Страница 55 из 78
Назначенная дата приближалась, и я с некоторым удовлетворением отметил, что близнецы наконец-то забеспокоились о деньгах. Возможно, их скоро озарит, что премию они могут и не получить. Они даже начали снова работать над генеалогической таблицей, которую забросили, едва решили, что они в воображаемом положении. И в то утро, когда я постановил, что настало время свалить обратно в Лондон, отдохнуть от сельской жизни и разузнать про мартышку-джентльмена, сестрички представили мне свой финансовый план из четырех пунктов, накарябанный помадой на листе жиронепроницаемой бумаги.
Я обшарил весь Интернет в поисках информации, но, несмотря на бесконечные письма от восторженных любителей приматов, так и не смог найти кого-нибудь, кто знал бы такой вид. Хочешь что-то сделать – сделай это сам.
Я перечитал список задач близняшек и вздохнул.
1. Получить диплом по генеалогии и продавать таблицы с родословными американцам.
2. Потребовать очередного увеличения гранта у доктора Бугрова.
3. Распродать весь старый хлам на барахолке.
4. Родить и получить десять миллионов евро! Ура!
– Пожалуй, я съезжу в Лондон, – заявил я.
– Мы не против, – отозвалась Роз, предъявляя мне вязаный комбинезончик.
– А куда именно? – поинтересовалась Бланш, доделывая подвесную гирлянду из звенящих жестяных кроликов и распухших бабочек.
– В Музей естественной истории, – ответил я. – Выяснять происхождение нашей необычайно интересной вешалки для полотенец.
Они переглянулись и состроили рожицы.
Странно, а мы как раз обсуждали эту старую рухлядь, – хихикнула Роз. – В связи с нашим финансовым планом.
Но что такого веселого, она так и не объяснила. Я сходил наверх и собрал вещи.
Ладно, возвращайся поскорее, – прокричали они мне вслед. – Нам рожать послезавтра!
Как и двадцати миллионам других женщин, подумал я и подбросил в воздух ключи от «нюанса», как в кино, – правда, поймать их не сумел.
Я уехал, а в ушах звенел стереосмех близняшек.
Глава 25
На пороге будущего
Клыки кровавы у Природы:[115] кто не видел ее исключительные ужасы? Кто не наблюдал, как Жук мистер Челюсти разгрызает живьем бедную Многоножку, миссис Коротышку? или как Паучиха миссис Крошка пожирает собственного мужа спустя секунду после совокупления? или как Кот мистер Лапка (да, Киска, так, Котеночек!) мучает и потрошит невинного грызуна, Землеройку мисс Пи? Назовите это неудачным замыслом, если угодно, однако такова жизнь!
И сама идея вернуть природного хищника, такого, как Homo sapiens, к якобы вегетарианской пище его древних примитивных предков из соображений «гуманизма» – не больше и не меньше, чем абсурд, сентиментальный каприз. И, что хуже, противоречит здравой логике! Подумайте о ее очевидных последствиях, мадемуазель Скрэби, та petite chérie, и вы не сможете ступить на грядку с овощами, из опасения раздавить садового слизня, и вам придется задерживать дыхание, чтобы не вдохнуть невинных микробов! Если мистер Дарвин прав, то, без сомнения, чем дальше мы эволюционируем, тем чаще, требовательнее, разнообразнее и изобретательнее должны становиться наши закупки у мясника! Это и есть цивилизация!
Такие мысли одолевают мсье Кабийо, бельгийского шеф-повара, пока он помешивает бульон из морской свинки для ланча Ее Величества. Тем не менее, как ни парадоксально, он признателен всем этим нелогичным спорам и сентиментальным капризам, из-за которых мисс Фиалка Скрэби лишилась рассудка и выгнала его с Мадагаскар-стрит. Ибо какой другой поворот событий привел бы к более счастливому исходу?
Должность главного повара Букингемского дворца – это вам не кот начихал. Мсье Кабийо тоже не чихает. Он вдыхает сладостный аромат тушеной морской свинки и свободы. Свободы для и свободы от! Что может быть возвышеннее, чем за пару коротких месяцев подняться по служебной лестнице слуг Ее Величества и теперь распоряжаться лучшей кухней страны, тем более, когда en pleine préparation[116] – одно из величайших пиршеств Королевы Виктории. Торжество приближается, и кухня, словно радушная хозяйка, окунулась в водоворот благоухающих действ: здесь филетируют, жарят, рубят, поливают, месят и взбивают, готовясь к важному событию, – а именно, мой дорогой читатель, к празднованию Эволюционного Банкета!
Да здравствует Чарлз Дарвин, почетный гость, из-за которого вся эта суматоха!
Кабийо тайком улыбается. Вспомнит ли его теперь ученый? Узнает ли великий зоолог, в честь которого устраивается Банкет, в округлом самоуверенном шеф-поваре Королевы страдавшего от морской болезни, но тщеславного молодого кока, который некогда путешествовал с ним на «Бигле»? Навряд ли, но дразняще возможно. Все-таки Дарвин – знаток теории эволюции. А что есть история жизни Кабийо, как не яркий пример личностных метаморфоз во времени? И что есть он сам, смеет предположить Кабийо, как не блестящий образец стремления Природы к совершенству – и его достижения?
– Вот. За'мись. – Тыча деревянной лопаточкой юнца, sous-sous-sous-chef,[117] Жак-Ив Кабийо указывает ему на дымящийся бульон и принимается мерить шагами кухню, в энный раз обдумывая планы на Банкет. Нужно приготовить замок из меренги – для него потребуется пятьдесят дюжин яиц. Будет тысяча угрей в желе. Кадка паштета из мангуста. Пять тысяч устриц. Отварная африканская ласка. Целое поле клубники – в глазури, разложенной порциями в формочки. Жареный на рашпере дельфин. Самый огромный фруктовый салат, когда-либо виденный в цивилизованном мире. Мусс из шакала à la triomphe.[118] Кошка-кебаб. Пятнадцать сотен порций amuse-gueules из фарша зебры и coulis de tomates.[119]
Не говоря уже о Механической Бомбе. Великолепный футляр коей устанавливают, пока мы говорим.
– Шуть-шуть левее! – распоряжается Кабийо, в предвкушении потирая руки.
– Да, сэр!
– Тепегь немного пгавее!
– Сказано – сделано, сэр!
– А тепегь – ТОЛКАЙ!
Здоровенный sous-chef[120] вздымает волосатые руки, и гигантская раковина – диаметром в добрые пятнадцать футов – опасно покачивается и наконец опрокидывается в предписанное горизонтальное положение на специальную тележку. Жак-Ив Кабийо осматривает раковину – огромную непоколебимую чашу из кальциевых отложений – критичным взглядом знатока. Ходят слухи, что раковина некогда хранила жемчужину столь необычную, что ее припрятали в тайной жемчужной комнате, ключ от которой имеется лишь у Королевской Бегемотицы. Но Кабийо плевать на жемчужину. Его волнует только раковина – и ее безопасное размещение на тележке.
Почему, дорогой читатель?
Потому что она должна стать частью его величайшего шедевра современного кулинарного искусства – работы настолько амбициозной, что ей суждено затмить даже славу его изданной книги «Cuisine Zoologique: une philosophy de la viande», вот почему!
Sous-chef сволосатыми руками, весь в поту, отходит в сторону и ждет дальнейших приказаний мастера.
– А тепегь надгай ее до самого блеска! – приказывает Кабийо, похлопывая по неровной поверхности ракушки. – Пока я не увижу в ней свое отгажение!
– Да, сэр!
Все, что касается Бомбы, должно быть идеально. Включая ее искусный механизм. Впервые услышав об удивительной Механической Многоножке, Кабийо отправил поисковый отряд – разыскать ее инженера, признанного гения.
– Он должен мне помошь, – настаивал бельгиец. – Он поймет. Только лучшие умы в этой стгане могут по достоинству осэнить мою idée.[121]
В итоге мистера Хиллбера, инженера Бродячего Цирка Ужаса и Восторга, в лучших традициях кулинарного идеализма выследили, за приличный гонорар переманили с обычной работы, разместили в комнатах для прислуги и втянули в великий план. Главный ингредиент коего – гигантская раковина – теперь стоит перед Кабийо, ожидая, когда ее непоколебимой оболочке зададут чистку всей жизни – изысканной расцветки внутренний слой скрыт, но многообещающе поблескивает. Суля тайну. Суля сюрприз в сюрпризе и в еще одном сюрпризе.