Страница 19 из 78
Более того: Перрин нашел возможность не только объяснить порядок и композицию изречений, составляющих Евангелие от Фомы, но и показать знакомство автора этого текста с композицией Татианова «Диатессарона». Похоже, что загадка композиции речений, составляющих Евангелие от Фомы, раскрыта. Перрин заключает, что этот текст имеет зависимость от новозаветных евангелий, но не прямую. Фома зависит от переложения новозаветных евангелий на сирийском языке, сделанного в «Диатессароне».
На мой взгляд, принципиальному аргументу, на основании которого Кроссан и другие настаивали на независимости Евангелия от Фомы от новозаветных евангелий, нанесен сокрушительный удар. Больше невозможно утверждать, что в композиции Фомы нет единого организующего принципа. Он есть — и становится очевиден, как только мы начинаем изучать это писание, по всей видимости, сирийского происхождения, в свете сирийского языка.
Столь же впечатляет количество специфических связей Евангелия от Фомы с сирийскими евангельскими и другими религиозными традициями. Снова и снова мы видим: там, где Фома отличается от новозаветных евангелий, — его автор следует сирийской традиции. Этот момент пока не оценен по достоинству Кроссаном и его сторонниками. Можно привести множество примеров, однако объем книги (и, видимо, терпение большинства читателей) заставляет нас ограничиться двумя. Яркий пример — парадоксальное речение Иисуса о мире и мече. Приведу известные формы этого речения в английском переводе греческого Нового Завета, параллельное речение в Евангелии от Фомы, а затем — английский перевод этого пассажа в сирийской версии Евангелия от Матфея, а также параллель в еще одном сирийском тексте:
Гр. Мф 10:34: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч».
Гр. Лк 12:51: «Думаете ли вы, что Я пришел мир дать земле? Нет, говорю вам, но разделение!»
Евангелие от Фомы 16а: «Не знают они, что разделение Я принес на землю: огонь, меч и войну».
Сир. Мф 10:34b: «Я пришел принести не мир, но разделение умов и меч» (Curetonian Syriac)
Сир. «Признания» 2.26.6: «Не для того пришел Я, чтобы мир дать земле, но войну».
Форма этого речения в Фоме отражает элементы Матфея и Луки. «Разделение» Фомы происходит от Луки, а «меч» — от Матфея. Оба эти элемента появляются в сирийской версии Матфея: «Я пришел принести не мир, но разделение умов и меч». Более того, «война» Фомы отражает версию речения Иисуса в сирийских «Признаниях»: «Не для того пришел Я, чтобы мир дать земле, но войну»[20]. Все указывает на то, что форма речения, сохраненная в Фоме 16а, происходит от сирийской формы Мф 10:34, с пополнением ее из других сирийских источников, как, например, отраженный в сирийской версии «Признаний Климента». Есть и много других примеров, когда форма речения в Фоме согласуется с формой того же речения либо в Татиановом «Диатессароне», либо в позднейших сирийских евангелиях.
Второй пример — блаженство, обетованное Иисусом для нищих. И здесь мы приведем сначала стандартный перевод греческих новозаветных форм этого речения, затем — параллельное речение Фомы, и наконец, сирийские формы.
Гр. Мф 5:3: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное».
Гр. Лк 6:20: «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царство Божье».
«Фома» 54: «Блаженны нищие, ибо ваше есть Царство Небесное».
Сир. Мф 5:3: «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царство Небесное».
«Диатессарон»: «Блаженны нищие духом…»
Кроссан полагает, что Фома 54 доказывает независимость традиции Фомы. Он отмечает, что очевидная глосса Матфея «духом» в Евангелии от Фомы отсутствует, а формы двух сложноподчиненных предложений смешаны: в первом используется третье лицо (как у Матфея), а во втором — второе лицо (как у Луки). Кроссан не может себе представить, как мог достичь такого смешения автор/составитель Фомы: «Требовалось бы доказать, по меньшей мере, что Фома: а) взял третье лицо «нищие» у Матфея; б) затем второе лицо «ваше» у Луки; в) а затем вернулся к Матфею для заключительного «Царство Небесное». Проще предположить, что автор Евангелия от Фомы был сумасшедшим»[21]. Однако, как видим, есть и более простое решение — обратиться к сирийской традиции.
Фома 54 следует сирийской форме Матфея (возможно, взятой из «Диатессарона» — единственной новозаветной евангельской традиции, доступной сироязычным читателям в конце II века). Едва ли следует удивляться пропуску уточняющего дополнения «в духе». Не говоря уж о том, что оно отсутствует у Луки, его исчезновение у Фомы отражает свойственное Фоме мировоззрение. Его не слишком сложно объяснить в контексте антиматериальной направленности Фомы (см. Евангелие от Фомы 27, 63, 64, 95, 110), вполне соответствующей аскетическим взглядам Сирийской церкви. Не нищие духом блаженны, утверждает Фома, а в буквальном смысле нищие. Итак, возвращаясь к аргументам Кроссана, достаточно сказать, что Фома: а) использовал речение в той форме, в какой оно существовало на сирийском (со смешением второго и третьего лиц и присутствием выражения «Царство небесное»); и б) убрал ненужное ему уточнение «духом».
Прежде чем завершить разговор о Евангелии от Фомы, необходимо рассмотреть еще один вопрос. Стивен Паттерсон, Джеймс Робинсон и другие утверждают, что раннюю датировку Фомы подтверждает его литературный жанр. Поскольку по жанру этот текст подобен Q, источнику изречений, которым пользовались Матфей и Лука, в своей древнейшей форме Фома должен быть ровесником Q[22]. Этот аргумент совершенно необоснован: его сторонники не принимают во внимание не только явную связь текста с сирийской традицией конца II века и отсутствие связи с еврейской палестинской традицией до 70 года, но и возникновение во II и III веках, в том числе и в Сирии, других сборников изречений, в частности раввинистических, известных как «Пирке Авот» («Главы отцов») и «Изречения Секста». Последний сборник особенно характерен, поскольку возник в Сирии II века, приблизительно в то же время и в том же месте, что и Евангелие от Фомы. Все свидетельства показывают, что Евангелие от Фомы — также произведение II века, созданное в Сирии.
Приняв во внимание все доступные нам свидетельства, на мой взгляд, трудно уйти от вывода, что Евангелие от Фомы возникло в конце II века, а не в середине первого. Выскажусь предельно четко: все имеющиеся доказательства: (1) связь Евангелия от Фомы с «Иудой Фомой», (2) расположение и порядок речений, объясняемые сотнями сирийских лексических повторов, связывающих речения вместе, и (3) совпадение форм речений Фомы, отличных от греческих новозаветных евангелий, с формами речений в «Диатессароне» и других сирийских христианских книгах этого периода — все это говорит о сирийском происхождении Евангелия от Фомы и его датировке концом II века. Короче говоря, гора фактов, указывающих на восточную, сироязычную, церковь, церковь, знакомую с Новым Заветом преимущественно — возможно, даже исключительно — по Татианову «Диатессарону», работе, созданной не ранее 170 года н.э., убеждает меня, что Евангелие от Фомы не предлагает исследователям евангелий ранний и независимый материал, который можно было бы использовать для критического исследования жизни и учения Иисуса. Опора на Евангелие от Фомы может привести только к искаженному портрету исторического Иисуса.
4
Сомнительные тексты — часть II
В предыдущей главе мы подробно рассмотрели Евангелие от Фомы. В этой — сделаем краткий обзор остальных четырех неканонических евангелий.