Страница 15 из 27
— Это навет людей Цзинь. — ответил Синь Гуй. — Ничего подобного не было.
Сунь Укун приказал судье с серебристым лицом и яшмовыми зубами принести водяное зеркало, высвечивающее обман. И в зеркале вдруг появился Синь Гуй. Он лежат, простершись ниц перед правителем Цзинь, и кричал: "Десять тысяч лет!" Правитель Цзинь что-то шепнул Синь Гую на ухо, и тот кивнул головой. Потом Синь Гуй шепнул что-то правителю Цзинь, и тот улыбнулся. Когда Синь Гуй поднялся, чтобы уйти, правитель Цзинь опять что-то прошептал ему на ухо, и Синь Гуй ответил: "Само собой разумеется!"
Сунь Укун не на шутку рассердился.
— Синь Гуй! — закричал он. — Ты видишь Синь Гуя в зеркале?
— Но, повелитель, Синь Гую в зеркале неведомы мучения Синь Гуя, который находится здесь.
— Ничего, сейчас он их узнает, — сказал Сунь Укун и приказал чертям с железными лицами применить пытку "пронзание тела шипами".
Сто пятьдесят чертей с железными лицами вскричали:
— Слушаемся!
Не мешкая они принесли шесть миллионов самых острых игл и вонзили их в тело Синь Гуя. А Сунь Укун стал читать дальше: "В первый год эры правления Шаосин его назначили помощником советника государства. Гуй скрывал свои злодейские замыслы и дожидался удобного случая занять пост первого советника..."
Тут Сунь Укун откинулся на спинку трона и громко расхохотался:
— Для чего же ты добивался поста первого советника?
Главный судья Гао поспешил дать разъяснения:
— Нынче есть два рода людей, которым хочется занять этот пост, — сказал он. — Одни из них — хвастуны и бездельники. Им бы только поесть повкуснее да одеться побогаче, с женами позабавиться да с детьми поиграть. Такие хотят стать первыми советниками, чтобы красоваться на людях, дивить земляков и помыкать подчиненными. Другие — злодеи, торгующие царством и губящие династию. Они мечтают надеть императорскую корону и издавать указы, скрепленные императорской печатью из белой яшмы. Такие хотят стать первыми советниками, чтобы править самим, унизить государя и раздавать награды и наказания по собственному усмотрению. Синь Гуй как раз из этой породы.
Сунь Укун велел своим подручным надавать Синь Гую поще-чин, черти с мясными волосами и красным сердцем гурьбой набросились на Синь Гуя и лупили его по щекам без передышки с утра и до самого обеда.
— Эй, рыжие черти, хватит! — остановил их Сунь Укун. — Мы еще успеем хорошенько проучить его.
Он снова заглянул в дело Синь Гуя и прочел: "В восьмом месяце его назначили Правым Помощником Министра. В девятом месяце Люй Шуньхао снова стал первым советником и разделил власть с Синь Гуем. Гуй одолел Люя. Провозгласив принцип "крепить силы внутри, делать послабления вовне", он убедил императора сослать Шуньхао в Чжэньцзян. Государь сказал ученому Цэи Цзунли: "Гуй хочет передать жителей Хэбэя цзиньцам, а жителей Срединной Равнины — Лю Юю. Если южане уйдут на Юг, а северяне вернутся на Север, куда деваться мне, ведь я северянин?"
— Сунский император был прав, — прервав чтение, сказал Сунь Укун. — В такое время, когда простые люди в горах и долинах сегодня узнают о наборе воинов, а завтра слышат императорский указ, кто из них не захочет показать пример отваги и мужества? Ну, а ты? Кто даровал тебе высокий сан и жалованье в десять тысяч мер зерна? Пятицветную печать и ворота с шестью ивами? Усадьбу с тысячью зданий и одежду, расшитую сотней узоров? Ты не думал о том, как отблагодарить своего государя за милости, оказанные тебе, а замышлял черную измену. Ты сделал так, что Сын Неба перестал быть хозяином в собственном доме. Что же это — преданность или предательство?
— Хоть я и недостаточно умен, а все же пытался по мере сил защитить государя и восстановить спокойствие в царстве, — ответил Синь Гуй. — В те времена это просто в шутку говаривали: "Пусть южане возвращаются на Юг, а северяне — на Север". Повелитель, эти слова не заслуживают вашего внимания.
— Нет, то была не шутка! — воскликнул Сунь Укун. Он велел принести в зал суда "гору ножей". Два свирепых черта с волосами, как репьи, внесли в зал орудие пытки, похожее на гору, утыканную сверху донизу отточенными лезвиями. Черти швырнули Синь Гуя на эту гору, и из его тела фонтаном брызнула кровь.
— Это мы в шутку, первый советник Синь Гуй. Не обращай внимания! — усмехнулся Сунь Укун и стал читать дальше: "В восьмой год той же эры правления он был Правым Помощником Министра. Из владений Цзинь ко двору прибыл посланник для переговоров с Ван Лунем. Гуй пошел с первым советником на прием в императорский дворец. Там он встал в одиночестве позади всей свиты и сказал: "Сановники нынче боятся то того тосего, в делах правления проку от них никакого. Если Ваше величество склонны предложить мир, нижайше прошу выслушать совет вашего слуги. Император сказал: "Говорите, я полностью полагаюсь на вас". Гуй произнес: "Надеюсь, Ваше величество даст себе еще три дня на размышление..."
Сунь Укун перестал читать и спросил Синь Гуя:
— Если ты хотел добиться успеха в переговорах, деле столь же срочном, как борьба с пожаром или наводнением, почему ты решил выжидать три дня? Если бы в тот час среди придворных нашелся государев слуга, готовый скрепить клятву верности своей кровью и поднять подданных на борьбу, готовый не пощадить собственной жизни ради спасения государства, ты не преуспел бы в своих кознях.
— О повелитель! В тот час императором был Синь Гуй. Могли там быть император по фамилии Чжао? Я, преступная душа, всегда носил в рукаве своего халата списки придворных чиновников. Если бы кто-нибудь из верных трону людей вздумал мне препятствовать, ему бы мигом снесли голову с плеч. И скажите по правде, повелитель, с той поры, как Паныу создал этот мир, много ли в нем нашлось людей, готовых пожертвовать ради другого своей жизнью? И много ли их еще появится на свете, прежде чем мир возвратится в первозданный хаос? Даже если бы при дворе оказался преданный человек, ему, наверное, пришлось бы давать клятву самому себе. А так как никто таких клятв не давал, я жил в покое и благополучии.
— Но если так, то что же, по твоему разумению, за придворные были у сунского императора? — спросил Сунь Укун.
— Я, преступная душа, считал придворных чиновников не более чем муравьями, — ответил Синь Гуй.
— Эй, белолицые черти! — крикнул Сунь Укун. — Сотрите Синь Гуя в порошок и превратите его в миллион муравьев. Это будет возмездием за муки погубленного им чиновного люда.
Тут же сотня белолицых чертей притащила пестик длиной в полсотню локтей и истолкла Синь Гуя в розовую, как персиковый цвет, кашицу. Стекая на землю, эта кашица превращалась в крошечных муравьев, которые разбегались по разным странам. Сунь Укун позвал Главного Выдувателя и велел ему выдуть прежний облик Синь Гуя.
— Ну как? — спросил он бывшего первого советника. — Муравьи ли те придворные чиновники? Или первый советник муравей?
Лицо Синь Гуя стало подобно кому грязи. Он тяжело вздохнул и ничего не ответил. — А теперь скажи мне. Синь Гуй, чем был для тебя император? — спросил Сунь Укун.
— Когда я, преступная душа, видел на приеме во дворце императора, его шелковый халат, расшитый изображениями пятипалых драконов, казался мне ветошью из моего сундука, — ответил Синь Гуй, — а корона со свисающими вниз нефритовыми нитями — истертой повязкой. Его веер с луной и солнцем был для меня не ценнее, чем лист банана, а золоченый дворец государя — все равно что личные покои. Дверь в августейший гарем была для меня подобна входу на женскую половину в собственном доме. А что до императора Чжао — он казался мне зеленой стрекозой, плясавшей на нити в моих руках!
— Ну хватит! — прервал злодея Сунь Укун. — Сейчас ты у меня изведаешь императорской доли!
Он приказал Властелинам Света и Тьмы из ведомства Небесных Козней выкупать Синь Гуя в море кипящего масла. Потом Синь Гую разорвали руки и сделали из них четыре крыла, как у стрекозы. А после Сунь Укун снова приказал вернуть Синь Гую его настоящий облик и спросил: