Страница 6 из 97
— Все в порядке, — сказал Марка. — Я рад тебя видеть. Заглядывай на ленч ко мне. Мы будем к твоим услугам.
Она покосилась на него, гадая, насколько ему интересна. Она видела, что Кловис тянется к ней, но также знала: он не из той породы мужчин, которые запросто заводят любовную интрижку.
Скутер летел над лесом, время от времени проносясь мимо одиноких домов. Сейчас, когда не было необходимости в городах, обслуживание поддерживалось колоссальной подземной компьютеризированной сетью коммунального хозяйства. Дома были мобильны, и всякий мог передвинуть свое обиталище в любое место по собственному желанию. В настоящий момент дом Марка располагался недалеко от озера Танганьика. Африка, Европа, Индия, часть России и Южной Америки располагались под палящими лучами дневного солнца. Северная Америка, Китай, Япония, Австралия оказались в зоне вечной ночи.
Вскоре впереди показалось озеро, похожее на лист голубой стали, окаймленный лесами и холмами. Иногда попадались пасущиеся стада животных. Пока человечество сокращалось в количестве, животные преумножались.
— “Возможно потому, что их жизненный цикл оказался короче, им удалось адаптироваться к омега-излучению. В этом есть определенная ирония,” — думал Марка, пока их скутер планировал над мозаичной крышей его дома. — “Если бы продолжительность жизни человека не возросла, люди, пожалуй, тоже бы адаптировались, но теперь слишком поздно предпринимать что-либо”.
Когда скутер приземлился, Кловис помог Фастине выбраться. Она улыбнулась, вдыхая густой насыщенный влагой воздух. Африка располагалась в центре дневной зоны, и растительность здесь была еще более буйной и пышной, чем где-либо. Фастина взглянула на Кловиса и собралась было восхититься природой, но осеклась. Ее остановил странный взгляд Кловиса — пронзительный, всепонимающий, проникающий в душу.
На мгновение он представился ей древним шаманом, таинственным, всезнающим и даже зловещим. Почувствовав ее волнение, Кловис мягко улыбнулся и жестом пригласил ее пройти к гравилифту в центре крыши. Может, решила она, он вглядывался не в ее душу, а в свою собственную. И вдруг почувствовала глубоко спрятанное, но отчаянное беспокойство, съедающее Кловиса.
Опускаясь в шахту лифта, Фастина ощущала себя так, словно судьба ее была решена бесповоротно. Хорошо это или плохо, определить она не могла.
— “Странное у меня настроение, — думала Фастина, — и состояние. И мыслю я нелогично, в этом нет сомнения. Должно быть — любовь”…
Позже они собрались на балконе, с которого открывался чудесный вид на озеро, пили аперитив, непринужденно болтали. Гигантская стая розовых фламинго вдруг взмыла в небо. Тишина, царившая в лесу, нарушалась только далеким ревом какого-то зверя. Пронзительное чувство неизбежной утраты охватило всех троих.
— Когда мы исчезнем, по крайней мере, останется все это, — заметил Велюзи, облокачиваясь на невидимый силовой парапет. — Когда люди еще интересовались абстрактными теориями, некоторые утверждали, что человечество — всего лишь уродство, ошибка природы. Нет нам места на Земле. Возможно, они были правы.
Фастина улыбнулась:
— Теперь это не имеет значения.
— Только не для нас, — ответил Велюзи. — Даже сейчас находятся люди, считающие, что пришельцы были ниспосланы свыше, — ну, знаете, как верили в древние времена. Тогда существовали религии, требовавшие уничтожения человека для восстановления биологического равновесия.
— Ты говоришь о чудаках, бреющих головы? — спросил Марка.
— Да, о них, — вздохнул Велюзи. — Мы не меняемся. Совсем недавно нам нечего было бояться. Нас было мало, и у нас было все, что мы хотели. Мир был прекрасен — мы жили в настоящем раю, хотя и не осознавали этого.
— Знаю, — пробормотал Марка.
— Да, я полагаю, ты знаешь, — продолжил Велюзи. — Я помню, поселившись у нас, ты не уставал удивляться, насколько совершенно наше общество по сравнению с тем, которое ты знал. Лично я никогда не мог понять, почему некоторые предпочитают жить в сумерках…
— Ну, а сейчас? — спросила Фастина.
— Отчасти, да. Бедняги с бритыми головами уже живут в своего рода сумерках — сумерках разума. Если у человека такой настрой, то полагаю, ему захочется жить там, где подобное настроение более уместно. Вот, что я хотел сказать. В мире без страха человеческие добродетели процветают и доминируют. У нас не было насилия вот уже целое столетие. Пришельцы каким-то образом сумели поставить нас на место, заставили осознать нашу ограниченность, побудили нас развивать свои лучшие черты, но теперь страх вернулся. Верно? Примитивные религии обязаны своим появлением страху. Страх создавал тоталитарные общества, провоцировал войны и большую часть сексуальных извращений, так же, как и множество извращений умственных. Извращенные философские теории, демагогические политические системы, ханжеские религиозные убеждения и даже загубленные таланты — все это страх. Вы только подумайте о несчастных, всю свою жизнь пытавшихся принудить свой художественный дар выразить чьи-то представления о том, как должен выглядеть мир, — Велюзи взмахнул своим бокалом. — Похоже, что мы вновь вернулись в исходную точку, и ничего с этим поделать нельзя. Ну, когда по — настоящему иррациональная личность прислушивалась к доводам рассудка? Я не пессимист, но у меня такое ощущение, что мы вступаем в новую эпоху темных веков, которые закончатся только тогда, когда последний человек на Земле умрет. И это может произойти гораздо скорее, чем мы думаем…
— Ну, ты прямо как какой-нибудь древний пророк, Нарво, — Марка осушил остатки аперитива одним глотком. — Апокалипсис не за горами, да?
Глава 3
ЧТО-ТО СПРЯТАТЬ
Они пообедали в роскошной столовой. Комната была невелика, стены украшены абстрактными фресками, смутно напоминавшими искусство майя, слегка мрачноватыми, но прекрасными.
После еды Нарво Велюзи поднялся и принялся прощаться, он догадался о цели визита Фастины.
— Увидимся завтра, Кловис, и я расскажу тебе о своем собственном безрассудном проекте, — он нарочито весело помахал рукой и скрылся в лифте.
— Интересно, что за проект? — пробормотал Марка, глядя вслед. — Надеюсь, ничего грандиозного.
Фастина подлила вина в бокалы:
— Безрассудность не в характере Нарво, верно? Как ты думаешь, он прав? Его рассуждения звучали так зловеще и так логично.
Марка выпрямился на стуле:
— Мы не очень-то изменились за тысячи лет, Фастина. У нас те же самые инстинкты, те же самые амбиции. Возможно, те же самые страхи. С недавних пор меня тоже иногда охватывает беспричинный страх.
— Но ты же был в космосе. Это совсем другое дело.
— Этот страх не имеет ничего общего ни с космосом, ни с чем-нибудь еще — он во мне. Мне кажется, он всегда преследовал меня.
— И поэтому ты так внезапно исчез?
Кловис рассмеялся:
— Ты все же пытаешься вызвать меня не откровенность. Я поклялся никому не говорить, почему я покинул Землю и что я искал…
Внимательно посмотрев на нее, он покачал головой:
— Это не связано с женщиной, Фастина. Мне не надо было отправляться на поиски — самая чудесная женщина, которую я когда-либо знал, сидит как раз напротив, — произнес он полушутливо, и она уставилась на него, стараясь понять: комплимент это или нечто большее. Какое-то мгновение он выдерживал ее взгляд, потом опустил глаза к бокалу, затем взял бутылку и налил ей и себе вина.
— Но это некто, — продолжил он задумчиво, — и нечто, в чем я нуждаюсь. И я даже не уверен, что у него это нечто есть.
— Это нечестно, Кловис, — сказала она. — Ты заинтриговываешь меня все больше и больше.
— Прости, Фастина, мне кажется, не будет вреда, если я даже назову тебе его имя. Это Орландо Шарвис.
Он пристально посмотрел на нее, словно пытаясь определить: знает она этого человека или нет.
— Нет, — ответила она. — Не помню. Я не знаю этого имени и не стану к тебе приставать, Кловис. Мне жаль, если я показалась тебе чересчур любопытной. Ты вернулся, и это главное.