Страница 3 из 20
Глава I
ЧИТАТЕЛЬСКАЯ АУДИТОРИЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
В наши дни чтение является постоянным элементом образа жизни подавляющего большинства населения и воспринимается как естественный вид деятельности, подобно питанию, сну, игре. Сейчас трудно представить, что в первой половине XIX в. читала лишь незначительная часть населения России, а на каждого читателя приходилось не менее 20 нечитателей. По сути дела, читатели представляли собой лишь очень тонкий слой населения.
Наиболее общим социальным процессом, определяющим распространение чтения в стране, был постепенный переход от традиционного сельского образа жизни к современному городскому. Исторический опыт показывает, что и в России, и в других странах книга и чтение являются атрибутами жизни горожан. Господствующие в феодальном селе социальные структуры, базирующиеся на традиционных образцах поведения, жестко закрепленных типах действия в различных жизненных ситуациях, тесно связаны с устным общением. Лишь в городе, предлагающем множество конфликтующих между собой образцов поведения, появляется потребность в таком универсальном посреднике, как печатное слово.
Здесь следует уточнить, что умение читать – технический навык, который может быть использован с различными целями. В одних случаях читатель действует только как чтец, своеобразный ретранслятор, произнося вслух для неграмотных письменный текст, в других он читает по необходимости, в силу требований своего социального положения (чтение служебных бумаг чиновниками и финансовых документов купцами, зубрежка уроков в школе), наконец, в третьих, – для удовлетворения своих духовных запросов и потребностей. Каждый из перечисленных типов чтения имеет разный смысл для читателя, ниже мы именуем чтением главным образом последний из них. Он широко распространяется в ситуациях кризиса традиционного, привычного образа мира, когда читатель с помощью книги (то есть далеких в пространстве и времени, но духовно близких людей) пытается обрести опору в жизни, решить свои проблемы. Немаловажное значение для распространения чтения имеет, разумеется, и чисто техническое владение читательскими навыками, и сила традиции, то есть установки на книгу и чтение в данном социальном слое.
Модернизационные процессы, начало которым положили реформы Петра I, находили свое выражение не только в росте городов, но и в преодолении замкнутости села, медленном проникновении туда городской культуры.
Однако сословный характер общества, не отмененный (хотя и несколько модифицированный) петровскими реформами, накладывал свой отпечаток на распространение чтения. Более того, хотя эти реформы несколько облегчили социальную динамику, ослабив в ряде отношений межсословные перегородки, они же значительно усилили разрыв в культуре между дворянством и другими сословиями. Втянутое в процессы преобразований дворянство интенсивно усваивало западную культуру (и, как один из ее элементов, книгу). В результате к концу XVIII в. чтение становится важным компонентом дворянского образа жизни (за исключением самого низшего слоя дворянства). В других сословиях, которые существенно позже приобщились к процессам модернизации (купечество, мещанство, крестьяне-дворовые), нередко попадались активные читатели и абсолютная их численность была довольно велика (характерно, что низовая литература регулярно переиздавалась большими тиражами), однако в процентном отношении они составляли лишь незначительную часть этих слоев. Здесь уровень грамотности был невысок, а к чтению относились неодобрительно, считая, что им пристойно заниматься только представителям других сословий.
Крестьяне-земледельцы, составляющие подавляющую часть населения, не приобщенные к преобразованиям, практически не читали. Не только чтение, но и техническая его предпосылка – умение читать – была слабо распространена в этой среде.
Таким образом, модернизационные процессы приобщали к чтению не впрямую, а через «сетку» сословной структуры общества. Механизмы межсословного взаимодействия (с одной стороны, значительная замкнутость и специфичность сословных культур, с другой – постепенное заимствование образцов поведения низшими сословиями у высших) оказывали немалое воздействие на характер проникновения книги в ту или иную социальную среду.
Следует охарактеризовать и третий, особенно специфичный для пореформенного периода, социальный процесс, оказавший немалое влияние на распространение книги – политическую борьбу и связанную с ней деятельность элитных социальных групп по приобщению населения к чтению.
Для исторических судеб книги в России вообще характерно, что, в отличие от западных стран (Германии, Англии, Франции и др.), где распространение книги шло «естественным» путем, удовлетворяя потребности населения, в России в значительной степени она внедрялась сверху – правительством (не случайно долгое время существовало только государственное книгопечатание), церковью, а позднее и иными социальными институтами и группами. Как будет показано ниже, этот процесс особенно усилился именно в пореформенный период.
Попробуем в общих чертах описать читательскую аудиторию кануна реформ 1860-х гг. Объем ее был невелик. Точно определить его не представляется возможным, однако имеются данные для примерного подсчета. Прежде всего приведем сведения об уровне грамотности населения, так как неграмотные уже в силу самого этого факта не входили в число читателей. По расчетам А.Г. Рашина, обобщившего результаты ряда региональных обследований, среди сельских жителей грамотные во второй половине 1860-х гг. составляли примерно 5%, среди горожан в первой половине 1870-х гг. – более одной трети15. Поскольку на долю сельского населения приходилось девять десятых общей его численности, то можно считать, что в конце 1860-х – начале 1870-х гг. было грамотно примерно 8% населения страны (то есть порядка 10 млн человек).
Однако на практике к книгам обращалась существенно меньшая часть населения. На селе, как свидетельствуют многочисленные мемуарные источники, традиция чтения книг почти отсутствовала, слаба она была и в купеческо-мещанской среде. В целом, по нашей оценке, читательская аудитория страны к началу 1860-х гг. не превышала 1 млн человек. Важно подчеркнуть, что она была неоднородна; это было связано с сословной замкнутостью населения, когда разные сословия существенно различались по образу жизни и характеру культуры. Подобные различия в значительной степени закреплялись сословным характером образования. Высшая (университеты) и средняя (гимназии) школы были тесно связаны между собой и оторваны от начальной, дававшей элементарное образование (в сельской среде в большом количестве действовали вне официального контроля так называемые «домашние школы грамотности», где обучали только читать и писать) . В результате по кругу своих знаний и интересов читательская аудитория распадалась на отделенные друг от друга почти непроницаемыми перегородками слои. Еще в середине 1820-х гг. Ф.В. Булгарин, за годы журналистско-издательской работы хорошо изучивший читательскую публику, выделял в ней следующие категории:
1. «Знатные и богатые люди», которые в основном читают иностранную книгу.
2. «Среднее состояние. Оно состоит у нас из: а) достаточных дворян, состоящих в службе, и помещиков, живущих в деревнях; b) из бедных дворян, воспитанных в казенных заведениях; с) из чиновников гражданских <…>; d) из богатых купцов, заводчиков и даже мещан. Это состояние самое многочисленное, по большей части образовавшееся и образующееся само собою, посредством чтения и взаимного сообщения идей, составляет так называемую русскую публику. Она читает много и большею частию по-русски <…>».
3. «Нижнее состояние. Оно заключает в себе мелких подьячих, грамотных крестьян и мещан, деревенских священников и вообще церковников и важный класс раскольников. <…> Этот класс читает весьма много. Обыкновенное их чтение составляют духовные книги, странствия к святым местам, весело-нравственные повествования и все вообще, относящееся к внутреннему управлению России».
15
12 Рашин А.Г. Грамотность и народное образование в России в XIX в. и начале XX в. // Ист. зап. М., 1951. Вып. 37. С. 32, 38.