Сфабрикованный Иисус

Почему некоторые ученые так думают? Можно ли считать, что они правы?

Ученые готовы видеть в Пилате злодея, поскольку ориентируются на суровую критику, содержащуюся в писаниях его иудейских современников Филона Александрийского (ок. 20 г. до н. э. — ок. 50 г. н. э.) и Иосифа Флавия (37 г. н. э. — ок. 100 г. н. э.). В своей инвективе против римского императора Гая Калигулы Филон описывает прокуратора Иудеи Пилата как «человека упрямого, неумолимого и жестокого», а его правление называет отмеченным «подкупами, оскорблениями, грабежами, зверствами, тягчайшими несправедливостями, расправами без суда, бесконечными и вопиющими жестокостями» (О посольстве к Таю 301–302). Эпитеты Филона касаются прежде всего инцидента с золотыми щитами, которые Пилат разместил на стенах Иродова дворца в Иерусалиме. Эта критика имеет политические мотивы; грехи прокуратора здесь, скорее всего, сильно преувеличены[6]. В то время, когда писал Филон (ок. 39–40 гг. н.э.), Пилат уже был отправлен в отставку и впал в немилость, что делало его удобным «козлом отпущения». Кроме того, изображение Пилата в самых черных красках отвечало основным целям труда Филона.

Иосиф, который о Пилате также отзывается без всякой симпатии, описывает случай, когда прокуратор ночью перевез в Иерусалим из Кесарии Морской военные знамена с изображением императора (возможно, речь идет о том же событии, что и у Филона). Большая группа иудеев, приехав в Кесарию, умоляла прокуратора убрать знамена. Лишь их готовность умереть, но не покориться заставила Пилата вернуть изображения, оскорбляющие иудейские религиозные чувства, обратно в Кесарию (Иудейская война 2.171–174; Иудейские древности 18.55–59).

При раскопках античного театра в Кесарии Морской найдена посвятительная надпись, сделанная Понтием Пилатом:

См. Geza Aflody, «Pontius Pilatus und das Tiberieum von Caesarea Maritima», Studia classica hraelica 18 (1999): 85–108.

Секвестровав имущество Архелая… Квириний сместил первосвященника Иоазара за то, что он не поладил с народом, и назначил на его место Анана [Анну], сына Сефа

При нем [Тиберии] был послан в Иудею пятый наместник, преемник Аннея Руфа, Валерий Грат. Он сместил первосвященника Анана и поставил на его место Исмаила, сына Фаби. Впрочем, недолго спустя он уволил и Исмаила и назначил на его место Элеазара, сына первосвященника Анана. По прошествии года он удалил и его и передал этот пост Симону, сыну Камифа. Однако и последний удержался не более года, и преемником ему был назначен Иосиф, прозванный также Каиафой. После всего этого Грат возвратился в Рим, проведя в Иудее одиннадцать лет, и вместо него прибыл его преемник Понтий Пилат

Рассказывает Иосиф и о другом случае, когда Пилат потратил на благоустройство города деньги из храмовой сокровищницы. По его словам, деньги были взяты из «священной сокровищницы, называемой корвонас» (Иудейская война 2.175; Иудейские древности 18.60–62). Иосиф имеет в виду жертвенные деньги, называемые «корван, то есть дар Богу» (Мк 7:11); ср. «непозволительно положить их [Иудины сребреники] в сокровищницу церковную» (Мф 27:6) [в греческом тексте: korbonas. — Прим. пер] Использование этих священных сокровищ в мирских целях глубоко оскорбило благочестивых иудеев. Снова они начали протестовать и не желали уняться. Пилат приказал смешаться с толпой солдатам, переодетым в гражданскую одежду. По заранее установленному сигналу солдаты принялись избивать людей дубинками — нескольких убили, многих ранили и наконец рассеяли толпу.

После этого Вителлий поехал в Иудею и прибыл в Иерусалим как раз во время праздника Пасхи. Так как он был встречен радушно, то Вителлий навсегда освободил население от платежа налога на привозимые и продаваемые [в городе] плоды. Вместе с тем он разрешил держать первосвященническое облачение и все к этому относящееся в храме, предоставив надзор и охрану этих вещей священнослужителям, как то было некогда раньше. Теперь же эти облачения хранились обыкновенно в так называемой крепости Антония по следующей причине: некий Гиркан, первый из целого ряда первосвященников, носивших это имя, построил себе вблизи храма башню, в которой обыкновенно и жил. Здесь у него хранилось его облачение, надевать которое он был вправе только один, и когда он уходил в город, то облекался в свою простую собственную одежду. Так поступали затем его сыновья и их дети. Овладев царством, Ирод Великий роскошно обустроил эту башню, названную им в честь своего друга Антония Антониею, и как нашел там первосвященническое облачение, так и продолжал хранить его там, не думая, что возбудит этим неудовольствие народа против себя. Такого же образа действий держался и преемник и сын его Архелай. Овладев областью последнего, римляне удержали у себя также облачение первосвященника, которое сохранилось в каменном здании, запечатанном печатями священнослужителей и казначеев, причем начальник стражи башни обязан был ежедневно заботиться о том, чтобы перед этим помещением всегда горел светильник. За семь дней до наступления праздника облачение выдавалось священнослужителям начальником стражи. Освятив облачение, первосвященник возвращал его через день после окончания праздников, и оно продолжало по–прежнему храниться в башне. Так делалось в каждый из трех больших ежегодных праздников и в день поста. Вителлий разрешил иудеям хранить облачение у себя и запретил вмешиваться в это дело начальнику стражи, но предоставлять иудеям в пользование облачение, когда в том представится надобность. Этим он расположил народ в свою пользу. Затем он сместил первосвященника Иосифа Каиафу и назначил на его место Ионатана, сына бывшего первосвященника Анана (Иудейские древности 18.90–91, 95).

Узнав о смерти Феста, император послал в Иудею наместником Альбина. Около того же времени царь [Агриппа] лишил Иосифа первосвященнического сана и назначил преемником ему Анана, сына Анана же. Последний, именно Анан старший, был очень счастлив: у него было пять сыновей, которые все стали первосвященниками после того, как он сам очень продолжительное время занимал это почетное место. Такое счастье не выпадало на долю ни одного из наших первосвященников (Иудейские древности 20.197–198).

В обоих случаях, переданных Иосифом, подозрительно молчание первосвященников. Особенно поражает оно в истории о взятии денег из корвана: дело в том, что Пилат не осмелился бы, да и просто не смог бы это сделать, без их согласия и помощи. Очевидно, первосвященник Каиафа и прокуратор Пилат действовали здесь заодно. Неудивительно, что вскоре после отставки Пилата в начале 37 г. н.э., вызванной жестоким избиением самарян, был смещен со своего поста и Каиафа (Иудейские древности 18.88–89, 95).

Евангелист Лука также упоминает о «галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их» (Лк 13:1). Возможно, это еще один пример жестокости прокуратора по отношению к подданным[7].

Из подобных эпизодов, а также негативных описаний у Филона и Иосифа многие ученые делают вывод, что Пилат не уважал чувства иудеев и, не раздумывая, применял насилие при любом народном недовольстве или неподчинении его власти. А поскольку новозаветные евангелия рассказывают нам, что Пилат не хотел предавать Иисуса на смерть и сделал все, чтобы этого избежать, эти ученые не доверяют свидетельству евангелий. Однако мне кажется, что такая интерпретация как Пилата, так и евангелий нуждается в пересмотре.