Будущая Ева

— Мой дорогой маг, — сказал он, — позвольте поднести вам маленький подарок в память об этом светлом и неслыханном приключении! Вы его заслужили! Сдаюсь и отдаю вам оружие.

Эдисон тоже встал, взял пистолет, в задумчивости поиграл курком — и вдруг, вытянув руку, направил пистолет в ночную мглу за распахнутым окном.

— Эту пулю я посылаю Дьяволу, если он существует, так как в последнем случае, думается мне, он где-то здесь.

— А, как в «Волшебном стрелке»! — пробормотал лорд Эвальд, невольно улыбнувшись причуде великого физика.

Тот выстрелил во тьму.

— Есть! — крикнул из парка странный голос.

— Что это? — не без удивления спросил молодой лорд.

— Пустяки. Это развлекается один мой старый фонограф! — ответил Эдисон, продолжая дерзновенную шутку.

— Я отнимаю у вас образчик сверхчеловеческого совершенства! — сказал, помолчав, лорд Эвальд.

— О нет, ведь у меня есть формула, — ответил физик. — Но… я не буду больше изготовлять андреид. Мои подземелья станут прибежищем, где я буду скрываться, вынашивая новые открытия,

А теперь, милорд граф Селиан Эвальд, по стакану хереса — и прощайте. Вы предпочли мир фантазии; увозите ту, которая приобщит вас к нему. Меня же судьба приковала к тусклым «реальностям». Дорожный ящик и повозка ждут вас; мои механики, вооруженные до зубов, проводят вас до Нью-Йорка, капитан океанского парохода «Wonderful»[45] предупрежден. Быть может, мы еще увидимся в Этельвудском замке. Пишите мне. Вашу руку! Прощайте.

Эдисон и лорд Эвальд в последний раз обменялись рукопожатием.

Минуту спустя лорд Эвальд уже сидел на коне рядом с повозкой в окружении факелов своего грозного эскорта.

Странный отряд пустился в путь и вскоре скрылся за поворотом дороги, ведущей к скромному вокзальчику Менло-Парка.

Оставшись один среди сияния своих инфернальных огней, Эдисон медленно подошел к черным портьерам, ниспадавшим длинными складками и скрывавшим еще одно помещение. Он отдернул эта портьеры.

На широком канапе алого бархата, стоявшем на стеклянных дисках, покоилась женщина в глубоком трауре, стройная и еще молодая, хотя прекрасные черные волосы у висков уже серебрила седина. На лице со строгими и пленительными чертами и чистым овалом застыло выражение какого-то сверхъестественного покоя. Рука, свисавшая на ковер, держала рупор электрофона, рупор был помещен в своеобразную маску, подбитую ватой, так что, заговори эта женщина, никто не мог бы ее расслышать, даже если бы находился здесь же.

— Что ж, Сована, — произнес Эдисон, — вот наука и доказала в первый раз, что способна исцелить человека… даже от любви!

Ясновидящая не ответила, и физик взял ее за руку: рука была так холодна, что он вздрогнул; наклонившись, Эдисон убедился, что пульса нет и сердце не бьется.

Долго-долго пытался он пробудить спящую с помощью магнетических пассов — все было напрасно.

По прошествии часа, полного тревоги и бесплодных волевых усилий, Эдисон осознал, что та, которая казалась спящей, навсегда покинула мир людей.

XV

Фатум

Poenituit autem Deus quod hominem fecisset in terra et, tactus dolore cordis intrinsecus: Delebo, inquit, hominem![46]

Бытие, 6:6,7

Недели три спустя после описанных событий мистер Эдисон начал испытывать беспокойство: ни писем, ни телеграмм от лорда Эвальда не было.

Как-то вечером, в девятом часу, сидя в одиночестве у себя в лаборатории и просматривая под лампой одну из главных американских газет, он наткнулся на нижеследующие строки, каковые привлекли его внимание и были прочитаны им дважды в глубочайшем смятении:

«Ллойд. Новости с моря. Официальное сообщение

Известие о крушении парохода «Wonderful», которое мы опубликовали вчера, только что подтвердилось; сообщаем грустные подробности трагического события.

Пожар вспыхнул в кормовой части судна в грузовом трюме, где по неизвестной причине взорвались бочки с горючим и спиртами.

На море штормило, и пароход подвергался сильной килевой качке, а потому стена огня мгновенно надвинулась на багажный трюм. Сильный западный ветер раздувал пламя, так что и оно, и дым были замечены одновременно.

Все триста пассажиров мгновенно проснулись и в беспорядке высыпали на палубу, не зная, что предпринять в преддверии неминуемой гибели.

Произошли ужасные сцены.

При виде пекла, надвигавшегося с пугающим потрескиванием, женщины и дети испускали громкие и отчаянные вопли страха.

Капитан объявил, что через пять минут судно пойдет ко дну, и все бросились к спасательным шлюпкам, которые за несколько секунд были спущены на воду.

Первыми они приняли на борт женщин и детей.

Во время этих ужасающих сцен на нижней палубе произошел странный инцидент. Некий молодой англичанин, лорд Э***, схватив багор, пытался силой прорваться в багажное отделение, где бушевало пламя.

Он сбил с ног помощника капитана и боцмана, пытавшихся его удержать; и понадобились усилия не менее чем полдюжины матросов, чтобы не дать ему погибнуть в огне, куда он рвался в явном приступе буйного помешательства.

Отбиваясь от них, он твердил, что любой ценой хочет спасти из пламени, становившегося все свирепей, ящик, в котором находится нечто столь драгоценное, что он предлагал колоссальную сумму — сто тысяч гиней — тому, кто ему поможет; впрочем, попытка такого рода была бы не только невозможна, но и бесполезна, поскольку шлюпки едва могли вместить пассажиров и экипаж.

Молодого лорда пришлось связать, что стоило немало труда, поскольку он выказывал недюжинную силу; в конце концов он потерял сознание и был принят последней шлюпкой, пассажиров которой к шести часам утра взял на борт французский сторожевой корабль «Грозный».

Первая спасательная шлюпка, перегруженная женщинами и детьми, опрокинулась. По предварительным подсчетам, погибло не менее семидесяти двух человек. Вот имена некоторых из этих несчастных жертв.

(Далее следовал официальный список, в первом десятке имен значилась мисс Эмма-Алисия Клери, оперная певица.)»

Эдисон в ярости отшвырнул газету. Нажав на стеклянную кнопку, он погасил все лампы.

Несколько мгновений он ходил взад-вперед в полной темноте.

Вдруг зазвонил звонок телеграфного аппарата.

Физик включил слабую лампочку около аппарата Морзе.

Три секунды спустя, схватив телеграмму, он прочел следующее:

«ЛИВЕРПУЛЬ. МЕНЛО-ПАРК НЬЮ-ДЖЕРСИ США 17.2.8.40 ИНЖЕНЕРУ ЭДИСОНУ

Друг, не могу утешиться, утратив Гадали, скорблю только о ней. Прощайте. ЛОРД ЭВАЛЬД».

Прочитав эти слова, великий изобретатель рухнул в кресло, стоявшее возле аппарата, рассеянный взгляд его упал на столик черного дерева; в лунном свете белела прелестная рука; пальцы, унизанные волшебными перстнями, казались еще бледнее! Затем, опечаленный и задумчивый, он перевел взгляд в ночную тьму за распахнутым окном и, весь во власти новых для него чувств, некоторое бремя прислушивался к свисту зимнего ветра и треску черных сучьев; затем, когда взгляд его переместился ввысь, к древним светилам, бесстрастно горевшим среди тяжелых туч, к ним, бороздившим бесконечность небес с их непостижимой тайной, он вздрогнул в тишине — наверное, от холода.

45

«Чудесный» (англ.).

46

И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков! (лат.)