Страница 106 из 123
В тот день в Вернейе царило необычное возбуждение. Репортеры следили за Жанной Розеро. Под вечер раздалось звякание колокольчика. В безумной тревоге Жанна бежит к дверям. Демулен принес записку от Золя:
«Париж, в понедельник вечером.
Дорогая жена, дело обернулось таким образом, что мне приходится ехать сегодня же вечером в Англию…»
У Жанны темнеет в глазах.
— Куда он едет?
— В Лондон. Я еду вслед за ним завтра. Напишите ему…
В 9 часов вечера Золя покидает Париж, увозя только зубную щетку, чернильницу, деньги, одолженные Жоржем Шарпантье, и несессер. Северный вокзал, расцвеченный великолепными июльскими красками, кажется зловещим. Золя не обедал. Он смотрит на пейзаж, пробегающий за телеграфными столбами, и вдруг шепчет: «Бедняжка Пемпен!» Это его собака.
Кале — мрачный порт. Море устричного цвета. Оно побелело от злобы. Когда Золя видит, как исчезают последние огни на французском берегу, глаза наполняются слезами. Во мраке, пахнущем йодом и солью, он в отчаянии стучит кулаком по лееру.
Ранним утром писатель прибывает в Викториа Стейшн и подбегает к извозчику, крикнув: «Отель „Гросвенор“!» Кучер удивлен. Золя повторяет адрес. Извозчик трогается и останавливается через несколько шагов перед гостиницей, которую указал Эмилю Клемансо. В кармане у писателя рекомендательное письмо от Жоржа Клемансо:
Г-ну адмиралу Макс. Нейтсбридж, Лондон.
Париж, 19 июля 1898 года.
Податель сего письма — Эмиль Золя.
К этому можно ничего не добавлять.
По-видимому, Золя не воспользовался этой рекомендацией.
В то время, как он прописывается в гостинице под прозрачным псевдонимом «г-н Паскаль»[178], «Орор» публикует под его именем статью, которой он никогда не писал: «В октябре я предстану перед моими судьями!».
Клемансо продолжает борьбу по-своему!
Глава шестая
Сразу же по прибытии в Англию он пишет Эрнесту Вицетелли, своему переводчику:
«Не говорите никому на свете, а главное не сообщайте в газеты, что я в Лондоне. И сделайте одолжение — приезжайте ко мне завтра, в среду, к одиннадцати часам, в отель „Гросвенор“. Спросите г-на Паскаля. Помните — абсолютная тайна, так как дело очень важное».
А пока что взбешенный Золя бродит в одиночестве по Сент-Джеймс-парк. Он не знает английского языка. У него нет белья. Он входит в магазин, неподалеку от Букингемского дворца. На голове серая шляпа, на животе толстая цепочка от часов, на груди ленточка Почетного легиона. Он жестикулирует, показывая приказчику на запястья и на ноги. Тот упорно отказывается понять, что покупателю нужны манжеты и носки! Возможно, он делает это назло — от возмущения, что кто-то не знает его языка, или же от недостатка воображения. В общем англичанин отказывается понять язык жестов, и Золя с тяжелым сердцем возвращается в гостиницу.
Наконец приходит Вицетелли. Он тоже хорош в роли конспиратора: канотье, усы и родимое пятно! Ни дать, ни взять мушкетер королевы, перерядившийся для шлюпочных гонок на Темзе. В холле с него не сводят глаз два подозрительных субъекта. Вицетелли тоже следит за ними. Он не менее близорук, чем Золя. Французы! Странно! А затем… все сходятся в номере «господина Паскаля». Это были Демулен и Бернар Лазар!
Комната, находящаяся под самой крышей, окружена балконной решеткой, что придает ей вид тюремной камеры. Вицетелли протягивает писателю статью Клемансо. Золя вспыхивает:
— Долго еще он будет издеваться надо мной, печатая идиотские статьи под моей фамилией? Да еще такую галиматью!
Золя всегда приходил в ярость, если кто-нибудь искажал его творения. Но на сей раз возмущение усугублялось тем, что удар исходил от Клемансо! Они почти ровесники, знакомы уже сорок лет и преисполнены взаимного уважения. Они совершенно разные люди. Только силою обстоятельств они очутились в одном лагере вместе с Анатолем Франсом, не имеющим ничего общего с ними! Золя ненавидит воинствующую политику, он верит в правду и справедливость. Его пессимизм зиждется на неистребимом оптимизме. Клемансо — лев в политике, он верит только в действие, и его пессимизм — безусловный.
— Так вот для чего понадобилось спровадить меня! — сердится Золя.
Да, дебют изгнанника был неудачен!
Тем временем в Париже префект полиции вызвал к себе Мукена, начальника охраны Золя на версальском процессе.
— Однако вас можно поздравить! Где Золя?
— Так ведь, господин префект…
— Вы упустили его!
— Но ведь приказ…
— А где инициатива? Мало того, что Золя улизнул, вы еще и помогли ему! Это уже не охрана, а пособничество! Где вы прикажете его разыскивать?
Разыгрывается новая комедия: все сыщики Франции — профессионалы и любители — устремляются на поиски Золя! Начальник Сюрте Женераль Вигье берет дело в свои руки, не преминув заметить, что никого не удивляет подобное легкомыслие со стороны префектуры. На вокзалы, на границы, в порты, агентам, действующим за границей, повсюду даны указания. Установлена слежка за адвокатами, за г-жой Золя, за Жанной Розеро, за друзьями. В отделе перлюстрации распечатывают письма. С телеграмм, адресованных главным действующим лицам этой драмы, снова снимают копии и пачками отправляют их на улицу Соссэ. Всех уже мутит от вопроса: «Не видел Золя?»
Он уехал на велосипеде. Он в предместьях Парижа. Он сбрил бороду. Он окопался в Вернейе. Его встретили на улице Четвертого сентября. Его видели в Женеве 19 июля. В Спа — 22 июля. В Антверпене — 24-го. И в Лейпциге. К сожалению, он в тот же день оказался в Гааге. Его заметили в Гамбурге. В Бергене. В Трондхейме. В Люцерне. Это эпизоды из буффонадной, интермедии, сценарий которой мог бы вдохновить раннего Чарли Чаплина или братьев Жак. Или же клоунские репризы, разыгранные в городских садах и павильонах и сделанные в манере майора Эстергази и его тайных друзей из Генерального штаба.
Господин Вигье не унимается. Все донесения противоречивы. Еще одна перехваченная телеграмма — от журналиста Лоретца, посланная им в «Пресс»:
«Обнаружил Золя в Лондоне. Прибыл 19 июля, остановился отеле „Гросвенор“ с г-ном Деру. Прописался под именем Паскаля. Узнал его почерк. Поселился в номере 164, затем 138…»
— Вот видите! Золя найдут журналисты! Проверить это сообщение!
Однако…
Однако достаточно было бы перехватить письмо Лабори, которое Золя перечитывает несколько раз и помечает карандашом:
«Дорогой господин Бошан!.. Здесь уже начинают ценить шутку, которую Вы с ними сыграли. Теперь о деле. По зрелом размышлении положение таково: кажется, французские агенты не имеют права (подчеркнуто Золя) действовать на иностранной территории, а иностранные агенты отказываются от слежки. Поэтому мы думаем, что Вас не тронут. Но, поскольку фактически Вас все-таки могут тронуть… Вы должны любой ценой ускользнуть от розыска. Теперь, когда Вы приняли все необходимые меры предосторожности, единственная опасность кроется только в письмах или же в визитах людей, навещающих Вас. Особенно, наверно, следят за г-жой Бошан». (Лабори, тоже человек наивный, сначала написал «г-жой Золя», а потом зачеркнул фамилию. Тем не менее фамилию можно разобрать даже без увеличительного стекла!) Письмо подписано «Г-н Пакен».
178
Некогда другой изгнанник, живший в Лондоне в 1876 году, тоже назывался Паскалем. Это был Жюль Валлес, а самым активным его корреспондентом во Франции был Эмиль Золя.