Страница 17 из 36
Мы зарядили пистолеты и проверили сабли. Абордажные крюки и пушки были наготове. Когда мы поравнялись с "Галерой", их команда поняла, что мы были настроены на битву. Мы находились достаточно близко, чтобы увидеть панику на их лицах.
Мы заставили их идти наравне с нами. Наши матросы кинулись к планширю, где встали, готовые к действиям, нацеливая пистолеты, заряжая пушечные орудия или обнажив сабли и оскалив зубы. У меня не было пистолета, а моя сабля была ржавым старьем, которое рулевой откопал на дне сундука, но тем не менее. Зажатый между мужиками вдвое старше меня, но в десять раз свирепее, я изо всех сил старался не уступать им в оскале, чтобы выглядеть так же свирепо и устрашающе.
Пушки были нацелены на "Галеру". Одно слово, и они бы открыли огонь, один залп, один выстрел — и судно разломалось бы надвое, отправляя всю его команду на морское дно. На их лицах было то самое отвратительное, испуганное выражение. Выражение лиц мужчин, пойманных в ловушку. Мужчин, которым предстояло испытать что-то ужасное.
— Пусть явится ваш капитан, — прокричал наш первый помощник сквозь расстояние между судами. Он вытащил часы и, перевернув их, поставил поверх рейки. — Пусть притащится до того, как закончится песок, не то мы откроем огонь.
Их время почти вышло, когда капитан "Галеры" наконец появился на борту. Разряженный во всё свое самое лучшее, он смерил нас взглядом, полным, по его мнению, смелости — которая ничуть не скрывала тревоги в его глазах.
Он сделал так, как было сказано, и приказал спустить лодку, затем спустился с борта и, орудуя вёслами, направился к нашему судну. Втайне я сочувствовал ему. Он сдался на нашу милость, чтобы защитить свою команду, и это было достойно восхищения, и когда он поднимался по веревочной лестнице, когда над ним издевались матросы с нижнего уровня, которые заряжали пушки, когда потом его грубо схватили за плечи и протащили через перила реек и поволокли в ют, голова его оставалась высоко поднятой.
Когда его рывком подняли на ноги, он вырвался из рук державших его матросов, откинул плечи назад, и, поправив пиджак и манжеты, потребовал встречи с нашим капитаном.
— Да, я здесь, — откликнулся Долзелл, спускаясь с кормы с Трэффордом, его первым помощником. На голове капитана красовалась треуголка, под которой была повязана бандана, а в руках он держал обнаженную саблю.
— Как ваше имя, капитан? — спросил он.
— Капитан Бенджамин Причард, — мрачно ответил тот, — и я требую объяснения происходящего.
Он старался выпрямиться в полный рост, но не дотягивал до Долзелла. Мало кто мог до него дотянуть.
— Объяснения происходящего, — повторил Долзелл. На лице капитана красовалась тонкая улыбка. Наверное, это был первый раз, когда я видел его улыбающимся. Он окинул взглядом своих людей, собравшихся на палубе, и среди команды раздались жестокие смешки.
— Да, — ответил капитан Причард с акцентом, присущим членам высшего класса. Почему-то это напомнило мне о Кэролайн. — Именно это я и имею в виду. Вы знаете, не так ли, что этот корабль принадлежит и управляется британской Ост-Индской компанией, и находится под полным протекторатом флота Её Величества.
— Как и мы, — ответил Долзелл, указывая на английское знамя, колыхавшееся над бомбрамселем.
— На мой взгляд, вы утратили эту привилегию в момент, когда остановили нас под угрозой выстрела. Если только, конечно, у вас нет для этого веской причины.
— Есть.
Я бросил взгляд на команду "Галеры", застывшую под дулами наших пистолетов, но так же, как и мы, заинтересованную происходящим на палубе. В воцарившейся тишине можно было бы услышать звук упавшей иголки. Единственными звуками были шум волн, бившихся о корабли, да шепот ветра в парусах.
Капитан Причард растерялся.
— Есть?
— Есть.
— Понятно. Тогда, возможно, нам стоит выслушать её.
— Да, капитан Причард. Я приказал вашему судну встать борт о борт с нашим, чтобы мои люди смогли разграбить всё ценное. Видите ли, наши находки на море в последнее время стали чрезвычайно скудны. Мои люди начинают беспокоиться. Им интересно, сколько им заплатят за это путешествие.
— Вы — приватир, сэр, — ответил капитан Причард. — Продолжите это — и станете пиратом, вас будут искать. — Он обратился ко всей команде. — Вас всех будут искать. Флот Её Величества разыщет вас и арестует. Вас всех повесят в доках и выставят в цепях в Уэппинге. Вы действительно этого хотите?
"А заодно обмочиться при смерти. И вонять дерьмом", — подумал я.
— А я слышал, будто Её Величество вот-вот подпишет договоры с Испанией и Португалией. Как капер я буду больше не нужен. Как вы думаете, что я буду делать дальше?
Капитан Притчард нервно сглотнул, ибо не знал ответа. И впервые я увидел, как капитан Долзелл улыбался во все свои 32 черных и обломанных зуба, напоминавших расхищенное кладбище.
— А теперь, сэр, как Вы посмотрите на то, чтобы обсудить, где вы храните сокровище, которое, вроде как, находится у Вас на борту?
Капитан Притчард открыл было рот, чтобы возмутиться, но Трэффорд молча схватил его за шкирку и зашвырнул в каюту навигатора. Команда же внимательно следила за матросами "Галеры", и воцарилась тяжелая, угрожающая тишина.
Потом мы услышали крики.
Я подскочил, сверля глазами каюту, откуда они доносились. Бросив взгляд на Пятницу, я увидел, что он тоже с каменным лицом неотрывно смотрел на дверь каюты.
— Что происходит? — спросил я.
— Ш-ш-ш. Говори тихо. По-твоему, что может происходить?
— Они его пытают?
Он закатил глаза.
— А ты чего ждал? Рома и сахара?
Крики продолжались. Выражения лиц команды "Галеры" изменились. Секунду назад они смотрели на нас с ненавистью и презрением, будто бы высчитывали нужный момент для хитрой и неожиданной контратаки. Будто мы были подлецами и негодяями, и вот-вот получили бы как раз то, что и заслуживали подзаборные шавки вроде нас. Но сейчас в их глазах читался лишь ужас в ожидании нашего следующего шага.
Это было странно. Происходящее одновременно пристыдило и подстегнуло меня. Я причинил много боли и разбил много сердец, но никогда, никогда я не был жесток просто во имя жестокости. Долзелл сказал бы: "Это не жестокость ради жестокости, но жестокость ради того, чтобы узнать, где же сокровище", но это было бы правдой лишь наполовину. Ибо, если честно, наши люди смогли бы заметить, что и где плохо лежит, как только оказались на палубе. Но нет, истинной причиной пыток капитана были те самые изменившиеся лица команды. Истинной причиной пыток был страх и ужас.
Я не знаю, сколько времени прошло. Минут пятнадцать или около того. Но этого было достаточно, чтобы крики сделались невыносимыми, чтобы закончилось безжалостное хихиканье матросов и чтобы даже самые бессердечные из них вслух задумались, что, пожалуй, хватит уже с него, с капитана. И, словно по команде, дверь каюты распахнулась, и на пороге появились Долзелл и Трэффорд.
С выражением мрачного удовлетворения на лице капитан осмотрел свою команду, потом команду "Галеры" и затем показал пальцем и позвал:
— Ты, парень.
Показал пальцем на меня.
— Д-да, сэр, — заикаясь, ответил я.
— В каюту, парень, будешь следить за капитаном, пока мы не проверим, насколько правдивую информацию он нам скормил. Ты тоже, — он показал еще на кого, но я не видел, на кого именно. Я поспешил к квартердеку, стараясь удержать равновесие и не улететь за борт, а наша команда готовилась к захвату следующего судна.
Я пережил два шока, когда зашел в каюту и увидел Притчарда.
В каюте был большой обеденный стол, отодвинутый к стене. Стол навигатора со всеми картами и инструментами стоял там же.
Посреди каюты, привязанный к стулу, сидел Притчард с руками, связанными за спиной. В каюте витал противный запах, который я никак не мог опознать.
Капитан Притчард сидел, свесив голову. Услышав скрип двери, он вскинулся, сфокусировав взгляд затуманенных глаз на мне.