Страница 92 из 100
человечества?
Говорят, что бывают разные разрядки — и плохая, и хорошая. Но при современном
оружии даже несовершенная разрядка все-таки лучше войны, и надо сделать все, чтобы
усовершенствовать эту разрядку, не прибегая ни к каким видам морального шантажа
или экономического давления, ибо это может отбросить нас в прошлое. Мир в мире,
если он стабилизируется,— это и есть путь к наибольшему благу и свободе. Мир в
мире — это и есть то духовное оружие, которое должно разрушить бастионы
политического расизма.
ДЕТИ ЗА СТЕКЛОМ
Несколько лет назад я возвращался домой из Австралии. Моим соседом в самолете
был австралийский фермер лет семидесяти — крепенький, краснощекий,
213
налитый здоровьем и оптимистическим любопытством. Он скопил за свою рабочую
жизнь кое-какие деньжонки и решил на старости лет взглянуть на мир. До сих пор
фермер никогда не покидал пределов Австралии, да и знание родины у него
ограничивалось знанием собственных овцеводческих пастбищ. Например, он сказал
мне, что никогда не видел аборигенов. Все вызывало в нем восторг — и то, как,
покачивая бедрами, стюардессы катили по проходу столик с крошечными бутылочками,
и то, что где-то внизу, изумрудно просвечивая сквозь облака, проплывали неизвестные
ему ранее острова, и то, что на его груди болтался новенький «Поляроид», которым
фермер предполагал запечатлеть ожидаемую красоту мира. Фермер летел в Париж, я —
в Москву, однако забастовка работников аэролинии остановила его и меня на пару дней
в Дели. Нас поселили в одной гостинице, и, скинувшись, чтобы подешевле, мы наняли
такси для поездки в Старый Дели. Предвкушая экзотическое зрелище, фермер привел в
боевую готовность «Поляроид». Однако недалеко от въезда в Старый Дели шофер
категорически потребовал, чтобы мы подняли стекла автомашины, несмотря на
удушающую жару. Мы поняли причину его настойчивости, только когда въехали в
город. Шофер был вынужден снизить скорость до минимума, потому что машину
обступили изможденные полуголые люди, протягивая к нам руки: «Моней! Моней!» В
их просьбах не было никакой крикливой назойливости и даже почти никакой надежды,
но это-то и было страшно. Мы видели прижимающиеся к стеклам скелетообразные
призраки с неподвижными, погруженными в собственный голод глазами, и таких
людей были не десятки, не сотни, а тысячи. Это были те, кто рождались на улице,
спали на улице и умирали на улице, так и не узнав, что такое значит собственная
крыша над головой. Особенно невыносимо было видеть детей, настолько исхудалых,
что они казались прозрачными. Их черные глаза прилипали к стеклам машины, а
тоненькие руки царапали ногтями по стеклу. Если бы мы вывернули карманы, отдав все
до последней монеты, мы бы все равно не смогли бы помочь им всем сразу.
Австралийский фермер забыл про свой «Поляроид» и, задыхаясь, прохрипел: «Назад-
Назад... Это невозможно видеть...» Ночью впервые
404
в его жизни у него было плохо с сердцем, и пришлось вызывать врача. Фермер
лихорадочно бормотал, хватая мою руку: «Я не представлял, что так бывает. Я честный
человек, я ничего не украл, я сам работал всю жизнь, но я почувствовал себя
преступником... Да, все мы преступники, если есть еще дети, которые так жи-мут. .» Я
тоже чувствовал себя преступником. А скольких таких детей я встречал в Того,
Либерии, Гане, в Мексике, в Уругвае, Эквадоре, на Филиппинах! Дитя войны, я хорошо
знаю, что такое голод, и понимаю тех, кто голоден. В каждом ребенке, умирающем с
голоду, умирают, быть может, задатки будущих Моцартов, Шекспиров, Эйнштейнов.
Когда-то русский философ Федоров мечтал о воскрешении мертвых, считая это тем
общим делом, вокруг которого должно сплотиться человечество. Наша сегодняшняя
задача намного скромнее— не дать умереть голодной смертью живым. Подсчитано, что
сегодня каждый четвертый человек на земле ложится спать голодным. Но сегодняшний
голод может показаться раем, если человечество уже сейчас вместо гонки вооружений
не займется подготовкой войны с будущим голодом. В 1900 году на Земле жило 1,5
миллиарда человек. В 1960-м — 3,5. В 2000 году будет жить 7,5. В 2060 — 20—30
миллиардов. Между тем Земля может прокормить не более 12 миллиардов человек, но
только при условии оптимальной организации сельского хозяйства и расхода
природных богатств. В книге Роберта Мак Кланга «Исчезающие животные Америки»
грустно сказано: «Печальная судьба диких животных предупреждает о возможном
будущем самого человека». Что же спасет природу и человека? Машинный разум? Но
человек, прежде чем передоверить мыслящим машинам ряд важнейших решений,
должен создать этику мыслящих машин. Человеку не от кого ждать помощи, кроме как
от себя. Если он утопает сегодня во множестве проблем, то только он сам вытащит себя
за волосы. Но порой человечество похоже на странного утопающего, который одной
рукой вытаскивает себя из грязной воды, а другой — толкает на дно.
Политический расизм особенно отвратителен рядом с ручонками голодающих
детей, скребущих по поднятым стеклам автомобилей. Затраты на каждую ядерную
214
боеголовку таковы, что могли бы спасти от голода десятки тысяч ни в чем не
повинных детских головок. «Все лучшие идеалы человечества не стоят одной слезы
невинно замученного ребенка»,— сказал Достоевский. Ручонки голодающих детей
незримо скребутся в окна каждого из нас, взывая к нашей совести.
НЕТ СВЕРХДЕРЖАВЫ, КРОМЕ ЧЕЛОВЕКА
Я не люблю выражение «сверхдержава», так же как не люблю выражение
«сверхчеловек». Если Горький говорил: «Человек — это звучит гордо», то сверхчеловек
— это звучит подло. Значит, просто человек — это некое недосущество, которое,
только встав над человеческим в себе, приблизится к совершенству? Не быть сверхче-
ловеком, а быть человеком в его изначальной сущности — вот приближение к
совершенству. Физически встать с четверенек — это эволюция биологическая, мо-
рально встать с четверенек — это эволюция нравственная, к сожалению не всегда
соединяющаяся с биологической. Идея сверхчеловека, воспетая Ницше, трагически
карикатурно материализовалась в гитлеровцах, сжигающих бессмертные книги и браво
позирующих перед фотоаппаратами на фоне трупов. Маршируя с засученными
рукавами по пылающей Европе, они даже не замечали, что маршируют на
четвереньках. Творец «Зара-тустры», будь он жив, ужаснулся бы такому уродливому
воплощению своей мечты о преодолении человеческих слабостей. В человеческие
слабости не раз зачислялись заповедь «Не убий!», совесть, доброта, честность, а в ранг
силы были возведены жестокость, слепое повиновение приказам, доносительство.
Преодоление так называемых слабостей переходило в преодоление человеком
человеческого. Для психологии особей, зараженных мучительным комплексом
неполноценности, возможность индивидуального или коллективного шовинисти-
ческого самовозвышения заманчива: она дает ощущение мнимого, но все-таки
приятного чувства величия. Если ты сверхчеловек, то есть выше, чем просто человек,
то и дави всех остальных, шагай по их телам и не обременяй себя такой старомодной
человеческой слабостью, как муки совести. Если генезис термина «сверхчеловек»
более или менее исторически можно проследить, то от
215
куда же возник отвратительный термин «сверхдержава», ибо сам этот термин как
бы ставит эти две страны, два народа над всеми другими странами, всеми другими
народами? Я знаю наш народ, хорошо знаю американский народ и могу твердо сказать,
что линия «от сверхчеловека до сверхдержавы» морально неприемлема ни для нашего
народа, ни для американского. Агрессивная вседозволенность может быть лишь