мне известно, правительство в Дели не много имело от этого пользы.
— Потому что управление было плохое. Впрочем, так или иначе там найдутся еще недочеты, поэтому, я думаю, сбор податей можно оценить в двести тысяч фунтов, и полагаю, что за назначение именно этой суммы я могу отвечать перед компанией. Ваше высочество богаты, казна ваша полна, и для вас полмиллиона фунтов не покажутся чересчур высокой платой, тем более что при хорошем управлении вы вернете эту сумму в короткое время.
— Так и быть, — сказал Суджи Даула после небольшого размышления, — я согласен и готов заключить сделку хоть сейчас.
При этом он боялся взглянуть на Гастингса, точно опасаясь, что тот предложит ему другие условия. Но Гастингс кивнул в знак согласия и сказал:
— Следовательно, решено! Если вашему высочеству угодно, мы можем немедленно подписать предварительный договор, который затем можно оформить более торжественным образом. Я уже набросал приблизительный план, в котором ваше высочество обещает выплатить сумму в пятьсот тысяч фунтов в течение одного месяца. По исполнении этого мое войско покинет приобретенные вашим высочеством провинции, а мои чиновники передадут управление вашим уполномоченным.
Набоб внимательно прочел пергамент, заключавший всего несколько строк, который Гастингс достал из ящика стола и подал ему.
Соглашение было написано по-английски, и Суджи Даула осведомился о значении некоторых выражений, казавшихся ему не совсем ясными. Затем он взял перо, предложенное ему Гастингсом, и решительно подписал документ.
— Значит, в четыре недели последует уплата, — сказал он. — Это время мне необходимо, чтобы собрать требуемую сумму.
— Золотом, — прибавил Гастингс. — Я пришлю вам солдат для охраны денег, после чего тотчас же последует передача провинций.
Суджи Даула несколько минут сидел, опустив голову. Затем он сказал:
— Я также приехал с мыслью о предложении, которое намерен сделать вашей милости.
— Я вас слушаю.
— Вашей милости знакомы, — продолжал Суджи Даула, — те плодородные долины, которые орошаются Рамгунгой до впадения ее в Ганг и которые рахиллы противозаконно себе присвоили. Над ними нет высшей власти, племена их сделали себя независимыми и не признают даже власти Великого Могола, которого я, — прибавил он, склонив голову, — почитаю, как своего верховного повелителя. Мой долг — отобрать эти области у неподчиняющегося власти племени, и я уже решился на это.
— Несомненно, земли эти послужат для вашего высочества прекрасным приобретением, но рахиллы воинственны и храбры, борьба будет ожесточенная.
— В этом я уверен, — сказал Суджи Даула, — и оттого-то медлил приступить к делу. Хотя войско мое количеством и превосходит войско рахиллов, но боюсь, оно недостаточно опытно и выдержанно, чтобы быстро и уверенно победить эти дикие отряды.
Гастингс молчал и сидел неподвижно.
— Вследствие этого я надумал прибегнуть к помощи верных друзей и очень рад, что не ошибся в вашей милости. Если бы английское войско оказало мне помощь, то победа была бы быстра и несомненна. Поэтому я и приехал сюда с намерением предложить вашей милости заключить со мной союз.
— Войско мое принадлежит компании, — возразил Гастингс, — и даже если использовать его для защиты такого верного друга, как ваше высочество, то все-таки ответственность за жизнь солдат должен нести я.
— И какова, ваша милость, полагаете вы, могла бы быть цифра этой ответственности? — спросил Суджи Даула.
Гастингс на минуту опустил голову, затем ясным, определенным тоном сказал:
— Участие английского войска в завоевании страны рахиллов я оцениваю по крайней мере в четыреста тысяч фунтов. Только после уплаты этой суммы я решился бы быть ответственным за предоставление в ваше распоряжение известного количества английского войска. Это дало бы нам возможность в случае могущих случиться потерь пополнить войско новой вербовкой.
— Четыреста тысяч фунтов! — воскликнул Суджи Даула. — Впрочем, — продолжал он быстро, опасаясь, что Гастингс увеличит свое требование, — я вполне согласен со взглядом вашей милости и готов уплатить требуемую сумму.