Страница 25 из 78
5. Один из документов Map–Саба, внесенных Смитом в каталог, написан той же рукой, что и предполагаемое «Климентово послание». Этот документ Смит датировал XX веком (а не XVIII, как в случае «Климентова послания»). Более того: этот документ, который Смит отнес к XX веку, подписан «М. Мадиотес». Перед нами псевдогреческая фамилия, корень которой означает «сфера» или «шар», а в применении к человеку — «лысый». Карлсон делает вполне вероятное предположение, что здесь Смит, обладавший обширной лысиной, зашифровал собственное авторство (т.е. «М[ортон] Лысый»).
6. Вся эта история — обнаружение в монастыре Мар–Саба давно потерянного документа, представляющего потенциальный вызов христианству, — предсказана в детективном романе Джеймса Хантера «Тайна Мар–Саба» (New York: Evangelical Publishers, 1940). Один из героев романа, помогающий разоблачить подделку и найти фальсификаторов, — инспектор Скотланд–Ярда лорд Моритон. Сходство между обстоятельствами «находки» Мортона Смита и романом Хантера поражает воображение. Стоит добавить: в своем предисловии к первому изданию «Климентова послания» Смит пишет, что получил приглашение посетить Мар–Саба в 1941 году (год спустя после выхода в свет романа Хантера).
7. Карлсон дает убедительное объяснение мотивам, побудившим Смита затеять эту игру. Не будем вдаваться в подробности — заметим лишь, что гипотеза Карлсона действительно все объясняет.
8. Суть всего этого в том, что «Послание Климента» из Мар–Саба, обнаруженное Смитом, — скорее всего, подделка работы самого Смита. Следовательно, исследователи евангелий и исторического Иисуса не должны принимать документ Смита всерьез. Тем не менее некоторые ученые отваживаются делать предположения о происхождении, датировке и значимости новозаветных евангелий, основываясь на этом подложном сочинении[21].
Заключение
Многие портреты и реконструкции исторического Иисуса искажены и недостоверны, поскольку при их создании ученые пользуются поздними документами, историческая ценность которых сомнительна. Что за странная методика: пытаясь «заглянуть за новозаветный канон» и найти истину, похороненную под позднейшими богословскими умозаключениями, библеисты обращаются за этой «истиной» к документам, которые как минимум на 60–100 лет моложе новозаветных Евангелий!
Три из пяти неканонических евангелий, рассмотренных нами в главах третьей и четвертой, созданы во второй половине II века. Это — Евангелие от Фомы, Папирус Эджертона и Евангелие от Марии. Четвертое писание — Ахмимский евангельский фрагмент — также невозможно отнести ко времени ранее середины II века, и то, если это действительно Евангелие от Петра, упоминаемое в начале III века епископом Серапионом. Однако существуют серьезные сомнения, что этот документ тождествен Евангелию от Петра. Вполне возможно, что Ахмимский евангельский фрагмент представляет собой отрывок из неизвестного и еще более позднего сочинения. В любом случае нет никаких оснований выводить Ахмимский фрагмент из гипотетического повествования о Страстях и воскресении, относящегося к середине I века, на которое якобы опирались авторы новозаветных евангелий. Эта теория полностью лишена критической основы.
Последний документ — цитаты из Тайного евангелия от Марка, вкрапленные в давно потерянное послание Климента Александрийского, — современная подделка, также не способная предложить никаких достоверных сведений о происхождении христианства и возникновении евангельской традиции. Однако и это писание наряду с другими текстами используется в изучении исторического Иисуса!
Честно говоря, манера обращения с этими неканоническими евангелиями, свойственная некоторым ученым, поражает и приводит в недоумение. К каноническим евангелиям многие из них подходят сверхкритично — а неканонические, странным образом, готовы принимать без всякой критики! Если оставить в стороне распространенное человеческое стремление спорить с авторитетами — трудно объяснить, почему эти ученые столь доверяют документам, в которых отражается обстановка, абсолютно чуждая Палестине до 70–го г. н.э., и в то же время прослеживаются традиции и тенденции, принадлежащие гораздо более поздним временам и совершенно иным местам.
Некоторые их этих ученых предлагают даже пересмотреть новозаветный канон, чтобы уделить в нем место Евангелию от Фомы и подобным сочинениям. Профессор Филипп Дженкинс, историк, наблюдающий за изучением исторического Иисуса «со стороны», замечает по этому поводу:
Слыша предложения пересмотреть канон Нового Завета, мы вновь и вновь поражаемся тому, сколь слабы основания для этого и позиции большинства «кандидатов»… Что бы ни говорили современные защитники апокрифов — но чем больше мы читаем «альтернативные евангелия», тем более убеждаемся в мудрости древних создателей новозаветного канона[22].
Так оно и есть. Когда студенты спрашивают меня, почему некоторые евангелия не входят в новозаветный канон и не следует ли их туда включить, — я просто советую им эти евангелия прочесть. Как правило, после этого все вопросы отпадают.
В этой и предыдущей главах мы рассмотрели те неканонические евангелия, в которых ученые чаще всего видят важные источники для понимания исторического Иисуса — источники, способные дополнить и, быть может, даже скорректировать евангелия Нового Завета. Мы выяснили, что эти неканонические евангелия не предлагают нам никакой ранней и достоверной традиции, независимой от той, что содержится в новозаветных Евангелиях. Неканонические евангелия — позднего происхождения и, как правило, отражают контекст, крайне далекий от Палестины I в. н. э.
О склонности современных библеистов обращаться к чуждым контекстам мы подробно поговорим в следующей главе.
5
Чуждые контексты
Ученые XX века изображали Иисуса поочередно: фарисеем, ессеем, пророком, великим учителем нравственности, философом, харизматическим святым или магом. Подобно религиозным полотнам Возрождения, на которых Иисус и его ученики облачены в венецианские или парижские костюмы XVI столетия, такие портреты больше сообщают нам о вкусах и предрассудках самих ученых, чем об Иисусе из Назарета или о Иерусалиме I в. н. э. Но, пожалуй, дальше всего отстоит от истины утверждение, что Иисус был средиземноморским киником.
Иисус рос, а затем — вел свое служение в Галилее в первые три десятилетия I в. н.э. Окружение его было сугубо иудейским. Его родная деревня, Назарет, хотя и была невелика (около 200–400 жителей), имела свою синагогу. Языческих храмов или школ в Назарете не было. Скорее всего, все жители Назарета исповедовали иудейскую религию.
Недавние раскопки в Назарете и его окрестностях показали, что во времена Иисуса эта деревня, по–видимому, вовсе не была (как многим представляется) глухим, сонным местечком. Здесь найдены остатки виноградников и виноградных давилен, террасных полей, прессов для выжимания масла, даже каменных строений. Былое мнение, что жителям Назарета приходилось искать себе работу в близлежащих городах и селах, теперь опровергнуто. Экономика Назарета давала его обитателям достаточно возможностей работать и зарабатывать на жизнь.
Разумеется, не был Назарет и оторван от остальной Галилеи. Это — очередной популярный миф. Назарет располагался всего в нескольких километрах от крупного города Сепфориса и поблизости от большой дороги, соединяющей Кесарию Морскую (на побережье Средиземного моря, к юго–западу от Назарета) с Тиберией (на море Галилейском, к северо–востоку). Сепфорис, Кесария Морская и Тиберия — три крупнейших города в Галилее; Иисус рос вблизи одного из них и при дороге, соединяющей два других.